Старшие групп решили идти лесом вдоль автомагистрали и искать брешь в оцеплении фашистов. Через каждый километр разведчики осторожно приближались к шоссе, присматривались, где можно перейти его.
К вечеру они вышли к перекрестку с Волмянской дорогой. Здесь партизаны смогли по одному перебежать шоссе и продолжали идти в сторону бывшей базы. Там и должны были собраться все группы отряда. Углубились на километра два в лес и остановились на ночлег.
На рассвете партизаны собрались в дорогу. Неожиданно со стороны автомагистрали, которую они вчера пересекали, послышались автоматные очереди, лай собак. Тамков подозвал к себе Славина:
— Возьми еще одного человека, разберитесь, в чем дело, и догоняйте нас. Мы пойдем прямо, так что ориентируйтесь по солнцу.
Славин и еще один боец, вооруженный винтовкой, двинулись на шум. Через какие-нибудь полчаса над ними, срезая ветки, засвистели пули. Разведчики, низко пригибаясь к земле, перебегая от дерева к дереву, взяли чуть левее и продолжали идти. Вскоре они увидели немцев. Вытянувшись в длинную цепь, они наугад строчили из автоматов и двигались в том направлении, в котором удалялась группа партизан. Немцы шли медленно, ведя на поводках собак, часто останавливались и осматривали кустарники.
Было ясно, что гитлеровцы проводят очередную проческу леса. Володя рукой подал сигнал напарнику отходить. Они отползли в чащу, вскочили на ноги и бросились догонять своих. Группа шла быстро, и настигнуть ее разведчикам удалось где-то в полдень. Выслушав разведчиков, Тамков небрежно махнул рукой:
— Ну, эти нам не страшны. Раз беспрерывно палят в молоко, значит далеко не пойдут. Патронов не хватит.
И действительно скоро стало тихо. Объявили привал, а двоих партизан направили вперед, разведать обстановку возле деревни, где жили связные отряда дед Петрусь, Мочалова и мать Крайнюка.
Было жарко, хотелось пить. Владимир облизывал сухие губы. Он отыскал партизана, которому перед уходом в разведку передал вещмешок, но в оставленной там фляге воды не было. Рядом, под кустом, на разостланный пиджак присела Надя. Володя спросил:
— Пить хочешь?
Девочка невольно облизала губы:
— Так ведь воды нет.
— Ничего, — улыбнулся Славин. — Сейчас попробуем разыскать.
Владимир собрал в вещмешок с десяток фляг и направился на поиски.
Он старался выйти на низкое место, натолкнуться на ручеек или хотя бы лесное болотце. Ходил Славин долго, пока не попался на пути довольно глубокий овражек. Спустившись вниз по крутому обрыву, он сначала разочаровался — сухо. Но, бросив взгляд направо, заметил шагах в двадцати от себя желтый песок. Из-под него пробивалась вода. Володя подошел поближе. Да, это был родник. С каким удовольствием парень утолял жажду! От холода немели зубы, сводило челюсти, но он пил, затем наполнил все фляги, уложил в вещмешок и, вскинув его на спину, заспешил к своим товарищам.
Первую флягу Славин протянул девочке. Та жадно припала губами к горлышку. Потом раздал остальные фляги. Все приободрились, повеселели. После этого Славин прилег в тени под кустом и сразу же задремал. Но спать не пришлось. Возвратились разведчики. Они были чем-то взволнованы, что-то тихо сообщали старшим обеих групп. Те, переговорив между собой, подали команду трогаться в путь. Тамков изменившимся голосом глухо проговорил:
— Товарищи! Мы направляемся к деревне. И вы увидите своими глазами, на что способны фашистские изверги.
До самой деревни партизаны шли молча. То, что пришлось им вскоре увидеть, поистине леденило душу. На месте деревни чернели пепелища, сиротливо стояли обгорелые печи. Уцелело только несколько домов, но людей в них не было. Не знали партизаны, что это дома полицаев, хозяева которых перебрались в райцентр. Жутко завывали собаки. Партизаны молча ходили по сожженной деревне, и каждого мучила одна и та же мысль: «Где люди? Что с ними?» И вот перед ними открылась картина пострашнее предыдущей. Партизаны остановились возле сожженного сарая. На пепелище лежали десятки сожженных и полусожженных человеческих трупов.
Долго стояли партизаны у этого места. Полными слез глазами смотрел Славин на останки погибших людей. «Неужели и мама Антона, и учительница погибли? Как об этом рассказать Антону?» Из его груди вот-вот готов был вырваться крик: «За что? Каким зверьем нужно быть, чтобы пойти на такое!» Руки юноши непроизвольно сжимали автомат: «Отомстить! Отомстить за смерть этих людей!» Владимир глухо сказал:
— Сколько жить буду — столько буду мстить!
— Пойдем, Наденька. Пошли, Володя, — позвал Тамков, стараясь побыстрее увести их от этого страшного места.
Молча шли партизаны, тихо плакал ребенок...
Советские войска после победы под Курском развернули наступление на широком фронте.
Старший лейтенант Купрейчик радовался вместе со всеми большой победе. Была у него и еще одна большая радость. В начале сентября почтальон принес ему письмо. Алексей, который изредка получал письма только от Мочалова, взглянул на обратный адрес и медленно опустился на влажную после росной ночи траву. Это было письмо от Нади.
Дрожащими руками развернул письмо и сквозь слезы начал читать: "Милый, любимый, дорогой мой Леша, здравствуй! Наконец час назад я получила ответ на свои письма. Мне сообщили номер твоей полевой почты. Пишу тебе, а сама не верю, что письмо дойдет до тебя, что ты действительно дотронешься до этих листков, будешь держать их в руках!
Лешенька, любимый, если бы ты знал, как мучительно я переживаю нашу встречу на том полустанке, когда тебя раненого увез поезд. Я ведь поняла, что это был ты, только после того, как ты уехал. Вот и сейчас, вспомнив об этом, плачу, как дуреха! Как же я тебя тогда не узнала? Думала, что раненый жестами требует побыстрее погрузить его в вагон.
После этого к моим томительным ожиданиям добавилась мучительная боль за тебя. Куда я только не писала! И вот, сегодня, я знаю твой адрес. Я ничего в жизни не желаю, кроме одного — чтобы это письмо дошло до тебя..."
Дальше Надя описывала, где она, чем занимается, просила подробнее написать о себе.
Купрейчик, закончив читать, поднес письмо к лицу. Ему казалось, что он уловил запах ее рук. «Родная, ты оказалась счастливей меня! Сколько я писал писем с просьбой сообщить мне твой адрес, а ответили тебе! Какое счастье, что ты жива и любишь меня!»
К нему подошел, чуть прихрамывая, Чижик. Еще сказывалось ранение в ногу, но разведчик не смог вылежать до конца и раньше времени выписался из госпиталя. Он тревожно спросил:
— Командир, что случилось?
Купрейчик, словно очнувшись, встал с земли:
— Ничего, Ваня, все в порядке. Жена нашлась. Вот, письмо получил.
— Ну и как, жива, здорова?