— Вот то и значит. Я за всех отдувался — за него и за себя. Да тут даже и не в полковнике дело. Ведь присяжные меня оправдать были готовы, когда этот главарь их приехал. И всех купил — вот в чем главный ужас.
— Всех, кроме тебя. — Пашка посмотрел на стол, нахмурился. Натюрморт был неполон, исчезла важная составляющая, и Пашка силился вспомнить, когда это произошло.
Максим сделал вид, что ничего не замечает.
— Вот такие дела, Павел Волков. Я у тебя дня два пережду, если ты не против.
— Чего тут спрашивать, сиди здесь сколько хочешь. Тебя тут ни одна собака не найдет. Если что — лес рядом, — махнул рукой себе за спину Пашка, — удрать успеешь. Только кажется мне, что долго ты так не пробегаешь. Ты же теперь как партизан, на нелегальном положении. — Пашка засмеялся, улыбнулся и Максим.
— Лучше уж так, чем у них… Ну, ты меня понял. Время надо, чтобы легализоваться, время. Попартизаню чуток, от меня не убудет, — добавил он.
— Слушай, а давай им меня предъявим, — предложил вдруг Пашка. — Ногу мою, вернее, то, что от нее осталось. Пусть родственнички их полюбуются, во что человек превратился, а? Да мне «Нива» та до сих пор в кошмарах снится — я падаю, ты бежишь, а дверца задняя у машины открывается. Ты ни черта не видишь, я автомат поднимаю, а его заклинило, стрелять не могу, прикинь! — Пашка алчно потер руки. — Компенсацию потребуем, разбогатеем! Ты квартиру купишь, я… — И замолчал, не договорил под взглядом командира.
— Давай предъявим, — тихо, даже безразлично ответил Максим, — и посмотрим, кто из нас дольше проживет потом. Думаю, что нас даже до конечного пункта не довезут, по дороге прикончат. Хотя — нет, вряд ли, довезут, это я погорячился. Живыми и даже здоровыми. А вот там все веселье и начнется, после того как неподкупные судьи правильно поймут волю своего народа.
— Все, извини, я понял, — согласился с командиром Пашка. — Прав ты, все как надо сделал. Слили тебя, чего уж тут, да и не только тебя. Нас всех как в дерьмо мордой окунули. Ты ж приказ выполнял, а не погулять туда вышел. Ну, и мы заодно. Ладно, спать давай что ли.
Он потянулся к палке, попытался подняться на ноги, но оступился, чуть не улетел под стол. И толкнул ногой недопитую бутылку, она звякнула жалобно, покатилась по полу.
— О, да тут еще осталось. — Пашка, сидя на полу, подхватил емкость, посмотрел через нее на тусклую лампочку под низким потолком. — Давай допьем и по норам. А то не по-русски как-то получается.
Пришлось допивать. А то и правда хрень какая-то получается — два здоровых мужика поллитру на двоих осилить не могут. Непорядок.
Максиму отвели отдельную комнату, Пашка спал в соседней. Отец его жил в пристройке — на ее обустройство и ушли почти все деньги, полученные Пашкой после увольнения из армии. Каждый действительно оказался в своей норе. Максим, когда улегся наконец на диван, вздохнул с облегчением. Больше всего он боялся причинить неудобство своим внезапным приездом, стеснить или потревожить семью Пашки. Но получилось все как нельзя лучше, и, для того чтобы отсидеться первое время после «исчезновения», лучшего места было не найти. Длинный день закончился, и Максим прикинул, уже засыпая, сколько километров составил его сегодняшний маршрут. По примерным прикидкам получилось, что больше двухсот, правда не по прямой. «Бешеной собаке семь верст не крюк», — вспомнилась пословица. Максим улыбнулся своим мыслям и заснул.
Утро оказалось добрым, последствий «вчерашнего» ни у кого не наблюдалось. Максим рассматривал ворох лежащего на диване барахла, Пашка притащил еще охапку шмотья, бросил на подушки, уселся рядом.
— Выбирай, — широким жестом предложил он, — мне это уже точно не понадобится.
Максим выбрал прекрасно сохранившуюся полевку, пару свитеров и теплую куртку. Обувь и еще кое-что по мелочи придется купить — холодало стремительно, Максим уже успел в этом убедиться. Как проснулся, первым вышел во двор, постоял на крыльце и быстро спрятался в дом — ветер задувал ледяной, настоящий осенний.
— Где тут у вас обувь купить можно? — Максим натянул свитер, чуть подогнул рукава, брюки тоже пришлось подвернуть.
— Красавец, — резюмировал Пашка и поднялся на ноги. — Пошли провожу.
— Да ладно, я сам дойду, — попытался отказаться Максим, но друг его не слушал.
— Пошли, пошли. Я уже дома обалдел сидеть, хоть на людей посмотрю. Я ведь только в пенсионный иногда выбираюсь и в военкомат, но это редко. И на комиссию, чтобы инвалидность не сняли.
— Зачем? — поразился Максим его словам. — Ее что, отобрать могут?
— Запросто. — Пашка одевался и говорил одновременно. — В нашей стране считается, что у человека оторванная рука или нога за год может вырасти обратно. Как хвост у ящерицы. Да ладно, я уже привык.
Вышли, закрыли за собой калитку. Пашка прикрикнул на сунувшегося за ними щенка, и тот спрятал белолобую башку в щель между досками. Максим шел следом за Пашкой по обочине и смотрел то себе под ноги, то на бредущего впереди товарища. Грязь на дороге непролазная, асфальта нет и в помине — яма на яме и ямой погоняет. Шли по мокрой траве мимо заборов, кое-где приходилось прижиматься к ним вплотную, чтобы обойти очередную грязную лужу. Максим смотрел на свои перемазанные ботинки и вздыхал. Впрочем, скоро положение улучшилось — дорога оказалась щедро усыпаной щебнем, а заборы и дома за ними — выше. Уровень благосостояния живущих здесь граждан рос на глазах — по мере того, как Пашка и Максим приближались к центральным улицам городка. Максим оттирал от грязи обувь, Пашка сначала терпеливо ждал, потом не выдержал:
— Ты как кошка. В лужу наступишь, потом лапы полчаса отряхиваешь.
— Тогда уж как кот, — парировал Максим и снова вспомнил несчастную Феклу.
Добрались наконец до торгового центра — двухэтажного строения, бывшего когда-то центральным универмагом. Пашка уселся в кафешке на первом этаже, Максим отправился за покупками. Выбирать не приходилось: бюджет ограничен, еще неизвестно, сколько придется партизанить. Максим выбрал самые прочные на вид спортивные ботинки, купил еще кое-что по мелочи и спустился вниз.
— Рынок у вас тут есть? Или магазин продуктовый поприличнее? — спросил он Пашку.
— Рынок вон, рядом. А тебе зачем? Все и так есть.
Но Максим нахлебником быть не собирался.
— Пошли, покажешь, — распорядился он и двинулся к дверям, пропустив Пашку вперед.
Прошли через площадь, двинулись между торговых рядов.
— Да не надо, не надо, — зудел позади Пашка, но Максим его не слушал.
Надо запастись продуктами, чтобы подольше не светиться в городе. Город небольшой, все друг друга в лицо знают, и любой новый человек привлечет внимание местных. А кто будет ходить по магазинам? Пашка со своей палкой? Он и так два раза чуть не упал в той жуткой каше, по которой пришлось пробираться к дому. Отец Пашки? Он тоже еле ползает, да и со зрением у старика неважно. Два пластиковых пакета наполнились быстро, Максим отмахнулся от сунувшегося помочь тащить покупки Пашки, направился к выходу.