– Завалили! Ну и зверь!
Кажется, Глюк в себя пришел. Командир несколько раз вдохнул и выдохнул, чтоб не убить гаденыша на месте, и медленно направился к отряду.
– Завалил, хрен лысый, из пулемета завалил!
– Не хрен, а просто – Лысый. – Здоровяк свернул чехол, а пулемет положил на плечо: мало ли какие еще мутанты тут водятся? Глюк хотел еще что-то сказать, но от удара в живот согнулся и сел на снег. Чувствуя, что подступает тошнота, сорвал с лица противогаз, немного отдышался и пискнул:
– За что?
– За то, что на отряд мутанта навел. Лучше б он тебя там сожрал по-тихому. Или ты побежал бы в другую сторону! Кто теперь снайпера заменит?!
– Дайте мне СВД, мне раньше приходилось… – неузнаваемым тихим голосом произнес Глюк. Доронин сначала не мог поверить, но парню было стыдно. Это хорошо. А винтовку он не получит, много чести для такого паразита! Черт, время уходит! Но если просто оставить тут Кирилла, как ненужную вещь… Бойцы не поймут. Да и монстра надо бы рассмотреть, пригодится на будущее.
Мутант был похож на медведя, а выпученные, как у лемура, глаза делали его морду совершено жуткой, будто клыков было мало, чтобы испугать. И хвост длинноват. В остальном, особенно в косолапости и манере нападать, явно проглядывал уже известный науке хищник. Только серый почему-то, как гризли, да размером побольше белого медведя будет. Сколько тут таких может бродить? Вряд ли много еще попадется. И что ему зимой не спится? Наверное, весну уже почуял, вылез. Если вообще спал, черт их разберет, медведей постъядерных…
– Медвежуть! – Сафроненко разглядывал неуместные на длинной морде выпуклые глаза, наверное, хищник тоже привык обходиться без света.
Чтобы сдвинуть тушу, пришлось приложить усилия половины отряда – килограммов под пятьсот этот косолапый весил. Доронин поднял мешок Кирилла, нужно будет распределить груз среди оставшихся.
Денис оттирал со ствола винтовки кровь, стараясь не думать о погибшем снайпере. Он совсем не знал его, не успел узнать. Не первый человек погиб у него на глазах, но привыкнуть к этому, казалось, невозможно. Интересно, только он один думает об этом, для остальных смерть в отряде – скучная обыденность? Или нет? СВД выглядела чистой, но, просунув палец в скобу, Денис опять заметил кровь. Оружие теперь придется нести ему, сможет ли он им воспользоваться? Надо вспомнить, как Кирилл держал винтовку. Такому оружию нужен упор, с рук не постреляешь, не автомат… И надо будет потом, в спокойной обстановке, разобрать ее и проверить: все-таки, что в лапах мутанта побывала, могла и испортиться.
– Пищухин! Иди сюда. – Денис подошел, забрал протянутую ему флягу с водой и патроны к винтовке. – Тебя не перегружаю, ты и так оружие тащишь. Всё, вперед!
Денис оглянулся. Тело уже забросали снегом, прихлопнув для уплотнения саперными лопатками. Понятно, что в мерзлой земле могилу не вырыть и на станцию с трупом не вернуться. Но не по-человечески это!
– Командир… – он не знал, как донести мысль до Доронина, но тот и так его понял. Покачал головой.
Доронин всех этих сентиментальностей не признавал. Живые его интересовали больше, и времени потеряно слишком много. Он рассчитал время в пути с запасом, но этот запас им понадобится около бункера. Трудно будет войти внутрь, вероятно, придется на день укрытие поискать. И думать об этом следовало уже сейчас. Еще там, на станции, он немало времени просидел над картой вместе с проводником, пытался представить реальную картину Подмосковья. Ему даже снилось, как он идет по этому снегу. Во сне не было так холодно, но в остальном ощущения мало отличались. Если еще объяснять очевидное всякому чувствительному юнцу, отряд придет к бункеру аккурат под утро, и неизвестно, чем кончится дело.
– Еще раз повторю для особо одаренных: вперед. Поскольку ворот бункера я тут не вижу, значит, к конечной точке мы пока не пришли.
Сначала медленно, потом постепенно увеличив скорость, командир побежал, разбрасывая снег. Проводник оглянулся и последовал за ним. Денис мысленно попрощался с Кириллом. Винтовка мешала на бегу, но спросить, как поудобнее ее закрепить, теперь не у кого.
Снова путь пересекали собачьи следы, но самих обитателей развалин пока не было видно. Пейзаж вокруг изменился: больше не попадалось ни одного уцелевшего здания, кирпичные стены превратились в крошку, а бетонные плиты разбросаны на несколько метров – в этой части промзоны не угадывалось даже очертаний строений. Глюк больше не покидал отряд. Казалось, что не от страха, встреча с медведем не оставила следа в его бунтарском поведении, а от того, что искать тут было нечего, если и найдется – в темноте светиться будет. Дозиметр показывал повышение фона, но командир пока не видел повода для паники. Впереди была только непроглядная темнота, луна скрылась. Денис представлял, как со стороны выглядит их отряд: шумная компания, топающая ногами, бежит куда-то, огибая кучи строительного мусора, не скрываясь и светя фонарем во все стороны. Если никто на них до сих пор не нападал, то только потому, что удивлялся наглости чужака. Сумасшедшие какие-то, ну их, связываться неохота. Хотелось думать так, а не о том, что радиационный фон убивал всё живое в округе.
Снег заметно потемнел, может быть, поэтому ночь казалась еще чернее? Командир с проводником о чем-то переговаривались, но разобрать слова на таком расстоянии было невозможно. Денис не знал, сколько километров осталось позади и сколько еще до цели, но он видел примерный путь на карте и знал, сколько времени потребуется на дорогу. Детали же известны только командиру. Ночь в пути! Всего-навсего! На станции это выглядело пустяком, но теперь часы показались днями. События то происходили слишком быстро, – не успевал и опомниться, как уже потеряли одного, – то вдруг время останавливалось, и Денис просто бежал, не считая шагов и минут. Голова отключалась, оставалось лишь ощущение усталости и бессмысленности всей затеи. Впереди маячила спина Глюка, он оглядывался по сторонам, насторожившись. Это же чувство преследовало и Дениса: тут что-то не так. Не так, как всегда.
Наконец, он понял – отряд вышел на открытое место. Больше не осталось ни стен, ни даже железнодорожной насыпи, указывающей путь лучше всякого проводника и карты. Звуки изменились, не отражаясь от препятствий, шаги звучали совершенно по-другому. И под ногами не было снега, только черная корка, покрытая белесыми разводами, совершенно не похожая на асфальт. Луна пятнышком просвечивала сквозь облака, но привыкшим к темноте тоннелей глазам этого оказалось достаточно, поэтому командир выключил фонарь. Пустота впереди не исчезала, не была галлюцинацией. Насколько хватало обзора, простиралась ровная поверхность, светлые пятна на ней меняли форму, как живые: ветер гонял пепел по оплавленному черному камню. Что бы тут ни взорвалось двадцать лет назад, эпицентр был где-то недалеко. Ни одной неровности, ни одного укрытия! И тут Лысый снял пулемет с плеча и со стуком положил перед собой:
– Я туда не пойду!
– Нет, Борис Владленович, это совершенно невозможно. Свет включается для всех одинаково, если только где-то найдется более мощная лампочка. Но вы сами понимаете, режим экономии. Запрет на мощность более двадцати пяти ватт – ваше собственное распоряжение. Или Сергея Петровича, уж не помню.