— Благополучно, — начал было Боб.
Марат перебил его:
— Извините, парни, я не знаю вас в лицо и не очень доверяю Давиду. Как мне узнать, что вы — это вы?
Русский усмехнулся:
— А кто я должен быть?
— Ованесян говорил, что тебя называли «майор» или «Кожан». Настоящих имени и фамилии он не знает.
— Правильно. Что же делать? Разойдемся или постреляем? Документы мои — липа, у Зураба тоже.
— Фото Зураба я мельком видел, но старое, к тому же ты отпустил бороду, изменился. Надбровные дуги похожи… Слушайте, я вспомнил: у тебя должен быть шрам.
— Вот здесь, — Зураб ткнул пальцем в правую ногу.
Марат промолчал. Повисла пауза. Ее разрядил Кожан:
— Да ладно тебе, покажи парню шрам. Я его знаю.
Тогда осетин положил автомат на землю, вышел на свет и высоко закатал широкую штанину — на бедре высветился широкий и длинный шрам, небрежно зашитый в полевых условиях.
— Осколочный? — сочувственно спросил Боб.
— Да, — равнодушно ответил тот. — Откуда ты его знаешь, майор?
Кожан обратился к Марату:
— Я видел тебя. Ты из этих — «крестоносцев», — он похлопал себя по плечу в том месте, где у Марата была татуировка.
Тогда Суворов в свою очередь обнажил плечо и показал черный круг с крестом.
— «Черная метка», — сказал Кожан. — Так ее у нас называли. Немного же ваших осталось…
— Я тебя не помню.
— Так ведь я обычным летехой бегал в мотострелковом полку в те времена, а вы были заметными людьми, хоть вас и прятали на спецбазе.
— Не опасаешься, что я служил в войсках ГРУ?
— ГРУ за единую Осетию. Чего тут бояться? — резонно ответил тот. — Однако тебя разжаловали и списали «на берег». Так что ты — такая же вольная птица, как я.
Внезапно он пронзительно свистнул. Через секунду от дома прибежала молоденькая девушка.
— Ольга, принеси нам еды и вина в беседку, хорошо?
Девушка кивнула и унеслась.
— Пошли, расскажете как дела, — совершенно по-бытовому предложил Кожан. Оружие исчезло, спрятавшись под курткой на ремне.
Они уселись в изящной беседке, увитой плетьми виноградной лозы. Появилось неизбежное в этих краях вино и еда.
— За нее — за удачу, — сказал Кожан.
— И за всех нас, — добавил Зураб.
— Хачика давно видели? Не обижают его там?
— Дня четыре назад. И, по-моему, обидеть его, конечно, легко, но живым уйти после этого трудно.
— Верно, он хороший воин… хитрый очень. Что он передавал нам?
Марат сосредоточился и повторил в точности:
— Он сказал так: «…если будешь искать непримиримых людей, не спрашивай армян. Ищи в Грузии. Если найдешь Зураба Гасиева или русского, которого называли «майор» и «Кожан», скажи, что был гостем в доме Хачика Ованесяна. Я не знаю тебя, но это их дело проверить человека».
— Понятно. Считай, что тебя проверили, — ребята с аппетитом наворачивали сациви, на которое Марат с Бобом уже глядеть не могли. — Что за проблемы? Зачем вам «непримиримые люди»?
— Хотим попугать British Petroleum, чтобы поделилась с нами. Нехорошо гнать нефть из Каспия в Европу без участия России.
— Диверсия?
— Желательно.
— И чтоб след вел к местным? Понимаю. Готовы платить или ищете патриотов?
— И то, и другое, и сами поучаствуем, — ответил Марат на скользкий вопрос.
— Попугать, конечно, можно. Но вообще, эта труба — спасение для страны. Правда, «Мишанька», при его амбициях, пустит деньги на оружие и полезет к нам в Осетию… Но все равно.
Зураб сказал:
— Говорите с Давидом, ребята. Мы сегодня уходим, нам в Тбилиси делать нечего. Тут свои игры… А Давида сильно давят: его участки под строительство, по которым проложили трубу, больше ничего не стоят. Никто из богатых людей там не захочет жить. А компенсации — ноль. Так что этого он не простит. Попортьте кровушку Саакашвили, и чтобы за океаном поняли, как они ошиблись, — этот парень мира не принесет. А им вокруг трубы мир нужен.
— Правильно мыслишь, — сказал Кожан. — Поиграйте здесь на нервах. Поговорите с курдами, но они парни жадные. Старая гвардия тоже не лучше новых — крови хотят. А люди уже к мирной жизни потянулись.
— Вы — как Хачик, — сказал Боб, — навоевались…
— А ты — нет? Ты ведь тоже хочешь к трубе присосаться, а не в горах партизанить… Осторожнее здесь с уголовщиной — продадут. Если доберетесь до Боржоми, спросите массажиста Левана — он там личность известная. Он свяжет с нами или с нашими. Про вас будут знать, не опасайтесь. Может, там для вас дело найдется. Если здесь не срастется.
Зураб подтвердил:
— Выбирайтесь из Тбилиси, здесь такие, как вы, долго не живут, — он налил еще по стаканчику. — За вашу удачу. Вы позовите к нам Давида, мы с ним поговорим и будем уходить. До встречи.
Боб и Марат спокойно ушли в дом, там встретили Ольгу и передали ей просьбу Зураба. Сами отправились в курилку, там было пусто.
— Фу-у, — перевел дух Богуслав. — Ну и волки.
— Думаешь, не справились бы?
Боб посмотрел на друга с удивлением:
— Там же был третий, все время держал нас на мушке карабина.
— И четвертый — со стороны дома. Они очень осторожные. Пойдут с нами на контакт, только если нас в Тбилиси проверят и на крови повяжут. И вообще, ты прав: шансов уйти было мало — даже одному.
— Ладно, проехали…
Минут через пятнадцать появился Давид Луарсабович. Чувствовалось, что и он переволновался. Эти люди, которых накликали москвичи, просто излучали опасность. Говорить с ними было трудно.
— Ох, ребятки, слава богу, все хорошо. Больше к вам вопросов нет. Прошу прощения за утреннюю проверку и спасибо, что пожалели моих людей… и меня тоже. Кожан сказал, что ты, Марат, был в «черной метке» и что он лично не хотел бы с тобой поссориться. Говорит, вы — «крестоносцы» — хуже всяких Рэмбо из кино… Правда?
— Он пошутил, — ответил Марат.
Было видно, что старик в это не поверил, а поверил Кожану, но возражать «крестоносцу» уже не решался.
— Поужинайте с нами, ребята. Сейчас мы самое главное начнем, — от этих слов Марат и Боб запаниковали. — Я пока вас познакомлю с несколькими людьми. А когда лишние уйдут, посоветуемся в тесном кругу…
Разговор с двумя курдами из организация «Курдский проект по правам человека», как их представил Давид, был коротким и откровенным.
— Сколько вы готовы заплатить? — после недолгих церемоний спросили они.