— Здорово, дружище, — шепнул Денис. У него было ощущение, что они с Саней не виделись не меньше месяца.
— Привет, Дэн.
— А ты чего так рано из Сколково вернулся?
— Да так… не понравилось.
— Надеюсь, это не из-за меня?
— Ну что ты! Вообще-то, когда ты исчез, шуму много было. Меня тоже, конечно, поспрашивали, потом отстали. А что там одному делать? Вот я и уехал.
Денис прекрасно знал своего друга. И сейчас его не покидало ощущение, что Саня чего-то недоговаривает.
— А ты не знаешь, из-за чего шум? Не из-за выбитого окна, надеюсь?
— Нет. Еврей тот, Иван Степанович, что-то орал про то, будто ты какую-то его программу сорвал. Да ничего особенного, пошумели и забыли.
— Ничего себе забыли! Еще как ищут!
— Правда? Я ничего не знаю. — Саня затравленно оглянулся и спросил: — А что там с тобой делали? Ну, в Сколково?
— Не помню. Я под наркозом был.
— Да? Ну да ладно, чего ты тут прячешься? Пошли домой.
Денис недоверчиво посмотрел Сане в лицо. Неужели он ничего не знает о засаде или о том, что находится в розыске? Он не стал ничего объяснять и беззаботно ответил:
— Нет. У меня сейчас свидание. Переоденусь и поеду.
— Правда? А кто такая? Я ее знаю? Где живет?
— Нет, не знаешь.
— Денис, возьми и меня! Может, у нее подруга есть?
— Нет, Санек, не возьму. Здесь мне помощник не нужен. А вот деньжат я бы у тебя перехватил. Ты как, не богат? Деньжат дашь?
— Да-да, конечно. — Саня суетливо полез в карман и ткнул в руку Денису скомканную жменю купюр.
— Зачем так много?
— Ничего-ничего, бери! Я расчетные получил в части. У меня есть. А ты когда за расчетом собираешься? Морозов про тебя спрашивал.
Денис уже и забыть успел, что за ним в части долг. События последних дней выбили его из колеи, напрочь переключив на размышления об осажденном Кенигсберге вместо мыслей о расчете и обходном листе.
— Попозже. Завтра с утра в Национальную библиотеку на Невском собираюсь. Я там записан. Хочу кое-какую литературу полистать. А дальше видно будет.
— Да? Я тогда пойду. Удачи тебе.
Денис удивленно посмотрел в спину удаляющемуся Сане. Что с ним? Таким он его еще не видел. Всякое случалось — и ссорились, и не разговаривать могли друг с другом несколько дней. Но все это было не то. А сейчас Саня будто сторонился его. Обычно они всё говорили друг другу в лоб, а тут и невооруженным глазом было видно, что Саня затаил на него обиду и упорно о чем-то молчал.
Денис пожал плечами, вспомнил о Кристине и улыбнулся. Хотя бы здесь его не послали! А раз так, то надо собираться, пока еще ходит метро.
Воспоминания как листы бумаги. Ложась друг на друга, они застилают еще острые и свежие события, превращая их в историю. И спрашиваешь себя: «Какой еще к черту Кенигсберг? Ну было чего-то! Так ведь прошло!»
А все потому, что свалился сверху следующий лист. А на этом листе лежали еще свежие воспоминания, пахнущие прохладным ароматом духов далекой Франции. И ночь пролетела как один миг, оставив в теле приятную усталость и вкус ее помады на губах.
Кристина стоит в дверях в одном пеньюаре и держит в руках поднос с дымящимся кофе.
— Мы еще с тобой увидимся? — задает она наивный вопрос с подвохом.
Денис щурится на падающее через окно солнце, как разомлевший от сметаны кот.
«А может, жениться?» — исподволь всплывают крамольные мысли.
Под серым прессом службы как-то даже забываешь, что в жизни бывают и такие житейские радости. Но тут же в душе взрывается холостяк-эгоист и начинает истерично грозить пальцем: «Не покупайся на эти кошачьи нежности! Это она сейчас тебе кофе носит, а потом ты ее тапки будешь в зубах подносить!»
Денис усмехается собственным сомнениям:
— Если не прогонишь.
— Не прогоню.
Она присаживается на край кровати и заглядывает ему в лицо.
Лежать бы так и лежать — днями, неделями, месяцами! И плевать на всех с высоченного небоскреба с их мышиной возней и вечной суетой! И пусть весь мир подождет. А еще лучше — забудет о нем.
Денис вздыхает и, удивляясь собственным словам, произносит:
— Мне нужно съездить в библиотеку. — Но затем, смутившись за высказанную совсем не к месту и прозвучавшую как глупость фразу, спешит добавить: — А потом сразу к тебе. Честное слово! Я вот даже свои документы у тебя оставлю, чтобы за ними вернуться.
Национальная библиотека на Невском несмотря на жару хранила прохладу и тишину. Посетителей было немного. Готовящиеся к сессии студенты да любители полистать прошлогодние журналы, так и не сумевшие освоить интернет пенсионеры. Денис прошел через пустынный огромный вестибюль и поднялся на второй этаж, в читальный зал. Ожидая, когда библиотекарь освободится, он с любопытством огляделся вокруг. Давно он сюда не заходил. А напрасно. Одно дело — пялиться в поисках информации в монитор и совсем другое — спокойно полистать нужную книгу или подшивку газет, слушая хруст бумаги под рукой, а не клацанье клавиш. Позади него ожидал своей очереди пожилой мужчина в светлой рубашке с коротким рукавом. Он исподволь разглядывал Дениса, прикрываясь раскрытой книгой. Его любопытство Денису не понравилось, и уже мелькнула было мысль уйти — в последнее время любой интерес к его персоне сразу вызывал подозрение.
Но тут его отвлекла девушка, улыбающаяся по другую сторону стола:
— Я вас слушаю.
— Понимаете, мне нужна литература по Кенигсбергу. Вернее, по обороне Кенигсберга. — Денис задумался, как бы поточнее сформулировать свою просьбу. — Меня конкретно интересует март сорок пятого года.
— Дайте фамилию автора или хотя бы название книги. Мы подбором тематики не занимаемся.
— Я не знаю, — смутился Денис, начиная разочаровываться в собственной затее.
Тут ему на помощь пришел подозрительный мужик, стоявший сзади:
— Мариночка, дайте молодому человеку книгу Буйды «Кенигсберг» или «Прогулки по Кенигсбергу» Дины Якшиной. Хотя эта вряд ли вас устроит. О военном периоде там практически ничего нет. Можете полистать и мою монографию о последнем годе войны. Она так и называется. Вы, юноша, взялись за очень сложную тему. Курсовая или дипломная?
— Нет. Мне это нужно для удовлетворения собственного любопытства.
— Что вы говорите?! А я уже принял вас за одного из моих студентов! То-то вижу, лицо ваше мне не знакомо, и думаю: наверное, злостный прогульщик! А вы, значит, не из моих. Вы уж меня простите. Я профессор нашего Государственного университета, исторический факультет, и своих студентов к сессии заставляю готовиться здесь, а не скачивать уже известные наизусть работы из Интернета. Но чтобы сейчас кто-то интересовался историей ради собственного любопытства?! Вы меня удивили. А почему именно Кенигсберг?