– Madre Dios! – вырвалось у него. Он осел от облегчения, шатаясь, подошел к ней и буквально зарыл в свои объятия.

Она не знала, как вырваться.

– Эй, тихо, она как раз спит… Отпусти меня хотя бы слюнявчик отнести… Скажи, я что-то перепутала? Разве ты не должен сейчас лететь в Мехико?

Марко отпустил ее и не сводил с нее глаз:

– Ты звонила на централь?

– На централь?

Он рассказал, что произошло.

– В Мехико сейчас летит мой багаж. Придется, видимо, купить вторую бритву. – Он помотал головой. – С чего на централи взяли, что ты звонила?

Карен пожала плечами:

– Понятия не имею. Я не звонила. Я хотела позвонить Бетти, не зайдет ли она ко мне на чай, но не прозвонилась.

– Не прозвонилась? – Марко подошел к аппарату, снял трубку и послушал.

– И гудок сегодня утром был какой-то странный, я вспомнила, – сказала Карен с сомнением.

Марко покачал головой:

– Это не гудок. Это нарушение на линии. – Он положил трубку. Конечно, это могла быть случайность. Ошибочное соединение, недоразумение, чрезмерная реакция, повреждение телефонной линии. Мало ли что бывает.

Но у него все же возникло недоброе предчувствие.

40

Мехико на подлете предстал перед ними окутанным в бурый смог безбрежным морем домов в окружении гор и вулканов. Джон смотрел из окна на родину двадцати миллионов человек, один из крупнейших городов мира и наглядный пример готовящейся катастрофы окружающей среды. Без сомнения, подходящее место для очередной экологической конференции. Он захлопнул последнюю папку с документами, отложил ее и затосковал по кровати.

От аэропорта добирались вертолетом, потому что на машине, как объяснили, здесь не пробиться: час пик. И действительно, Джон увидел с воздуха бесконечные, кажущиеся неподвижными вереницы машин на всех улицах, а шум вертолетных турбин просто раскалывал ему череп.

Они летели на юг, поверх тени начавшихся сумерек. Незадолго до приземления Джон узнал по картинкам в путеводителях, которые изучил во время полета, знаменитую университетскую библиотеку с колоссальной загадочной мозаикой. На территории университета и должны были состояться заседания, но лишь через несколько дней, когда он выспится. Крис и Фостер помогли ему выйти из вертолета, и он сел в поджидавшую машину с полным ощущением, что оглох.

Закрытый и надежно охраняемый жилой комплекс, куда его привезли, представлял собой Элизиум, окруженный высокой стеной, там шелестели пальмы и бормотали искусственно проложенные ручейки. Колючая проволока на зубцах стен, улыбчивые охранники с револьверами и современные электронные охранные системы made in USA заботились о том, чтобы никто и ничто не нарушило покой жителей. Молодой человек в светлом костюме повел его к отведенным для него апартаментам, и при виде прозрачной воды, плескавшейся вдоль пешеходной дорожки, Джон вспомнил, что читал о стабильной нехватке воды в Мехико, который был расположен на высоте двух тысяч метров над уровнем моря и в котором иногда ощущался даже недостаток кислорода. Очень подходящее место для очередной экологической конференции.

Его апартаменты были оформлены в холодном модерновом стиле – белые стены, стекло и металл. Немногие, но благородные предметы мебели подчеркивали свободное пространство комнат; мечта.

– Где спальня? – осведомился Джон.

Крис поставил дорожную сумку с самым необходимым на низкий комод.

– Что-нибудь еще, сэр?

– Спать, – сказал Джон.

– Понял. Спокойной ночи, сэр. – Он закрыл дверь снаружи.

Джон опустился на кровать и почувствовал себя таким тяжелым, будто очутился не только в другом временном поясе, но и в зоне повышенной гравитации. Сегодня ему не подняться. Снять костюм он не смог.

Зазвонил телефон. Я сплю, мысленно ответил ему Джон.

Но телефон не успокаивался. В конце концов он перекатился к ночному столику и снял трубку.

– Да?

– Это Фостер, мистер Фонтанелли. – Голос охранника доносился словно издалека. – Мне очень жаль, что я вынужден мешать вам, сэр, но это может быть важно…

– Ну, говорите уже, – пробормотал Джон.

– Я нахожусь в помещении охраны у ворот, – сказал Фостер, – и перед воротами стоит молодая женщина, она говорит, что ее зовут Урсула Фален…

– Что? – Это было как удар электрическим током, сам звук этого имени, выброс чистого адреналина. Он стоял на ногах, еще не зная, что произошло. Урсула? Каким образом Урсула могла оказаться здесь, в Мехико? Да еще сейчас, здесь, сегодня вечером? Откуда она могла узнать?..

– Вы спуститесь, сэр?

– Да! – крикнул Джон в трубку. – Да, я сейчас спущусь! Один момент, я уже иду.

Урсула? Здесь? Невероятно, просто невероятно… Он бросил трубку и побежал, толкнул дверь, помчался по холодному, гладкому мрамору, вниз по лестнице, по причудливым дорожкам между пальмами и кустами, все освещено и безопасно.

Когда он прибежал к воротам, Фостер нерешительно топтался на улице снаружи.

– Очень странно… – бормотал он сам себе, уперев руки в бока.

– Что? Где она? – задыхался Джон, на мгновение его пронзил жаркий страх, что телефонный звонок мог ему просто присниться.

Фостер нерешительно смотрел в даль улицы, потирая переносицу.

– Только что ушла. Я сказал ей, что вы уже идете, но…

– Только что? Куда?

– Вон туда, за угол, – указал охранник на конец ограды, откуда начиналась поперечная улица, по которой проезжали машины.

Джон бросился туда.

– Сэр, нельзя!.. – услышал он крик за своей спиной, но сейчас это было неважно, лишь бы ее догнать. Дорога шла под гору, ноги бежали сами по себе, он успеет. Воздух был отравлен выхлопными газами и жег ему глаза, стискивал горло, но он не останавливался. Добежал до конца высокой стены, окружавшей жилой комплекс, свернул за угол, увидел фигуру женщины в конце узкого переулка, крикнул:

– Урсула!

Удар сзади по голове отрубил от него и женщину, и город, и вообще все.

* * *

Маккейна разбудил звонок телефона, предназначенного для самых крайних случаев. Он сел в постели и включил свет. Без трех минут пять. Через несколько мгновений так и так зазвонил бы его будильник.

– Могли бы и подождать три минуты, – пробормотал он, откашлялся и взял трубку: – Маккейн.

– Крис О'Хэнлон, сэр, – донесся до него смертельно испуганный голос. – Сэр, у нас беда. Мы, эм-м, потеряли мистера Фонтанелли.

Маккейн поднял брови. Интересная формулировка, если хорошо подумать.

– Вы можете объяснить толком?