— А может, всё-таки попробовать? — с надеждой спросил Книжник. — Подумать получше и…
— Я понимаю, что буква «и» — не последняя буква в алфавите, — ответила Лихо. — Но не стоит. Шансов нет. Действительно нет. Коридорчик, которым нас сюда вели, — длинный, узкий, особо не поманеврируешь. Успеют среагировать, даже если Шатуна вперёд пустить. Ну закупорит он проход собой, геройски приняв в организм с полкило свинца… Нам-то с этого легче будет?
Троица грустно вздохнула.
— Вот то-то… А нам надо дождаться такого момента, когда этот самый шанс появится. И использовать его. На все сто пятьдесят процентов.
— А если не появится?
— Должен, — сказала Лихо. — Если бы хотели нас приговорить, ещё в театре шлёпнули бы. Прямо на сцене. С последующим сбросом в оркестровую яму, с условием, что она там имеется. А значит, у них на нас другие планы. Не знаю какие, но они наличествуют, вне всякого сомнения. Отсюда следует, что вероятность того, что у нас может появиться шанс, — есть. Единственное и главное условие — в этот момент надо быть всем вместе. Или, в крайнем случае, твёрдо знать, что до отсутствующих можно будет добраться безо всяких проблем. Застав их живыми плюс — дееспособными. Возражения имеются?
— После таких-то доводов, — пробурчал Шатун, — какие могут быть возражения? Ждём вечера…
Время до вечера провели по-разному. Лихо с Шатуном завалились на жёсткие топчаны и задали полноценного храпака. Алмаз тоже прилёг, но не спал, глядя в серый потолок, то ли вспоминая вехи своего жизненного пути, то ли пребывая во власти банальной скуки.
Книжник, поглядывая на релаксирующую троицу с долей скрытого презрения, занялся детальным обследованием помещения. Очевидно, надеясь найти какой-нибудь потайной ход, способный вывести их всех сразу к месту применения деактиватора. С находкой самого деактиватора по пути следования. В крайнем случае — его дубликата.
Алмаз изредка переводил взгляд на очкарика, на карачках ползающего вдоль стен и чуть ли не обнюхивающего каждый угол. Печально вздыхал и снова глядел в потолок.
Книжник угомонился только через час с хвостиком, убедившись, что единственный выход — дверь, через которую они сюда и попали.
— Не нашёл? — Алмаз задумчиво посмотрел на книгочея. — Хорошо искал?
— Хорошо, — Очкарик принялся старательно отряхивать штаны, собравшие большую часть пыли из всех углов. — Придётся ждать вечера. Ничего не попишешь…
— А ты ещё потолок не обследовал. — Стеклорез показал взглядом наверх. — Есть у меня подозрение, что наше спасение — только там. Особенно внушает надежду во-он тот кусок, чуть-чуть левее лампочки. Сдаётся мне, там всего-то ноготком с ленцой поковырять — и откроется выход из заточения. Займёшься? Я тебя подброшу, а дальше — сам как-нибудь…
Книжник стрельнул в его сторону взглядом, преисполненным вселенского терпения и прощения некоторых несознательных личностей, пытающихся хохмить над проблемой. Алмаз сделал невинное лицо и повернулся на бок, устраиваясь поудобнее. Наше дело — предложить. А ваше — думать что хотите.
Очкарик почистил одежду и тоже прилёг, спустя несколько минут его глаза закрылись сами собой.
— Встать! — Дверь в узилище с шумом распахнулась, вытряхивая четвёрку из мира сновидений. — Выстроиться лицом к стене, руки — на стену. Если через полминуты там не будет хоть одного — открываем огонь на поражение. Время пошло!
Лихо спокойно открыла глаза, будто ждала этого приказа с момента, как только заснула. Рядом поднимались с топчанов Шатун и Алмаз. Книжник очумело ворочался на своём месте, отказываясь понимать — что, куда, почему.
Громила переместился в его направлении и уцапал сонного очкарика под мышками. Держа его на весу, быстренько шагнул к стенке, где уже стояли блондинка со стеклорезом, как и было велено — упираясь в неё ладонями. Поставил Книжника рядом с собой и отвесил ему невесомый подзатыльник, призывая очухиваться в отведённый срок.
Очкарик очухался, потому как градации «невесомости» у Шатуна и у него несколько отличались. Голову не оторвало, но окончательное пробуждение наступило тотчас же.
— Выходим по одному! Только по команде! Руки держать за головой! За один шаг до двери — повернуться задом, не убирая рук с шеи. Сука — пошла!
Лихо сцепила руки за шеей в замок и потопала к двери. Не доходя до неё, сколько было велено, повернулась. Повторились уже знакомые манипуляции, тело активно запротестовало против принятия позы, стоящей примерно на одной ступени с общеизвестной буквой «зю»; но кто будет интересоваться — хочешь ты этого или нет? Подвальный коридор, лестница вверх, непрекращающееся броуновское движение впечатляющего количества мутантов в помещении.
Знакомый «Лендровер», разве что без рыжей Виктории на переднем сиденье. Зато со Сфинксом, спокойно восседающим за «баранкой». За умеренно тонированными окнами внедорожника было почти темно. Парочка конвоиров осталась всё та же, продолжая нести службу с прежним рвением. Лихо непроизвольно охнула: плечами её сдавили с удвоенным старанием.
— Полегче, — распорядился белобрысый. — Она должна быть в кондиции, иначе Молох вас вместо неё в аттракцион приспособит.
Двусторонний «пресс» мгновенно ослаб, не до полной расхлябанности, но всё же… Лихо перевела дух, одновременно начиная делать первые выводы. Слово «аттракцион» — нет, даже не само слово, оброненное Сфинксом, а однозначная реакция вертухаев, явно шуганувшихся намёка на то, что возникает вероятность поучаствовать в нём, — не прибавляла оптимизма.
— Что за аттракцион-то? — Лихо всё-таки не выдержала, задала вопрос, стараясь, чтобы голос звучал как можно более рассеянно, незамутнённо. — Эй, Сфинкс…
Двое по бокам беспокойно пошевелились, не решаясь, впрочем, снова стиснуть Лихо до боли в рёбрах, но явно оторопев от наглости конвоируемой особы.
— Узнаешь, — хмыкнул белобрысый. — Хороший такой аттракцион, адреналин в кровушку так и брызжет…
— И кровушка тоже брызжет?
— Узнаешь.
Лихо прекратила попытки разговорить Сфинкса, отдавая себе отчёт в том, что следующей его фразой наверняка будет приказ заткнуть ей рот. Ну не расположен мужчина к общению, ничего не поделать. Одним словом — гад…
«Дискавери» прибыл в точку назначения, заехав прямо на тротуар, поближе к дверям какого-то заведения, некогда бывшего увеселительным. Даже если не элитным, то точно высокого разряда, куда там суровцевской забегаловке… Во всяком случае, по беглому взгляду, брошенному на остатки былой роскоши, становилось понятно, что у этого ночного клуба? ресторации? ВИП-бардака? — если судить хотя бы по одной отделке возле входа, был свой неповторимый стиль. Элегантный, манящий, самую чуточку легкомысленно-пафосный, ровно в той пропорции, что западает в память и спустя некоторое время начинает наталкивать на мысль о повторном посещении данного заведения. Не говоря уже о прелестях и утехах, ждущих внутри.