Дела сделаны, попутные пассажиры высажены, грузы сданы и оприходованы — можно отправиться в рыбацкий бар «Потеряшка», чтобы традиционно отметить там удачное возвращение и послушать новости за стаканчиком любимого коктейля «Pisko Sawer»: джин, лимон и взбитое яйцо. Гармонично. Способствует и благоприятствует.
В меню много рыбных блюд, и это настоящая чистая еда из Реки, а не морфированные чудовища, что задорого подают в ресторанах Юго-Восточной Азии, гротескные монстры, выращиваемые в грязной воде китайских и вьетнамских садков и набравшие вес на свином навозе.
Новости разные: много хороших, но есть и плохие — кто-то опять пропал, кто-то утонул. Рано или поздно это случается, ничего не поделаешь, профессиональные риски. Рыбаки прислушиваются к рассказчикам с профессиональным интересом, без особых эмоций, циничность жизни на фронтире никто не отменял. Может, и хорошо, что это ещё не притворство, не лживое соучастие обывателя постиндустриальной эпохи.
Уже никаких велорикш, на улицах и пригородных грунтовках только мото. Кругом снуют тук-туки, мотоциклетки на трёх колёсах, где под навесом позади водителя размещаются два пассажира, они есть уже у многих… Это основной сухопутный транспорт для всех речных городов Леты, привычный колорит местной логистики. Не в диковинку и паромобили, прежде всего грузовые. Появились и первые квадроциклы, небольшие, экономичные. Громко тарахтит железная свора! Однако не избалованным техногенкой местным жителям это ничуть не отравляет романтику прогулок по вечерним улочкам, а дым газогенераторов, сизый выхлоп и слабый аромат бензола никого пока не смущает. Даже радует. Добились. Достигли!
Прохожие доброжелательны и вежливы, пьяные не крикливы и не назойливы.
Тут и там стоят каменные памятники героям-первопроходцам, вождям и Независимости. Возле мэрии наиболее красиво, возле магазинов наиболее людно, возле молодых банков — наиболее чисто.
Никаких утопий, просто сон.
Что-то далековато мы залетели, останется ли топливо на обратный путь?
Пилот молчит.
— Не пора ли нам возвращаться на базу? — спросил я, стараясь быть небрежным в голосе. — Слышите меня, мистер…
Проклятье, да как его зовут? Забыл. Напрочь из головы вылетело.
Лётчик повернулся ко мне и молча снял большие солнцезащитные очки.
Господи, да это же Салман! Как он тут оказа…
— Возвращаться пора бы, — глупо повторил я.
— Зачем возвращаться, амиго? — нехорошо усмехнулся пилот, вновь надевая очки. — Мы с тобой и здесь разберёмся.
И тут вертолёт тряхнуло! Да ещё как!
Салман повернулся ко мне и цепко схватил за руку. Я резко дёрнул плечом и тут же отмахнулся другой рукой, но не попал, больно ударившись о какую-то железку.
Машину опять тряхнуло, натужно взвыл двигатель, тревожно и громко запищала штатная сигнализация, что-то орал компьютерный женский голос, яркая картина панорамы закрутилась, как в калейдоскопе. В животе всё болезненно сжалось — падаем!
— Вертолёт держи, урод!
Бандит и не думал вновь брать управление — свирепый индус, похоже, решил умереть вместе со мной! Я ударил ещё раз и на этот раз попал.
Получи!
В ответ меня дёрнули за ногу.
— Не, зашибись, колёсный трактор! Ты что руками машешь, как ветряк?! — заорал Салман, легко переходя с пиджина на отменный русский. — Вставай!
Я открыл глаза и сразу сел, опираясь правой рукой на постель.
Сдуреть!
Передо мной стоял Сашка, весёлый и немного злой. Куда попал? Берег бухты, видимый в окне, заливало утреннее солнце, внизу тихо плескалась речная вода.
— Альфия послала, говорит, опять дольше всех спишь, там всё остынет. Подъём!
— Салман где? — хрипло выдохнул я.
— Выкрала иностранная разведка! — печально констатировал матрос. — В трюме сидит, где ему ещё быть! Что за вопросы?
В трюме… А вертолёт?
— Забудь…
— Всё? Встал?
— Ага… Скоро спущусь. Спасибо, Саш.
Приснится же! Дикое кино.
А пейзажи были шикарные, хоть это успел посмотреть. Интересно, откуда в паропанке взялся современный вертолёт?
Большое окно каюты открыто настежь. Во я дрых! Оказывается, смех, крики и далёкий стук топора совершенно не мешают спать беспробудно и видеть удивительные по силе воздействия триллерные сны. Наскоро сполоснув физиономию в душе, я оделся полегче и спустился в ресторан. Купаться буду в гавани.
Панику поднял матрос, зачем было дёргать? Не я один к столу запаздываю, чета Мазиных тоже завтракает неурочно. Дочки с ними не было. А Ярик тут, уже на финише, журнал читает.
— Что-то, Герман Константинович, глаза у вас какие-то шалые, — заметил профессор. — Приснилось что-то яркое?
— Не то слово, Владимир Викторович, просто ослепительное! Вместе с тем и жутковатое, ошалеешь, — честно признался я, подсаживаясь к ним. — Компотику можно? Холодный?
Марина передала ему графин, он чуть подлил себе и протянул руку, наполнив и мой высокий стакан до краёв. Я торопливо выпил. Ох, хорошо!
— Так вот, Маша, специфический профессиональный лаконизм, скажем так, неизбежен, — продолжил какой-то рассказ Владимир. — Ты можешь себе представить, чтобы капитан сказал нашему боцману: «Михаил Петрович, не будете ли вы так любезны снять носовой швартов с кнехта и передать аккуратненько Виктору Алексеевичу, который стоит на причале у второго пала?» Нет уж…
— Материнскими словами он скажет! Коротко и ясно. — Ярослав, который, закончив завтракать, уже сидел на мягком диване у двери, подхватил фразу, подмигнул Мазиным и тут же подсказал мне: — Советую взять окрошку, замечательная!
Верное решение. Никаких каш не хочу, жарко сегодня не по-осеннему. Передав пожелание Ольге, я наполнил ещё один стакан.
— Вот именно! — обрадовался профессор. — Без крепкого словца флотская команда рассыпается в песок. Это уже не непреложная истина, а чёрт знает что!
— Хулиганство на рабочем месте, — не согласилась жена.
Окрошка с первой ложки оказалась отменной. Огурцы тут растут, а докторскую колбасу, обязательную в советской традиции, Альфия заменяет мясом, происходит возвращение к истокам. Перчик, сметанка…
— А горчица есть? И хлеб ржаной, если можно. Ржаной под окрошку лучше.
Удовлетворённо кивнув, словно порадовавшись такому своевременному интересу, Ольга принесла мне белую розетку. За десять минут я слопал две полные тарелки и взялся за омлет с помидорами.
Кофе спокойно допить не успел.
— Ярославу срочно подняться на мостик! Пулей! — загремел над палубой сердитый голос капитана.
Ярик подскочил, как на пружине, кинул на диван старый глянцевый журнал и помчался наверх. Чашка в моей руке дрогнула, несколько коричневых пятен расползлись по скатерти. Зачем так людей пугать, можно и поменьше громкость сделать!