– Вы хотите сказать – в какую историю впутало нас семейство Вейлов?
Руис поднял на него глаза, потом опасливо оглядел комнату и с досадой усмехнулся.
– Вот видите? Ее дух все еще следит за нами. Мы по-прежнему боимся о ней говорить.
«В самом деле, – подумал Кеннисон. – Три поколения Вейлов не могли не оставить неизгладимого следа на образе мыслей членов Общества. Их представления внедрились в наш комплекс мемов, сплошь и рядом внедрились насильственно. И все же… Кажется, я где-то читал, что, когда умер Сталин, русские плакали. Может быть, не так уж сильно они его любили и не так уж искренне печалились, но они понимали, что с ним ушла большая и невозвратимая часть их жизни. Может быть, и я, услышав эту новость, должен был испытать еще какое-нибудь чувство, кроме бурной радости?»
Он заговорил, стараясь, чтобы радость не прозвучала в его голосе.
– Вы знаете, как это произошло?
Руис коротко кивнул.
– Да. Знаю. Сестра Пейдж отправилась к госпоже председательнице. У нее
– то есть у сестры Пейдж – возник план, как нам защитить себя в эти тревожные дни. Она уже побывала с ним у меня. Но госпожа председательница,
– это я слышал от самого Джеда – отказалась ее принять. Она сказала Джеду, что собирается прокатиться на машине по берегу озера. И тут Джед услышал в гараже взрыв. Такой, что весь дом тряхнуло. Он побежал туда и увидел, что ее любимый «мерседес» весь в огне. Вокруг стоял страшный жар – вы ведь знаете, каким горячим пламенем горит бензин. Но он успел увидеть свою хозяйку…
Голос Руиса прервался, он сделал судорожный глоток и опустил глаза, как будто не хотел встретиться взглядом с Кеннисоном. Конец его палки выводил на ковре бессмысленные узоры.
– Он увидел свою хозяйку. Ее обугленные останки. Руки пригорели к рулю, голова откинута назад, рот широко раскрыт – она хотела крикнуть, но не успела.
Руис поднял на Кеннисона глаза – как два входа в тоннель, ведущий в черную бесконечность.
– Так он и сказал. Я никогда этих слов не забуду.
Кеннисон содрогнулся. Это был не просто театральный жест. Жуткая смерть. Сестра Пейдж слишком привержена к крайностям, слишком легко поддается эмоциям. Его целей можно было достигнуть и не таким драматическим способом. Но тут он вспомнил, что сестре Пейдж трижды наплевать на его цели, – у нее есть свои собственные. Он подумал, что впредь нужно быть с ней поосторожнее. Брак по расчету хорош только до тех пор, пока расчет не перестает оправдывать себя. Он произнес вслух:
– Так он и сказал?
Руис кивнул, и Кеннисон задумался. Должно быть, старик таил к своей хозяйке изрядную ненависть, если мог рассказывать о ее смерти с таким любовным вниманием к подробностям. Никогда не знаешь, что у человека на душе. Интересно, не сам ли Джед подложил бомбу, поддавшись на уговоры Пейдж?
– Они знают, кто это сделал? – спросил он Руиса.
В ответ тот, как истый испанец, выразительно пожал плечами.
– Кто? Может быть, ФБР. Или КГБ. Или Каморра. Или Ассоциация. Или республиканская партия. Quien sabe? [32] В стране полным-полно людей, которые не прочь отомстить нам за то, что мы сделали.
– Которые думают, будто мы сделали то, за что нам следует мстить, – уточнил Кеннисон.
Руис жестом остановил его.
– Не надо играть словами, senor, – произнес он сквозь стиснутые зубы. – Я ведь не ребенок. Этот мем невиновности, может быть, и хорош для публики, но нам-то самим зачем себя обманывать? Мы направляли судьбы этой нации ради своего собственного обогащения и не щадили никого, кто вставал у нас на пути. Вы же не будете с этим спорить?
– Это все Гровнор Вейл и его…
– Ну конечно, – перебил его Руис. – А нас принуждали насильно, и мы подчинялись скрепя сердце. – Он невесело усмехнулся. – Боюсь, что, когда нам предъявят столь тяжкие обвинения, такая линия защиты нам мало поможет. Нет, всех нас повесят, не знаю только, вместе или порознь. Американское правительство сочтет это подрывной деятельностью, а нас – ирредентистами-конфедератами, которые уничтожили всю их общественную систему. Геноцид культуры – так, кажется, сейчас называют подобные вещи? Черные решат, что это из-за нас они лишены своих прирожденных прав. Зеленые сочтут, что это мы поощряли демона технологии. Да что говорить, список наших врагов окажется изрядным.
– И никому не придет в голову нас хоть за что-нибудь поблагодарить, – сказал Кеннисон с недовольной гримасой. – Мы же не можем отвечать за каждый каприз истории. Назовите хоть одного политика или социального реформатора, бизнесмена или революционера, который не пытался бы сделать то, что сделали мы? Да, наши возможности и даже наши замыслы не могли не быть ограниченными. И все же мы добились большего, чем все остальные, потому что наши методы эффективнее.
– Вы никого не сможете переубедить, брат Кеннисон. Кто возьмет на себя труд как следует вдуматься, тщательно изучить вопрос? Нет, мы просто обогащали себя за счет остальных. Вот и все, что о нас будут думать.
– Я ни разу не слышал, чтобы вы отрекались от плодов наших трудов.
Руис снова пожал плечами.
– Но я никогда не говорил, что руки у меня чисты.
Он поднес руки к глазам и вгляделся в них, как будто ожидал увидеть на них кровь. Потом со вздохом спросил:
– Что вы намерены предпринять теперь? Действовать по плану, который придумала сестра Пейдж? Втереть очки публике? Устроить потемкинские деревни?
Кеннисон на мгновение ощутил досаду: его план теперь уже назывался планом сестры Пейдж. Однако он не дал воли своим чувствам. Когда-нибудь настанет время свести счеты, но не сейчас и не с Руисом – он всего-навсего посредник. А когда это время настанет, все будет тщательно взвешено. Никаких поспешных решений, порожденных минутной досадой.
– Мы с Пейдж говорили об этом с неделю назад, – сказал он. – Мне показалось, что придумано неплохо.
Руис скривился.
– Лучше встретить смерть на людях, чем быть убитым из-за угла, а, amigo? – Он покачал головой. – Нет, меня это не прельщает. Это не для меня.
– А что намерены предпринять вы, senor? – спросил Кеннисон, прищурившись.
Руис поджал губы и принялся разглядывать тяжелый резной перстень на пальце левой руки.
– Senor, – ответил он после долгой паузы, – мой род живет в этой стране уже триста лет. Мы были rancheros [33] на просторах Аризоны и Нью-Мексико задолго до того, как пришли англичане. Позже мы поддерживали американцев, потому что от caudillos [34] из Мехико не видели ничего хорошего, а всю торговлю вели с пришельцами с Востока, которые так же, как и мы, осваивали эти места. Мы даже смогли удержать большую часть своих владений во время земельных междоусобиц, потому что наши vaqueros [35] лучше умели стрелять, чем наемники англичан. Мы глубоко привязаны к этим местам. К этим бесплодным пустыням, к этим mesas и canons [36] . Я слишком давно там не был. Может быть, пора мне бросить все дела и удалиться к себе на ранчо.