Одна из нескольких фигур, маячивших в самом начале моста, где находилось что-то вроде ещё одного блокпоста, вдруг бросилась наперерез. Как-то чересчур яростно размахивая руками, явно приказывая затормозить. Алмаз резко сбросил скорость, принимая вправо: туда, куда показывал мутант.
— Ничего не понимаю, — подобралась Лихо. — Спокойнее нас была только вяленая «клякса». Ну не за въедливые же взгляды Книжника с нас хотят штрафные санкции слупить по полной программе.
Впереди показалась целая кавалькада машин, штук шесть, мчащихся на приличной скорости. Мутант отошёл в сторону, сделав какой-то непонятный жест рукой.
— ВИП-персоны нарисовались, — ожил Книжник. — Или одна, но с сопровождением.
Исходя из того, что никто не спешил давать четвёрке команду выгружаться из внедорожника, очкарик был полностью прав.
Машины, все как одна — с затонированными лобовыми стёклами, приближались. Метрах в тридцати от блокпоста по всей ширине моста имелось зигзагообразное углубление — очередной автограф Сдвига, перед которым приходилось снижать скорость, чтобы его можно было преодолеть без риска лишиться колёс. Кавалькада начала притормаживать, первая машина размеренно закултыхалась вверх-вниз, двигаясь со скоростью расторопной черепахи. Лихо без малейшего любопытства смотрела вперёд, ожидая только одного. Разрешения ехать дальше.
За затемнёнными стёклами авто абсолютно нереально было рассмотреть, сколько народу находится в салоне. Первая машина преодолела неровный участок моста, начала ускоряться…
Неожиданно Лихо ощутила тревогу. Вот только что всё было почти гладко, и вдруг — раз! — на тело словно набросили мелкую, незримую сеть, прикосновение которой вызывало пока ещё непонятную негативную реакцию. Блондинка впилась взглядом в приближающуюся машину, но её способность видеть с закрытыми глазами здесь была совершенно бесполезной. Источник пока еще непонятной тревоги явно находился внутри «Лендровер Дискавери 4», бронированного драндулета британско-индийских кровей.
— С чего тебя так перекосило-то? — Алмаз встревоженно посмотрел на Лихо. — Сейчас поедем, сделай лицо попроще…
Серебристый красавец на триста семьдесят пять лошадок вдруг вильнул, притираясь к «Горынычу». Остановился.
Тревога стала неотвязной, до понимания её причин остались какие-то мгновения. Вторая машина, уже преодолевшая «мутировавшее» место моста, остановилась неподалёку.
Боковое стекло в «Дискавери», находящееся со стороны водителя, поползло вниз.
— Привет, сука.
Лихо повернула голову на голос, знакомый голос — кто бы мог подумать о возможности этой встречи. В таком месте, в такое время, при таких обстоятельствах…
На пассажирском сиденье, рядом с водителем — невысоким блондином, — сидела та самая рыжая милашка, самым негалантным образом отшитая блондинкой во Владимире.
— Что, мандавошка, память отшибло? — Рыжая ощерилась в предвкушающей улыбке, и предвкушение это было явно не из тех, которые сулили бы четвёрке неземные блага.
Ещё одна машина подъехала сзади, перекрывая «Горынычу» путь к отступлению. Три оставшиеся авто не тронулись с места, поджидая с другой стороны повреждённого участка дороги. Блокпостовцы тоже начали подтягиваться к месту неожиданной остановки кортежа, держа оружие на изготовку. Коробочка закрылась. Плотно, обстоятельно — намертво.
— Вылезай, чего сидишь? — Рыжая открыла дверь и вышла из кабины. — Давно не виделись. Поквитаемся за вежливость, за заботу твою… Ссышь, сука?
Лихо посмотрела на неё, прикидывая, что можно сделать в этой ситуации. Мутантов, как на подбор, размером с добротный платяной шкаф было уже экземпляров пятнадцать, не считая тех, что находились в оставшихся трёх машинах.
— Выходи. — Рыжая была уже рядом. — Потолкуем о делах наших женских. С чувством, с толком, с моральным и физическим удовлетворением.
«Придётся унижаться», — равнодушно подумала блондинка. Чётко понимая, что пространными извинениями, с трагическим заламыванием рук, показывающим, насколько Лихо сожалеет о своей тотальной ошибке, дело не поправишь. Рыжая захочет чего-то более весомого, зримого, паскудного…
Придётся унижаться. Путей для бегства практически нет. При первых же признаках активного сопротивления сюда прискачет (не исключено даже, что стуча настоящими копытами) как минимум половина «мутантограда». Задействовать Алмаза с Шатуном было чересчур соблазнительно, но чревато уже озвученными на первом блокпосту последствиями. Придётся потерпеть — ползать на коленях, целовать рыжей ноги, умолять, изображать из себя ничтожество. Возможно, даже получить дозу пинков и шишек. Главное сейчас — выпутаться из этой идиотской ситуации в той же комплектации, в которой они заехали на территорию экс-Красноярска.
Водитель-блондин тоже вышел из кабины. И стоял, переминаясь с ноги на ногу, словно приводя затёкшие от долгого сидения мышцы в тонус. Всё происходящее как будто не интересовало его.
— Ты что, там корни пустила? — В голосе рыжей проскочили нетерпеливые нотки. — Не огорчай меня, сука… Вылезай.
Лихо задавила возникшее желание хлестануть ребром ладони по кадыку красотки. И, глядя на Алмаза, чуть-чуть помотала головой, давая понять, что активные действия отменяются. Выпрыгнула из машины.
— Иди-иди… — Рыжая дождалась, когда она подойдёт, и с ходу залепила ей пощёчину. — Ну, что надо сказать при таком долгожданном свидании? Не слышу?
— Я прошу прощения, — громко и внятно сказала блондинка. — Я очень сожалею о том, что произошло, и глубоко раскаиваюсь в своём поступке.
— Раскаиваешься, значит? — мечтательно протянула рыжая. — Только кажется мне, что недостаточно глубоко. И никак я не могу отделаться от этого впечатления…
— Вика, время, — негромко сказал водитель. — Пора ехать.
— Короче, — прекословить блондину рыжая явно не собиралась. — Делаем так. Вы, трое, — вытряхиваетесь из тачки, оставляете всё мало-мальски ценное и шагаете из города. У меня к вам никаких претензий, так что считайте, что удача сегодня поцеловала вас в сраку. Очень сладко. А эта курва останется со мной. Нам с ней есть о чём поговорить…
За спиной Лихо щелкнул дверной замок — рядом встал Книжник. Ещё через пару секунд из «Горыныча» вылез Алмаз, сзади послышалось какое-то чересчур деланое пыхтение: это Шатун, изображая из себя неуклюжего вахлака, выбирался из внедорожника. Затоптался на месте, старательно продолжая корчить растерянного до глубины души лопуха. Лихо напряглась, понимая, что все её предыдущие наставления уже лежат в руинах и команда приняла собственное решение. «Калаш» Алмаза остался на сиденье, но дверь была распахнута настежь, и достаточно было просто протянуть руку. А уж как «дыродел», как бы сам собой, прыгает в руку стеклорезу, даже находясь на некотором отдалении от хозяина, Лихо наблюдала не единожды.
— Стеклорез, дальняя дистанция, — с придурковатой улыбкой, от которой сборище вокруг них явно утеряло толику настороженности, выдал громила. — Рви!