— Твоему экипажу сбор по тревоге! — Он взял со стола тонкий конверт и протянул его Вернеру: — Это тебе лично. Вскроешь после выхода в море. Взгляни, кем подписан.
Вернер посмотрел на тяжелую сургучовую печать, затем ниже, на размашистую подпись, и обомлел. «Командиру исполнить даже ценой жизни экипажа!» Под этой строкой, написанной от руки, стоял автограф адмирала Карла Деница.
— Я уже выделил тебе все, что от меня требуется. Топливо для твоей лодки сливаем с других. Боезапасом также укомплектуем на сто процентов. Тот, кого ты повезешь, должен быть доставлен в Кенигсберг или уйти на дно вместе с тобой! — Блейхродт посмотрел в глаза Вернеру, оценивая, верно ли тот его понял. — И никак иначе. Не сомневаюсь, что все разведки врага ведут за ним охоту. Не дай Господь ему попасть к ним в руки. Возможно, этот старикан — последний шанс для нашей Германии. Думаю, что-то подобное ты прочтешь и в том, что содержится в пакете, а сейчас ты уже опаздываешь с выходом в море. До следующего налета U-554 должна быть уже далеко.
И вот Вернер бежал на лодку, а за ним, еле поспевая, прыгал через препятствия старший помощник лейтенант Ульрих Витт.
— Все в сборе?
— Так точно, герр командир!
— А пассажир?
— Их двое. Уже прибыли. Ждут вас.
Вернер вбежал в раскрытые ворота бункера и увидел у пирса свою лодку. Экипаж построился на палубе, а рядом с трапом, в нелепом светлом костюме среди черной и серой формы подводников, стоял крупный мужчина с седым ежиком на голове.
«Ну до старикана ему еще далеко, — подумал Вернер. — Но и для последней надежды Германии как-то невыразительно. Похож на школьного учителя истории или математики. Говорили, он доктор каких-то наук. Ну да ладно! Мое дело — доставить его в Кенигсберг и не задавать лишних вопросов. А там столько сейчас провозглашается этих спасителей Германии, что и не счесть. Каждый день новые объявляются!»
Действительно, в конце марта сорок пятого года, наверное, только фюрер не сомневался в чудесном переломе хода войны. Больше верующих в победу было не найти, а в среде подводников тем более.
Рядом с доктором переминался с ноги на ногу и с нескрываемым страхом глядел на лодку молодой человек с рыжими кудрями, в легком сером плаще и явно еврейской наружности. В руках он держал увесистый саквояж.
Вернер хмыкнул. Германию пытаются спасти даже те, к кому она всегда была беспощадна!
— Виктор Штраубе! — Доктор протянул руку. — А это мой помощник и ассистент Йонатан Вортсман. Капитан, вас уже предупредили о нашем прибытии?
— Более чем. Проходите на лодку, доктор.
— Поймите нас правильно, господин капитан, мы очень торопимся. Сколько вам необходимо времени на то, чтобы доставить нас в Кенигсберг?
Вернер едва не вспылил, но вспомнил, с каким почтением говорил о докторе командующий флотилией, и сдержался.
«Вот так вот запросто взял тебя вместе с вашим евреем и доставил, будто пароход по расписанию! — Вернер с неприязнью посмотрел на доктора. — А с чего ты взял, что мы вообще туда дойдем?»
Но он лишь вздохнул и ответил:
— Поймите, доктор, Балтийское море уже давно не наше. Кенигсберг окружен советскими войсками. На прорыв к нему нам может понадобиться неделя, а то и месяц! А может, и жизнь! Но, надеюсь, что этого не случится. Проходите на лодку, мы уже опаздываем.
— Я знаю обстановку в Кенигсберге. — Доктор Штраубе ступил на трап, обернулся и добавил: — Каждый день промедления грозит гибелью нашей с вами Родине. Я всего лишь хотел, чтобы вы это знали, господин капитан.
Вернер посмотрел ему в спину и ответил:
— Я буду помнить об этом, доктор. — Затем он отыскал взглядом старшего помощника, стоявшего на правом фланге строя, и выкрикнул: — Ульрих, почему до сих пор не убраны концы?
— Так ведь мы ждали вас, герр командир!
— Уже дождались! Что за парад вы устроили на палубе? Живо все по местам! Мы идем спасать Германию!
Вернер взял Ульриха за руку, отвел его в сторону и спросил:
— Как думаешь, где нам их разместить? Аякс сказал, что доктор — очень важная персона. Не просто же так сам папа Карл прислал пакет.
— Пусть идут в офицерский кубрик. Главный механик все равно от дизелей не отходит, а второй вахтенный может поспать где придется. Про себя я вообще молчу.
— Кстати, насчет тебя. — Вернер задумчиво потеребил подбородок и добавил: — Я хочу, чтобы ты всегда был с ними рядом. Торпедных атак не предвидится. Я буду избегать встреч со всеми судами, так что ты мне особо и не нужен. Все-таки последняя надежда Германии! Нам с тобой таких слов давно уже не говорят, а вот о нем сказали. Так что, Ульрих, присмотри за ними. Ну, чтоб там не зашибло чем-нибудь или покормить не забыли.
— Как прикажете, герр командир!
Вернер вспомнил о пакете, достал его из-за пазухи и, наплевав на указание вскрыть в море, разорвал конверт. Он пробежал глазами письмо, отпечатанное на машинке, и вернул Ульриха назад. Кроме уже известного ему приказания доставить доктора в Кенигсберг и маршрута следования, рекомендованного главным штабом как самого безопасного, там была приписка, сделанная чернильной ручкой лично адмиралом Деницем. Он решил, что подписи на конверте недостаточно для того, чтобы командир проникся всей возложенной на него ответственностью, поэтому счел необходимым добавить: «Командиру! При малейшей опасности попадания доктора Штраубе в руки врага приказываю ликвидировать его. Неисполнение приказа расценивается как воинское преступление, со всеми вытекающими последствиями. Документы, находящиеся при докторе, должны быть уничтожены. Ассистент опасности не представляет, поступайте с ним по собственному усмотрению».
— Взгляни! — Вернер дал письмо старпому. — Надеюсь, до такого не дойдет, но сделать это придется тебе, если что.
— Я понял вас, герр командир.
— Не отходи от него ни на шаг. В саквояж с документами лучше положить какой-нибудь груз, чтобы не всплыл, если что.
— Есть, герр командир! — Лицо Ульриха отразило стальную решимость. — Можете на меня положиться!
Офицерский кубрик подводной лодки седьмой серии отличается от унтер-офицерского или матросского лишь тем, что каждая койка здесь закреплена лишь за одним человеком. Весь остальной экипаж спал, сменяя друг друга и не давая остыть постели, еще потной после предыдущего матроса.
Ульрих заметил потрясенный взгляд докторского ассистента, виновато пожал плечами и сказал:
— Наша лодка, конечно, не океанская «девятка», зато время погружения у нас меньше. Согласитесь, это стоит того, чтобы поступиться комфортом. Жизнь дороже лишних двадцати сантиметров в проходе. Доктор, вы устраивайтесь здесь, на нижней койке. Шторой можно закрыться от света. К шуму придется привыкнуть. Кстати, мы еще не запустили дизеля.
— Ничего-ничего. — Доктор Штраубе похлопал рукой по подушке, набитой конским волосом, не впитывающим влагу. — Я привык к неудобствам. Вы, юноша, не смущайтесь. Мы с Йонатаном не в круиз собрались, все понимаем.