Образ девочки вылетел из головы тут же. Ну, секунд через пятнадцать… Не требуется теперь и родительское благословение, не настолько он сентиментален. Привратника следовало устранить, чтобы ни о чем его уже не спрашивать. Никогда. Единственное, в чем Алексей сомневался: не поссорятся ли Нестеров с племянницей настолько, что он закроет на ночь дверь на задвижку. Не должен. Стоило продумать также, где ждать наемника. Оставаться ли на рабочем месте наверху допоздна или найти наблюдательный пункт поближе к Привратнику? Устранить киллера-профессионала представлялось задачей нелегкой, но тут другого выхода не видел. Уж это нужно сделать самому, наконец-то он найдет достойного противника. В последний раз сыграть в эту игру, рискнуть своей собственной жизнью, потому что в дальнейшем его ждет скучный Совет… Алексей попытался забыть обо всем, успокоиться и собрать все силы, скоро они понадобятся ему. Есть немного времени на отдых – и хорошо. Все равно в этом холоде нежилого подземелья бо́льшего и не получится.
* * *
– До двух часов ночи придется подождать. Раньше не сунешься, обязательно кто-нибудь с работой засидится, бессонница мучает, или просто так погулять выйдут. Там комендантского часа нет, случайно?
– Нет вроде.
Денис вспомнил длинный коридор бункера, его любопытных жителей, охранников, которые сначала изображали неприступных стражей, но потом разговорились со сталкерами, когда выяснилось, что к смерти Мухина те непричастны. Под крылом Доронина было безопасно, он сделал бы всё, что в человеческих силах, только бы сохранить свой отряд. А сейчас Денис сам себе хозяин, и это положение казалось ужасно непривычным. Решать за себя было легко. И когда остался последний шаг, ну два, если считать, что Тимофей должен еще дверь вскрывать как-то… опускались руки.
Он боялся, до ужаса боялся, что Елена спросит, едва увидев: «Кто ты?» Что не узнает его, забыла, выбросила из памяти! Подумаешь, приходил тут какой-то… Ну, нравился немного. Но не настолько, чтобы помнить его долгие месяцы, чтобы умирать каждый день от того, что просыпаешься утром снова не там, где хотел. Не там, где был во сне, не с тем, с кем был… Хорошо еще, что вообще ни с кем, на других девушек просто глаза не глядели. Доронин ведь предупреждал, как мог, чтоб не наделал глупостей. А он… Снова пришел стучаться в закрытую дверь. Глупость ли это? Конечно, даже сомнений никаких нет.
Солнечные пятнышки в углу поблекли и исчезали. Сначала их стало восемь, потом семь… Но с приближением темноты только сильнее дрожали руки, не было сил сделать шаг навстречу собственным страхам. Ни одна мутантская морда не пугала так сильно. От врага можно защищаться, его можно убить. Денис всегда помнил, что противник тоже чувствует боль, он смертный, просто надо точнее прицелиться. А как можно защитить себя от равнодушия?! Оно бьет в самое сердце и ранит слишком больно.
Если Тимофей следил за временем нетерпеливо, шагал по самолету взад-вперед не в силах усидеть на месте, то Денис ощущал внутри страх. Он не рос, а наоборот, сжимался пружиной. Надежда на лучшее еще жила в нем, но страх был сильнее. Чем дальше от Елены, тем больше он надеялся? Так бы и ждал еще год, если б не Тимофей. И девушка точно позабудет его, уже не вспомнит, что сидела рядом, что обняла на прощание. А у него так и не хватило решительности сделать это. Теперь он должен исправить свою ошибку. Или совершить новую? Но неопределенность не даст ему жить, сомнения сожрут изнутри. Ожидание и бездействие – это не для него.
Напарник сорвал брезент, и в самолете немного посветлело. Потом Тимофей отогнул железную полосу от перегородки в кабину и теперь оглядывал окрестности, невидимый снаружи.
– Чисто. Через три часа можно будет выходить.
Три часа?! Еще три часа… Чтобы умереть от нетерпения или от страха, что окажется отвергнутым и забытым. Теперь и Денис не смог сидеть спокойно. Небольшой грузопассажирский самолет был достаточно вместительным для того, чтобы двое могли ходить по нему кругами, но, неустойчиво упиравшийся в дерево, он начал раскачиваться. Тимофею пришлось сесть, чтобы не привлечь ненужного внимания хищников или людей, потому что остановить погруженного в себя Дениса не смог: его просто не слышали.
* * *
Лена стояла где-то там неподалеку, и, снимая защитный комбинезон, Алексей чувствовал ее присутствие. Она не могла не встретить его… Но сейчас ему не до девчонки, предстоит еще много работы, и не только. Он должен быть собранным, внимательным, нельзя отвлекаться. Поэтому короткое «отстань» было единственным ответом на ее попытку приблизиться. Пусть думает, что он обижен отказом, пусть! Ей не повредит…
Он не торопился, потому что люди не протестовали – отключение света оказалось для всех, по меньшей мере, развлечением. Рабочий день отменили на всем верхнем уровне, только Привратникам отдых не шел на пользу: бродили по бункеру, не зная, куда себя деть. Алексей, удобно пристроив протянутое снизу освещение, снял со стены коробку распределительного щита. Начальство может сколько угодно хмуриться на него из темноты, на его медлительность и неторопливость. Он не видит и не замечает ничего.
– Лёш…
Повисла пауза. Елена чувствовала себя виноватой, ей хотелось объяснить всё, сказать недосказанное. Но зачем? Алексей и без того знал, что не он плох, а хорош кто-то другой. Всегда с полуслова понимал ее, поймет и теперь. Нет ответа. Придется подождать некоторое время, пока он успокоится, и они снова придут к какому-то равновесию. Если оно вообще возможно! Лёшка нужен ей, очень нужен, но не таким… И уже не подойти к нему, как раньше, заглядывая через плечо и мешая работать…
* * *
Тимофей, или «в миру», по документам, Васька Филиппов, не в первый раз сталкивался с тяжелыми условиями на задании, но впервые так жалел напарника. Бескорыстный влюбленный мальчишка даже не понимал, во что влез. Одноразовые помощники и исполнители долго не живут.
Василий привык терпеть жару и холод. Немногие брались выполнять заказы на поверхности, нос воротили, предпочитали в толпе жертву подрезать или в тоннеле тихо замочить. Но не таков был наемник, известный в узких кругах как Тимофей. Кто-то, позабыв настоящее имя и перепутав, просто назвал его за повадки распространенной кошачьей кличкой. Звучало лучше, чем Зверь или Стилет какой-нибудь.
Слухи о том, что есть высокооплачиваемая работа «на выезде», до Василия дошли сразу, а расспросив как следует Вадика-Глюка, он понял: это дело для него. Оставалось только найти бункер. Письмо заказчика было толковым, прилагался поэтажный план с указанием назначения помещений: «караулка», столовая, жилые комнаты; описана внешность объекта и указан список лиц, с которыми он может контактировать и у которых находиться. Впрочем, Главный мог быть где угодно, но не ночью же? Смущал разве что дурацкий валенок, который нужно закинуть в вентиляцию, обозначенную на плане. Однако, подумав немного, Василий тоже не нашел предмета, который мог бы лучше послужить сигналом о визите. Сомнения в адекватности заказчика пропали, тем более в остальном тот внятно инструктировал, как войти и какие меры будут приняты, чтобы задача была выполнена. Всё учел мужик. Кроме места. Уж по каким картам он вычислял координаты, это только при личной встрече узнать можно. Не иначе, по карте восточного полушария!