– Спасибо. Я бы сказала, что назначения, сделанные Скоттом, затянули гражданскую войну на несколько лет. Понимаете, на ключевые посты он ставил преимущественно южан, что неудивительно, ибо сам он был вирджинцем. В результате у конфедератов оказались более опытные офицеры. Разумеется, в то время еще никто не знал, что вскоре разразится гражданская война, а сам Скотт был стойким унионистом. Так что нельзя сказать, что он это планировал заранее.
– В этом перечне как будто немало записей, касающихся гражданской войны. Вот это что значит? «Янв./февр., 1861. Дело Твиггса: задержаны приказы о нем, но не его возвращение».
Ллуэлин покачала головой.
– Не знаю. Я же не ходячая энциклопедия. Имя мне как будто знакомо, но не помню, в связи в чем. Советую вам найти какую-нибудь хорошую книгу по истории гражданской войны и периода, который ей предшествовал.
– Обязательно Найду. Если будет время. – Он продолжал изучать список. – Значит, тогда выдвижение Теодора Рузвельта в вице-президенты было тем незначительным событием, которое привело к антитрестовским законам и другим прогрессивным реформам?
Ллуэлин затянулась трубкой и выпустила к потолку облако дыма.
– Возможно, – сказала она неуверенно. – Но если так, то почему вместо этого не включить в перечень его вступление на пост президента? Известно ли вам, что выдвижение его в вице-президенты на самом деле организовали его политические противники? Ведь пост вице-президента – это тупик для политика, и они пытались таким способом положить конец его карьере.
– Но дело кончилось совсем не так, как они рассчитывали, – заметил Деннис.
– Конечно. «Мы счастья ждем, а на порог валит беда», как однажды написал Бобби Берне. – Она сложила листок и вернула его Деннису. – Может быть, выдвижение Рузвельта в вице-президенты – это был, так сказать, гвоздь, который пошел вкось?...
– …Вследствие убийства президента Мак-Кинли. Понимаю. – Деннис всегда считал историю чем-то незыблемым. Чем-то неизбежным. Но после объяснений Ллуэлин история показалась ему не более чем причудливым сочетанием случайных событий, результатом множества маловероятных совпадений, которые легко могли обернуться и так, и эдак. Гвозди от подковы! У него появилось ощущение, будто он долго рассматривал собор, восхищаясь его арками, шпилями и сводами, как вдруг свет упал на здание под другим углом, и оно мгновенно преобразилось. Это было странное, волнующее чувство – по-новому увидеть нечто хорошо знакомое.
Деннис встал.
– Еще раз хочу поблагодарить вас за то, что потратили на меня время. Вы мне очень помогли.
– Что вы, пустяки, – смутилась Ллуэлин, пожимая ему руку.
Он повернулся, чтобы уйти, но остановился.
– Да, и последнее, если вы позволите. То слово в заголовке. «Клиологический». Вы знаете, что оно означает?
– «Клиологический»? – она нахмурилась. – Нет, я никогда… Ах, вот оно что! – она рассмеялась.
– Что это такое?
– Клио была древнегреческой музой истории. По всей видимости, автор перечня иди кто-то еще придумал новый термин, по аналогии с названиями «биология» или «социология», подразумевая естественнонаучный подход к истории. Наверное, это был какой-нибудь студент-естественник, решивший заняться историей.
Направляясь домой по Юниверсити-авеню, Деннис размышлял о своей встрече с Ллуэлин. Вот вам и научный подход к истории. Какой же он научный, когда такую огромную роль играет здесь случайность? То, что какой-то студент, живший сто лет назад, считал это возможным, еще ничего не значит. Студенты всегда отличались склонностью к полету фантазии. Даже он сам, когда учился в колледже… Впрочем, теперь это неважно. Тогда он бросил лингвистику и увлекся архитектурой, а его «искусственный язык» пылится где-то в дальнем ящике стола. Сейчас у него появился шанс переключиться еще раз!
Что там написано в конце перечня? «Попробовать ортогональный факторный анализ»? Листок лежал у него в кармане, но руки держали руль, и доставать бумагу он не стал. «Попробовать ортогональный факторный анализ». Да, там было написано именно так. Даже сейчас звучит ужасно научно. Потом он вспомнил, что строки на листке были написаны двумя разными почерками. Два разных «клиолога»? Он вспомнил еще, что один из почерков относился к гораздо более раннему периоду. Что бы это значило?
Проработав три года в службе контроля компьютерной сети, Ред Мелоун так и не знал имени своего напарника. Они сыграли бесчисленное множество партий в рамми, обменялись массой выдуманных историй о женщинах, которых знали (а иногда – не знали). Они вместе расследовали десятки тихих кризисов, о которых не пишут в газетах. Но до сих пор Ред не знал даже того, на какое из агентств работает «Чарли».
А Чарли, разумеется, знал про Реда ничуть не больше.
В некотором отношение это не лишено смысла. Взаимный контроль – они слышали об этом приеме от инженеров по надежности. В смене постоянно дежурят двое, охраняя сеть от «кротов» и компьютерных пиратов, норовящих провернуть какую-нибудь незаконную операцию. Вероятность того, что сразу обоих перевербуют или превратят в агентов-двойников, несравненно меньше, чем если бы они дежурили по одному. В эпоху, когда воюют с помощью информации – или дезинформации, – безопасность таких объектов, как служба контроля компьютерной сети, не менее важна, чем надежная охрана пусковых ракетных шахт.
Так что каждый из них сидел здесь, чтобы контролировать честность другого, а это не способствовало близкому знакомству.
Ред взял рабочий журнал и просмотрел записи обращений к сети за две последние смены. Большинство было сделано шифрованными кодами, знать которые ему не положено. Они принадлежали другим инспекторам из других агентств. Зевая, Ред подумал – любопытно, какие из этих кодов может прочесть Чарли? Каждый инспектор имел собственный код. Ред частенько развлекался, пытаясь их раскрыть. Это было интереснее, чем разгадывать кроссворды. Просматривая записи, он насвистывал «Восточную Вирджинию», немилосердно фальшивя.
Иногда он прикидывал, что будет, если ему понадобится ввести в сеть какую-нибудь дезинформацию. Не то чтобы он мог написать такую программу, но он знал людей, которые могут. В том-то и заключалась его работа – знать тех, кто это умеет. Вот была бы потеха – воспоминание о такой проделке изрядно скрасило бы ему бесконечные часы в Ливенуортской тюрьме.
Ред вздохнул. Скучно все-таки жить по правилам. Иногда он думал о тех, кто превратил всю жизнь в свод правил. Но тут же вспоминал, чем занимается сам, и разражался смехом, вызывая удивленные взгляды Чарли.
Кондиционер с шипеньем гнал холодный воздух по выкрашенной в серый цвет комнате. На дежурство Ред всегда надевал пиджак. Он не мог понять, как его напарник выдерживает здесь в одной рубашке. Покачав головой, он отложил журнал. Разве трудно было подобрать ему в пару человека, у которого хотя бы обмен веществ был похожий? Он пошарил в кармане пиджака и вытащил колоду изрядно потрепанных карт. Ред ненавидел субботние дежурства. Он разделил колоду надвое и соединил обе ее половинки, пустив их одну в другую из-под больших пальцев.