Гарри внимательно наблюдал за присяжными. Один из них был старик с седыми бакенбардами, жестким накрахмаленным воротничком сорочки, другой, судя по всему, отставной военный в форменном галстуке. Оба уперлись взглядом в бумаги, видимо, нисколько не сомневаясь в виновности каждого, кто оказывался на скамье подсудимых. С такими обычно разговаривать трудно. Гарри начал отчаиваться. Но его уныние продолжалось недолго. Может быть, даже лучше, что они не хватают звезд с небес, будет легче убеждать. Ученому человеку не так просто запудрить мозги. Между ними сидел председатель, с этим надо держать ухо востро — мужчина серьезный, среднего возраста, седые усы, серый костюм. Видно, прожженный тип, наслушался за свою жизнь уйму разных историй, без труда различает, где правда, где ложь. Его надо иметь в виду, подумал Гарри.
Председатель обратился к нему.
— Так что, молодой человек, вы просите отпустить вас под залог?
Гарри притворился смущенным.
— Да, конечно, если это возможно, — ответил он в тишине робким голосом.
Трое присяжных насторожились, услышав правильную английскую речь, безошибочно выдававшую в нем аристократа. Так, первый удар достиг цели. Это его коронный прием, теперь надо продолжать, кто знает, возможно, и удастся провести этих олухов.
— Ясно, — лениво прервал председатель, — и что вы можете сказать в свое оправдание?
Гарри тщательно прислушивался к его акценту, пытаясь точно определить социальное происхождение. Человек, несомненно, принадлежит к среднему классу — фармацевт или, скажем, банковский служащий. Безусловно, умница, но, как и все, раболепствует перед высшими слоями.
Гарри постарался как можно выразительнее показать смущение, отвечая ему почтительным голосом провинившегося ученика.
— Боюсь, сэр, произошла досадная ошибка. — При этих словах оба присяжных сразу оторвались от бумаг, с интересом взглянув на него. Подумали, очевидно, что дело обещает быть интересным, неординарным. А Гарри, увлекшись, продолжал интригующим тоном: — Да будет вам известно, вчера в Карлтон-клубе кое-кто здорово напился, больше мне добавить нечего, — он сделал паузу и выжидающе посмотрел на присяжных.
— К-а-р-л-тон-клуб! — глубокомысленно произнес вслух отставной военный. По всему было видно, что члены подобного привилегированного заведения не часто являлись перед судом.
Гарри засомневался, уж не переборщил ли он, не перегнул ли палку. Может быть, не стоило так сразу брать быка за рога. Он поспешил исправиться:
— Как ни неловко это признавать, мне, наверное, нужно немедленно извиниться перед всеми, кто так или иначе оказался задет, и уладить это маленькое недоразумение. — Тут он медленно перевел взгляд на свой смокинг. — Правда, сначала хорошо бы переодеться.
— Вы что, хотите сказать, что не брали запонок и этих злосчастных двадцати фунтов? — спросил старик.
Хотя вопрос был задан сухим недоверчивым тоном, хорошо уже то, что они сомневаются, решил Гарри. Если не отметают сразу его оправданий — это добрый знак, можно будет продолжить. Теперь главное, не ошибиться.
— Мне действительно пришлось одолжить эти запонки, поскольку свои я случайно оставил дома. — Для большей убедительности он продемонстрировал не застегнутые рукава рубашки.
— Так, а что насчет двадцати фунтов? — не унимался старик.
Вопрос достаточно трудный. Так сразу ничего не придумаешь. Можно, черт побери, забыть запонки, потом одолжить их у кого-нибудь, но что значит без разрешения «одолжить» деньги? Гарри был на грани отчаяния, но тут провидение вновь выручило его.
— Думаю, сэр Симон просто ошибся в том, какая сумма находилась в его бумажнике. — При этом Гарри многозначительно понизил голос до шепота, чтобы его могли слышать одни присяжные. — Видите ли, он сказочно богат.
— Богатые люди обычно не забывают, сколько у них денег, — возразил председатель. В зале раздались смешки. Гарри решил, что юмор хороший знак, но председатель оставался по-прежнему серьезным. Так, ясно. Если он банковский служащий, любые шутки насчет денег неуместны.
— Кстати, почему вы не оплатили счет в ресторане? — вмешался отставник.
— Ах да, здесь действительно признаю себя виновным. Но дело в том, что мы поссорились… с той особой, с которой я обедал…
Гарри специально избегал называть Ребекку по имени — в высшем обществе не принято подставлять женщину, и присяжные наверняка это оценят.
— Понимаете, от огорчения я просто забыл о счете.
Председатель пристально посмотрел на него поверх очков. Гарри почувствовал, что где-то сфальшивил. Внизу живота вдруг заныло. До него дошло, что он как-то легковесно выразился о финансовых обязательствах. Это он подзабыл, то не сделал… Конечно, такое поведение нормально для аристократа, но только не для педантичного банковского служащего, поэтому пришлось быстро менять тактику.
— Признаю, что чертовски виноват, ей-богу, и первое, что я сделаю, — это исправлю свою оплошность, клянусь. Разумеется, если высокочтимый суд сочтет возможным отпустить меня под залог.
Он посмотрел в лицо председателю. Не было уверенности, что тот смягчился.
— Итак, вы думаете, что после ваших туманных объяснений к вам не останется претензий, обвинения отпадут сами собой?
Гарри решил, что теперь ему надо быть очень осторожным, один неверный шаг и… Он понуро опустил голову, стараясь выглядеть жалким профаном.
— Нет, думаю, обвинения останутся.
— И правильно делаете, — твердо сказал председатель.
«Вот старый пердун, — подумал Гарри и едва сдержал улыбку: настолько точна была его характеристика. — Ничего, сколько ни кочевряжьтесь, а все равно отпустите». И чем больше будут ругать, тем сильнее вероятность, что он не вернется обратно в камеру.
— Еще что-нибудь хотите добавить?
— Только то, что мне очень неловко и стыдно.
— Гм, — скептически крякнул председатель, зато отставник одобрительно закивал головой.
Трое присяжных, не вставая, склонились друг к другу, шепотом обмениваясь мнениями перед тем, как вынести решение. Гарри почувствовал страшное волнение, даже затаил дыхание. Как глупо! Вся дальнейшая судьба в руках этих кретинов. Чего они медлят, ослы? Боже, вот, кажется, что-то решили, больно быстро. Ладно, будь что будет.
Председатель строго посмотрел на него.
— Я думаю, ночь, которую вы провели в камере, явилась для вас хорошим уроком.
Слава богу, неужели отпускают? Гарри нарочито медленно сглотнул слюну, будто комок застрял в горле.
— Вы совершенно правы, сэр. И, клянусь, я сделаю все, чтобы больше туда никогда не попадать.
— Да уж, постарайтесь, это в ваших же интересах.
Возникла небольшая пауза, затем председатель отвел взгляд, обратился к суду:
— Должен сказать, что мы посовещались и, конечно, не поверили всему тому, что наговорил нам этот молодой человек. Воистину говорят: доверяй, но проверяй. Однако, в данном случае, считаем возможным отпустить подозреваемого под залог, чтобы он смог лучше изучить суть предъявленных ему обвинений.