СЛЕПОЙ. Благодарю. Не найдется ли папироски?
РЯБОВ. Возьмите.
СЛЕПОЙ. Вот благодарю. (Закуривает, потом играет на гитаре.)
Молчание.
Слепой играет плясовую, подпевает невнятно.
РЯБОВ Послушайте, спойте что-нибудь.
СЛЕПОЙ. Сейчас?.. Рабочий день еще не начался. Придет электричка, вот тогда…
РЯБОВ. Спойте. Я заплачу. (Дает ему деньги.)
СЛЕПОЙ. Вам — что? Веселое, грустное, старинное или что-нибудь блатное?
РЯБОВ. Не знаю. Все равно.
Слепой перебирает струны, затем поет.
СЛЕПОЙ.
Любовь моя и радость,
Зачем ты не со мной
Тюремная ограда
И сумрак гробовой.
РЯБОВ. Простите. Что-нибудь другое, если можно.
СЛЕПОЙ. Можно другое… (Берет пару аккордов, поет.)
Всю ночь кричали петухи
И шеями мотали…
Подходит?
РЯБОВ. Извините, это совсем не подходит. Давайте-ка старинное.
СЛЕПОЙ. Старинное… Старинное… (Поет.) Все васильки, васильки…
РЯБОВ. Э, куда хватил… Ну ничего, ничего. Продолжайте.
СЛЕПОЙ (поет).
Все васильки,васильки,
Много мелькает их в поле,
Помню у самой реки
Я собирал их для Оли.
Низко головку наклонит,
Милый, смотри, василек
Твой поплывет, мой утонет…
ГОЛОС ДИКТОРА. Внимание.
Слепой играет.
На первый путь прибывает пассажирский поезд номер десять. Поезд следует Москва-Хабаровск. Повторяю. На первый путь прибывает пассажирский поезд номер десять.
СЛЕПОЙ (поет).
Все васильки, васильки,
Много мелькает их в поле,
Помню, у самой реки
Я собирал их для Оли.
РЯБОВ. Да… Грустная история. Спасибо. (Поднимается.) Всего хорошего.
Слепой ему кивает.
Рябов уходит. Шум прибывающего поезда.
Слепой продолжает наигрывать «Васильки». Через некоторое время появляются Рябов и Ирина. В руках у Рябова ее чемодан.
ИРИНА. Минутку. (Останавливается у скамейки, снимает кофту, остается в легком платье.) Открой, пожалуйста, чемодан.
Рябов поставил чемодан на скамейку, открыл его. Ирина сунула в чемодан кофту.
Ну-с? Зачем ты меня вызвал? Что случилось?
РЯБОВ. Что случилось? Захотел тебя увидеть. Вот и вызвал. Ты недовольна?
ИРИНА. Я довольна. А моя сестра? Где она?
РЯБОВ. Она уехала.
ИРИНА. Куда?
РЯБОВ. В Харьков.
ИРИНА. В Харьков?.. Значит…
РЯБОВ. Да, она уехала к нему. К тому самому.
ИРИНА. Значит… в самом деле?
РЯБОВ. Да. Она выходит замуж.
СЛЕПОЙ (поднимается). Товарищ! Нет ли папироски?
РЯБОВ. Пожалуйте.
СЛЕПОЙ. Вот благодарю. (Уходит.)
ИРИНА. Когда она уехала?
РЯБОВ. Пятнадцать минут назад.
ИРИНА (не сразу). Ты ее провожал?
РЯБОВ. Ну конечно… А чему ты удивляешься. Мы помирились. Мы расстались друзьями.
ИРИНА. Представляю.
РЯБОВ. Ты устала?
ИРИНА (не сразу). Нет. Я отлично выспалась.
РЯБОВ. Тогда, знаешь, мы сдадим чемодан и махнем куда-нибудь, а? В такую-то погоду — домой? Безумие, верно?..
ИРИНА (рассеянно). Да… Хороший денек…
РЯБОВ. Последний летний день. Махнем за город, а? (Берет чемодан.) Идем. Подальше от этого пекла, в лес, к воде. Живей.
Уходят.
За городом. Большую часть сцены занимает внутренность недостроенного дома. Три стены, два оконных проема — прямо и справа — выходят в лес, слева проем дверной. Справа на переднем плане — несколько досок, уложенных одна на другую. За окном внезапно, на глазах, темнеет, слышится шум деревьев. Это ветер. Появляются Рябов и Ирина.
РЯБОВ. Поздравляю… мы успели…
ИРИНА (запыхавшись). Умираю… (Проходит.) Сердце выпрыгнет… вот-вот… (усаживается на доски) сейчас умру…
РЯБОВ. Быстро ты выдохлась. Не стыдно в таком возрасте?
ИРИНА Не-е, не стыдно. Ты тоже еле дышишь.
РЯБОВ. Мне простительно. Мне сто лет.
ИРИНА (у окна). О, как потемнело… А вот на горе, смотри, там еще солнце… Уходит… уходит… уходит… Все. Ушло.
РЯБОВ. Я был уверен, что будет дождь. Так это не могло кончиться.
ИРИНА (выглянула в двери). А здесь?.. Черным-черно. Сплошь.
РЯБОВ. Сейчас врежет.
ИРИНА. Три-четыре… Ну!.. Еще раз: три-четыре… нет, не хочет.
Дождь стучит по крыше.
Пошел!
РЯБОВ (усаживается на доски). Ну вот… Теперь уже легче… Садись, дыши кислородом.
ИРИНА. А он надолго?
РЯБОВ. Не думаю. Это ливень. Он долго не продержится.
ИРИНА. А если он никогда не кончится?
РЯБОВ. Так не бывает. Никогда еще не было… Впрочем, однажды дождь лил сорок дней. Был такой случай…
ИРИНА. Когда?
РЯБОВ. Давненько… Да, это было неплохое мероприятие. Все затопило водой, все, к чертовой матери. Весь мир. Спаслась только одна семейка… Разве ты никогда об этом не слышала?
ИРИНА. О чем?
РЯБОВ. О потопе.
ИРИНА. Ах, об этом. Да, я знаю: Ноев ковчег, гора Арарат и что там еще?
РЯБОВ. Все. Потоп, ковчег и Арарат. Все для того, чтобы начинать сначала. Ты знаешь, мне это подходит. (Поднялся, подошел к окну.) Пусть льет сорок дней. Я не против.
В настоящем издании восстановлена изъятая цензурой часть сцены третьего акта: после слов Кушака: «…крабы теперь большая редкость» до ремарки: «Появляется Ирина». По свидетельству вдовы писателя О.М. Вампиловой, после выхода «Ангары» с «Утиной охотой» А. Вампилов вписывал от руки этот диалог в многочисленные номера альманаха, чтобы сохранить полный вариант пьесы.