— Он знает, что ее батька в Красной Армии, — кивнул старик на девушку. — Обещал не говорить об этом немцам, но потребовал лошадь. Пришлось отдать.
— А что ваши дети в Красной Армии, знает?
— Пробовал, лихо его матери, и ко мне подкатиться, да дулю под нюховку получил. — Дед улыбнулся. — Я сочинил байку, что сыновья мои перед самой войной пропали.
— И поверил?
— А то как же? Поверил.
Партизаны помогли сложить в телегу дрова, проводили старика и девушку в обратную дорогу. Тамков еще раз уточнил, где находится немецкий склад.
— Куда сейчас? — спросил Славин.
— Давай склад посмотрим. Это недалеко, километра два.
Придерживаясь опушки, они вскоре вышли к шоссе, на котором их группа должна была «навести порядок». Здесь повернули налево. Километра через два лес кончился. Тамков достал бинокль, начал внимательно рассматривать деревню. Наконец он увидел то, что искал.
— Вот он, склад! Забор деревянный — это хорошо, — говорил Андрей Леонтьевич. — Охраны не вижу... хотя, постой, вон солдат вылез, с винтовкой — факт, часовой.
Вскоре Тамков заметил еще одного фашиста:
— Получается — склад охраняют двое.
— Ночью может быть и больше, — вслух подумал Славин.
— Да, возможно вполне. Что ж, придется группой наваливаться.
— Антон Леонтьевич, но ведь нам надо не только склад уничтожить. Хорошо бы перед этим запастись фуражом.
— А кто говорит, что нет?
— А как же мы овес повезем? На горбу много не унесешь.
— Тоже верно, — Тамков хитро улыбнулся. — А ты не подумал, почему я насчет старосты поинтересовался? Мы просто-напросто заберем телегу и на ней привезем корм. А если снег ляжет, то и сена навозим.
Они скрылись в кустарнике и быстро пошли к сторожке.
А на временной стоянке кипела работа. Окна в домике партизаны заделали из досок, обнаруженных тут же, на чердаке, все щели законопатили мхом, нашлась кем-то ранее сорванная с петель дверь. Дыры в крыше были тщательно заделаны.
Грибов, который ходил с Роговым разыскивать сено, докладывал:
— Андрей Леонтьевич! Полный порядок. Нашли целый стог. Шаль только, что перевезти не на чем.
— Хорошо, что нашли, — улыбнулся Тамков. — За транспортом дело не станет. Так что можешь не волноваться.
Вскоре вся группа, усевшись в кружок, принялась за обед. Потом нужно было накормить лошадей, и только после этого Тамков сказал о главном.
— Сегодня ночью, — говорил он, — надо навестить старосту, взять у него телегу и лошадь, сразу же совершить налет на склад с фуражом и хлебом, а к утру быть на месте.
— Андрей Леонтьевич! А может, заодно и на дороге поработать стоит, — предложил Крайнюк.
Тамков на секунду задумался:
— А что? Это, пожалуй, идея. Ты и Грибов возьмите по мине. Попробуем отметить наше появление в этих краях...
Еще не стемнело, а партизаны на лошадях отправились на задание. Подъезжали к деревне, Тамков подозвал Славина, тихо приказал:
— Володя, оставь лошадь и проберись к дому, где живут наши знакомые. Выясни обстановку.
Славин полем подошел к забору и, перемахнув через него, заскочил в сад. Прокрался к дому, нащупал дверь, постучал. Подождал немного и снова постучал. Наконец за дверями послышались шаги, и Владимир услышал голос старика:
— Кто там?
— Дедушка, откройте. Сегодня мы в лесу встречались.
Скрипнула щеколда, дверь открылась. На пороге в одном нижнем белье стоял старик.
— Дедушка, как в деревне? Тихо? Немцев нет?
— Нету, сынок, нету. Да что ты стоишь? Проходи.
— Спасибо. Мне некогда. Ждут. До свидания! — и он исчез в ночи.
Владимир быстро подбежал к Тамкову и, переведя дыхание, доложил:
— Опасаться нечего. Можно ехать дальше.
Вскоре партизаны спешились возле дома старосты. Сергей Панченков остался с лошадьми. Рогов занял позицию у калитки. Антошин подошел к окнам со стороны огорода. Остальные стояли у крыльца.
Тамков резко постучал в дверь. Через минуту послышался скрип. Кто-то вышел в сени и там замер. Тамков еще раз сильно стукнул кулаком.
— Кто стучит?
— Господин староста! Откройте. Это я — старший полицейский Тамков.
— Какой еще Тамков? — недовольно проворчал староста и начал отодвигать засов. Как только дверь приоткрылась, партизаны бросились в сени. Грибов схватил старосту за шиворот.
Староста отупел от страха. Он всерьез решил, что к нему ворвались полицаи:
— Что вы, хлопцы! Я же свой. Я и есть староста. Пойдемте в хату — документ покажу.
Вошли в дом. Их встретила наспех одетая перепуганная женщина. На печи лежали двое ребят. Они тоже не спали и, укрывшись домотканым одеялом, с тревогой глядели на происходящее.
Староста порылся в деревянном ящике, протянул какую-то бумагу.
— Вот, смотрите! Здесь и по-немецки и по-русски написано.
Тамков хотел порвать справку, но передумал, сложив ее вчетверо, сунул в карман:
— Этот документ мы сбережем для истории, а вернее, для суда, когда тебя, сукиного сына, как предателя Родины наказывать будут по всей строгости наших законов.
Хозяин еще больше растерялся. Наконец он понял, что в дом пришли партизаны. Жена заплакала. Тамков сел на стул, спокойно продолжал:
— Тебя, как последнего негодяя, надо расстрелять. Скажу по правде, когда шли сюда, так и думали поступить. Да вот детишек жалко. Поэтому на первый случай предупреждаем: если хотя бы один человек в деревне пострадает за то, что кто-либо из его родственников в Красной Армии, — разговор будет короткий. Понял?
Староста угодливо кивнул головой:
— Да-да, понял. Никого не трону. Клянусь!
— Ты, прихвостень фашистский, не только никого не тронешь из советских людей, — вмешался Грибов, — но даже и не пикнешь, что мы здесь были. Иначе из-под земли достанем.
Перепуганный староста клялся, что будет себя вести лояльно.
Славин вспомнил недавний разговор в лесу со стариком и девушкой.
— И не забудь лошадь вернуть людям, которую как выкуп забрал, — предупредил Владимир, подойдя вплотную к старосте.
— Хорошо, хорошо. Сам отведу.
— Одевайся, пойдем во двор! — приказал Тамков.
Жена старосты рухнула на колени:
— Милые, родненькие! Не забивайте его!..
— Встаньте! Никто его убивать не будет. Но вы сами слышали: если еще посмеет вредить людям, то как бешеную собаку пристрелим.