Она слышала в собственном голосе плаксивые нотки, это ей не нравилось.
— У меня возникла прекрасная идея. — Он снова улыбнулся, и Елена внутренне содрогнулась. — Мы устроим маленький пикник. В багажнике лежит корзинка с едой.
Она не знала, верить ему или нет. Зачем ему было проделывать этот финт — присылать в ресторан мальчишку с запиской «Выходите наружу. А. В.», если только он не подозревал, что его ждет ловушка? Что он теперь предпримет? Отвезет ее в пустыню и зарежет? Елена подавила желание открыть дверцу и выпрыгнуть из машины на ходу, закрыла глаза и решила размышлять здраво. Если он подозревал о западне, зачем он вообще пришел? Нет, все обстоит гораздо сложнее. Он как будто поверил в версию о мужчине, пристававшем к ней в ресторане, но кто знает, что скрывается за этой улыбкой?
— Куда мы едем? — поинтересовалась она.
— На берегу реки в нескольких милях за городом есть живописное местечко… Там мы сможем полюбоваться на закат и провести тихий спокойный вечер.
— Я не хочу туда ехать.
— Почему?
— Я вас почти не знаю.
— Не обижайте меня. С нами все время будет водитель, к тому же я джентльмен.
— Я хочу выйти из машины.
— Прошу вас, перестаньте. — Он коснулся ее руки. — Там, в багажнике, копченый лосось, холодный цыпленок и бутылка шампанского. Я так устал от этих ресторанов.
Елена задумалась. Она может уйти сейчас, и тогда она будет в безопасности и вряд ли увидит его вновь. А ведь именно этого ей и хотелось — отделаться от Вульфа навсегда. «Но, — одернула она себя, — разве я не последняя надежда Вандама? Хотя какое мне дело до этого холодного англичанина? Я и без него буду счастлива, когда вернусь к прежней жизни…»
Прежняя жизнь.
Ей есть дело до Вандама, поняла Елена; по крайней мере ей не хотелось его подводить. Значит, ей придется остаться с Вульфом наедине, обработать его, добиться нового свидания, выяснить, где он живет.
— Ладно, давайте поедем к вам домой! — выпалила она.
Вульф изумленно поднял брови.
— Ого! Да за вами не угонишься…
Она поняла, что сделала ошибку, и бросилась в объяснения:
— Я совсем запуталась. Вы застали меня врасплох. Почему вы не спросили у меня для начала?
— Идея устроить пикник пришла мне в голову всего час назад, и я не мог даже подумать, что это вас напугает.
Елена сообразила, что внешне это выглядит так, словно она ломается, и решила не переигрывать.
— Ладно, будь по-вашему, — согласилась она и постаралась расслабиться.
Вульф пристально смотрел на нее.
— Думается мне, вы не такая уж уязвимая, как может показаться.
— Не понимаю, о чем вы.
— Я помню, что вы сказали Аристопулусу, когда мы впервые встретились в магазине.
Елена тоже помнила: она грозилась отрезать Микису жизненно важные органы, если он еще раз к ней прикоснется. Ей следовало бы покраснеть, но смущаться по заказу она не умела.
— Я очень на него разозлилась.
— Охотно верю, — улыбнулся Вульф. — Постарайтесь твердо запомнить, что я не Аристопулус.
Она слабо улыбнулась.
— Я постараюсь.
Они выехали за городскую черту, и Вульф принялся давать указания шоферу. Елене стало интересно, где он раздобыл это такси: по египетским меркам такая огромная американская машина с мягкими сиденьями, да еще и довольно новая — настоящая роскошь.
Они проехали мимо длинного ряда деревень и свернули на проселочную дорогу. Машина взобралась на небольшой холм, и они вдруг оказались на маленьком плато на краю крутого обрыва. Прямо под ним текла река, а вдали, за рекой, Елена могла видеть аккуратные узоры полей, простиравшиеся вплоть до безжалостной коричневой линии пустыни.
— Не правда ли, здесь прелестно? — спросил Вульф.
Елене пришлось согласиться. Стайка стрижей, вспорхнувшая с противоположного берега реки, привлекла ее внимание к небу, и она увидела, что вечерние облака уже окрасились в нежно-розовый цвет. Молоденькая девушка шла по берегу с большим кувшином воды на голове. Вверх по реке плыла одинокая фелюга, подгоняемая легким бризом.
Водитель вышел из машины, отошел ярдов на пятьдесят в сторону, сел, демонстративно повернувшись к ним спиной, закурил и развернул газету.
Вульф достал корзинку для пикника из багажника и поставил ее на пол машины перед ними. Когда он принялся распаковывать еду, Елена спросила:
— Как вы узнали о существовании этого места?
— Моя мать приводила меня сюда, когда я был маленьким. — Он протянул ей стакан с вином. — После смерти отца мать вышла замуж за египтянина. Время от времени она, устав от быта мусульманского дома, привозила меня сюда и рассказывала о… Европе и тому подобном.
— Вам нравилось?
Вульф ответил не сразу.
— Моя мать обладала удивительным талантом — портить другим удовольствие. Ни о каком веселье в ее присутствии не могло быть и речи. Ее любимая фраза — «Ты такой же эгоист, как и твой отец». В том возрасте я предпочитал арабскую семью. Мои сводные братья были предоставлены сами себе, они жили как дикари, их никто не пытался контролировать. Мы воровали апельсины из чужих садов, кидали в лошадей камнями, прокалывали шины на велосипедах… Маме это все страшно не нравилось, но она могла только угрожать нам грядущим наказанием. «Когда-нибудь, Алекс, тебе не повезет, и ты попадешься» — так она говорила.
«И она была права, — подумала Елена, — везение Алекса было на исходе».
Она потихоньку расслабилась. Впрочем, стоило ей подумать о ноже, которым Вульф зарезал кого-то в Асьюте, страхи тут же возвращались. Интересно, он у него с собой? В целом же ситуация была настолько обычной — красивый мужчина, молодая девушка, пикник на берегу реки, — что время от времени Елена даже забывала о своем задании.
— Где вы сейчас живете? — невинно поинтересовалась она, спохватившись.
— Мой дом… заняли англичане. Сейчас я живу у друзей. — Он подал ей кусок лосося на китайском блюдце, затем кухонным ножом разрезал пополам лимон. Елена следила за его ловкими руками и терялась в догадках: ему-то что от нее нужно?
Вандам чувствовал себя прескверно. Его лицо болело, не лучше дело обстояло и с гордостью. Грандиозная операция, кульминационный момент которой — арест шпиона, превратилась в жуткое фиаско. Майор не только в полной красе продемонстрировал свою профессиональную несостоятельность, на глазах у всех проиграв Вульфу, но и Елена теперь находилась в опасности по его, Уильяма, вине.
Теперь он, неудачник, сидел дома со свежей повязкой на лице и пил джин, чтобы заглушить боль. Вульф легко провел его. Вандам не сомневался, что шпион ничего не подозревал о засаде, — иначе он не появился бы вовсе. Нет, он всего лишь предпринял минимальные меры предосторожности; большего и не требовалось.