Он сел в машину.
Мужчина крутанул руль, дал газу, вскоре они уже ехали на хорошей скорости. Фабер устроился поудобнее.
– Кстати, мы не познакомились. Ричард Портер, – сказал водитель.
Фабер машинально представил перед глазами удостоверение, лежавшее в бумажнике.
– Джеймс Бейкер.
– Очень рад. Я, наверное, обогнал вас на дороге? Извините, в темноте не увидел.
Фабер догадался, что Портеру неловко – из-за сложностей с бензином водители считали делом чести подбрасывать по пути пешеходов и всегда останавливались, если их просили.
– Ничего, ничего, что вы. Я слышал шум мотора, но очень некстати как раз тогда находился на обочине, за кустом, да еще с расстегнутой ширинкой, понимаете?
– Вы издалека? – Портер предложил сигару.
– Спасибо, не курю. Да, я нездешний, из Лондона.
– И прямо оттуда на попутках?
– Нет, все гораздо прозаичнее. Моя машина сломалась в Эдинбурге. Детали на замену сразу не оказалось, пришлось оставить ее в мастерской.
– Не повезло, бывает. Ну, ничего, я еду в Абердин, и если вам по пути, довезу.
Удача улыбнулась снова. Он на секунду закрыл глаза, вспоминая карту Шотландии.
– Чудесно. Мне нужно в Банф, так что Абердин вполне подойдет. Вот только я собирался напрямик… Дело в том, что у меня нет пропуска. Абердин ведь в запретной зоне, правда?
– Только гавань. К тому же, пока вы в моей машине, можете ни о чем не волноваться. Я судья из магистратуры и член городского комитета по охране порядка. Ну как, звучит?
Фабер улыбнулся в темноте.
– Тогда другое дело. Это ваша постоянная работа? Магистрат, я имею в виду.
Портер одной рукой зажег сигару, выпустил дым.
– Не совсем. Я вообще-то на пенсии. В свое время был поверенным, но вот сердце немного подвело.
– Понятно. – Фабер постарался принять участливый вид.
– Ничего, что курю, не мешает? – Портер разогнал рукой дым.
– Абсолютно.
– У вас дела в Банфе?
– Я инженер, там на заводе кое-какая проблема. Правда, дело секретное, знаете ли.
Портер понимающе кивнул.
– Все ясно, дальше не продолжайте.
Некоторое время оба молчали. Машина бежала легко, за окном проплывали небольшие городки, селения. Портер уверенно чувствовал себя за рулем, несмотря на темноту. Было видно, что он хорошо знает дорогу. Миля за милей оставались позади. Под ритмичный шум мотора потянуло в сон. Фабер с трудом подавил зевок.
– Да вы, должно быть, устали, – заметил Портер. – Расслабьтесь и вздремните. Мне нужно было раньше об этом подумать, а не занимать вас разговорами.
– Спасибо, – ответил Фабер. – Вы правы, вздремнуть не помешает. – Он закрыл глаза.
В машине приятно укачивало, так же как тогда, в поезде, под стук колес. Снова перед глазами поплыл старый кошмарный сон, но на этот раз сюжет был несколько другим. Вместо обеда в купе и разговора о политике с соседом он почему-то находился в контейнере для угля, сидел на чемодане с передатчиком, прислонившись спиной к холодной жесткой металлической стенке. Когда поезд прибыл на вокзал Ватерлоо, каждый – включая выходящих пассажиров – имел маленькую размноженную фотографию Фабера, находящегося в розыске. Все на вокзале подозрительно смотрели друг на друга, сличали лица прохожих с фото. У стоек билетного контроля кондуктор внезапно схватил его за плечо и сказал:
– По-моему, вы и есть тот человек с фотографии, признавайтесь.
Фабер не мог произнести ни слова. Он только тупо уставился на фото и ни с того ни с сего отчетливо вспомнил, как бежал тогда, в состязаниях на кубок. Боже, как он бежал. Фабер немного поспешил с рывком, оторвался где-то на четверть мили раньше, чем запланировал, и на последних 500 метрах выдохся так, что был готов умереть – сейчас у него было такое же ощущение, когда он, онемев, стоял перед кондуктором, который держал в руках его фотографию. Кондуктор кричал ему прямо в лило: «Проснитесь, да проснитесь же!»… Постепенно его лицо стало расплывчатым, затем вообще исчезло. Фабер медленно открыл глаза и увидел перед собой Портера, который сидел рядом в машине и мягко тряс его за плечо.
Фабер инстинктивно потянулся правой рукой к левому рукаву, где был спрятан стилет, но тут, к счастью, вспомнил, что Портер считал его Джеймсом Бейкером, безобидным хитчхайкером.[7] Фабер опустил руку, расслабился, огляделся. Вокруг было совсем светло.
– А вы просыпаетесь, как солдат. Такое впечатление, что всегда настороже, – засмеялся Портер. – Все, мы уже в Абердине.
Фабер заметил, что слово «солдат» Портер произнес с акцентом, и вспомнил, что он ответственный работник магистратуры и член комитета городского самоуправления. Фабер внимательно посмотрел на своего попутчика, теперь уже при утреннем свете. У Портера красное лицо, светлые усы, одет в легкое пальто серо-песочного цвета, по виду дорогое. Очевидно, он важная птица в этом городе. Если такой человек исчезнет, его немедленно начнут искать. Все взвесив, Фабер решил не убивать.
– Доброе утро, – постарался сказать он как можно простодушнее. – Уже приехали? Когда спишь, время летит очень быстро.
Фабер смотрел из окна на закованный в гранит город. Машина медленно ехала по главной улице, по обеим сторонам располагались магазины и торговые лавки. По улице уже брели несколько рано вставших рабочих. Все они с деловым видом шли в одном направлении – рыбаки, определил Фабер. Город казался холодным, проветренным, соленым.
– Хотите побриться и слегка позавтракать перед дорогой? – предложил Портер. – Тогда милости прошу ко мне в гости.
– Вы так любезны.
– Нисколько. Если бы не вы, я бы все еще торчал на шоссе А80 в Стерлинге, ждал утра, когда откроются мастерские.
– И все же спасибо, но я должен идти. Что поделаешь, не хочу опаздывать.
Портер не стал настаивать. Фаберу даже показалось, что он в какой-то мере почувствовал облегчение, услышав вежливый отказ.
– Хорошо, тогда я высажу вас на Джордж-стрит – там, собственно, берет начало шоссе А96, это прямая дорога на Банф. – Через минуту машина остановилась на углу. – Вот здесь, приехали.
Фабер открыл дверцу.
– Еще раз спасибо, что подбросили.
– Ерунда. – Портер протянул руку на прощание. – Удачи.
Фабер вылез, захлопнул дверцу, машина тронулась с места. Портера бояться нечего, думал он. Шотландец сейчас спешит домой и наверняка проспит весь день. Даже если потом он как-то догадается, что помог человеку, находящемуся в розыске, будет уже слишком поздно.