«Хороший мужик. Действительно, как порой легко насторожить людей. Да, прав тот, кто говорит, что политика — грязная штука. Оказывается, можно целые народы противопоставить друг другу. Сколько лет мы считали американцев врагами! Черт бы побрал этих политиков! Все время убеждали народы, что стоят они на разных берегах, а между ними — непреодолимая река. Для одних течение было направлено налево, для других — направо. Но вот, стоило нам сделать всего несколько шагов навстречу друг другу, и, оказавшись в воде, поняли, что плыть всем нам — в одном направлении».
Капитан повернулся и направился к своему жилищу. Полещук был на месте. Увидев приближающегося друга, он вышел ему навстречу:
— Ну как, видел Геллана?
— Да. Решили действовать через Гамаля.
— Значит, будем взрывать?
— Конечно. Пора показать этому Кериму, что зря он считает себя непобедимым.
— Если все получится хорошо, то это поубавит у него самоуверенности, собьет спесь. Только сможет ли Гамаль справиться с этим заданием?
— Нам надо срочно встретиться с Левиным или Стрельцовым.
— Зачем?
— Пусть попросят у «Моссад» мины.
— С часовым механизмом?
— Лучше радиоуправляемые.
— Кто пойдет к ученым?
— Я буду вести разговор, ты — прикрывать.
— О’кей!
Мельников взглянул на солнце:
— Скоро полдень. Ученых лучше всего перехватить в обеденный перерыв.
— Да, после обеда, когда они вылезут из своего тоннеля на солнышко, покурить и поболтать.
Они не ошиблись. Вскоре Мельников уже разговаривал с учеными. Стрельцов и Левин, выслушав капитана, оживились:
— Завтра у нас назначена встреча с Исааком. Думаю, что «Моссад» нам поможет, — сказал Левин, а Стрельцов тут же предложил:
— А что, если нам создать боевую группу?
— И кого вы в нее включите? — поинтересовался Мельников.
— Вы, Полещук, Баранов, Примаков — они же к нам на правах слуг Керимом приставлены, — Абрам…
— А Гревилл? — вспомнил об англичанине Левин. — Кстати, он может полностью вооружить нашу группу ультразвуковым оружием.
Мельников хлопнул себя по лбу:
— Черт возьми! Я же совсем забыл об этих игрушках. Сколько их у вас?
— Уже четыре, — ответил Стрельцов, — но Хинт может передать все, что у него хранятся в сейфе.
— Можно попытаться и немца Филка склонить вступить в нашу группу, — предложил Левин и улыбнулся: — Он же никому и слова не обронил о том, что я испытал на нем изобретение Хинта.
— Стоп, стоп, стоп! — замахал руками Мельников. — Никаких других людей привлекать в группу не будем. Умоляю вас, Абрам Иосифович, и вас, Андрей Дмитриевич, не смейте никому даже намекнуть обо всем этом. Вы — люди гражданские и многих вещей в этих вопросах, извините меня, не знаете. Поэтому никакой самодеятельности. Помните, одна ошибка — и смерть многих людей неминуема. Поэтому пока давайте сделаем так: вы передаете нам имеющееся у вас ультразвуковое оружие, встречаетесь с Исааком, просите у него радиоуправляемые мины и больше ничего не предпринимаете и ни с кем не ведете никаких разговоров. Поняли?
— Вам, военным, конечно, виднее, — смущенно пробормотал Стрельцов.
— Но нас тоже не оставляйте в стороне, — добавил Левин. — Не забывайте, Керим уже создал отряд по взрыву тоннеля. Счет времени идет на дни. Его группы готовятся к решительным действиям в ряде стран. У меня волосы начинают шевелиться от мысли, что вдруг им удастся взорвать атомную станцию или устроить диверсию на военном ядерном объекте. Последствия даже одной такой катастрофы трудно себе представить.
Стрельцов поддержал друга:
— Поэтому нам следует меньше думать о своей персоне. Что наши жизни, когда речь идет о судьбе целой планеты!
— А что толку, если кто-то из нас проболтается и всех схватят, не дав даже и шагу сделать? Ведь тогда у Керима действительно руки будут развязаны и его шансы будут огромными, — прервал ученых Мельников и добавил: — Что касается Баранова и Примакова, мы, конечно, их в группу включим, но что касается Хинта, Филка и других, то я дам ответ позже. Такое решение должен принимать командир. Я сегодня же проинформирую его о ваших предложениях.
Договорившись, каким образом ученые передадут ему ультразвуковое оружие, Мельников распрощался и направился к своему жилищу.
У самого модуля его догнал Полещук.
— По-моему, порядок, — перевел он дыхание, — ничего подозрительного не заметил. Ну, как они? Согласились?
— Конечно. К вечеру они отдадут нам приборы Хинта.
— Может, испытаем на Семене? — улыбнулся Полещук.
— Это можно. Тем более, объект уже готов и спешит к нам на всех парах.
Полещук посмотрел в сторону, куда кивнул Мельников, и увидел Бугчина. Тот чуть ли не бегом направлялся к ним.
Когда Бугчин приблизился, стало заметно, что он чем-то расстроен. Бледный, с дрожащими губами и трясущимися руками, не переводя дыхание, он простонал:
— Мужики, хреновые дела! Я вас уже целый час ищу, — он без остановки добавил: — Анохин пропал.
— Что, сбежал? — спросил Мельников.
— А черт его знает! Зашел в дом, где находился доктор, и больше я его не видел. Я проторчал четыре часа, наблюдая за домом, и когда увидел, как через запасные ворота, выходящие на другую улицу, выехали две легковушки, так понял, что в одной из них Анохин. Проторчал еще полчаса и поехал сюда. Мужики, скажите, что делать?
— Кериму сказал? — поинтересовался Мельников.
— Если бы я ему сказал, вы меня сейчас бы не видели. Он же меня на кусочки разделает или просто пристрелит.
Мельников и Полещук озабоченно переглянулись — они одновременно подумали об одном и том же: если Анохин действительно исчез, то в центре поднимется переполох, наверняка у Керима возродятся старые подозрения. Опять слежки, негласные обыски, контроль за их передвижением…
Полещук спросил:
— Ты был за рулем?
— Да.
— А кто знает о том, что ты поехал с Анохиным?
— Охрана, конечно, да и Анохин, думаю, говорил об этом Кериму.
— Значит, промолчать о случившемся нельзя.
Полещук смотрел на Бугчина. Как ни был этот человек ему противен, но, оказавшись в беде, он вызывал сострадание и даже жалость.
Мельников кивнул головой на несколько больших камней:
— Давайте присядем.
Прошло не менее получаса, прежде чем они пришли к выводу: Бугчину необходимо срочно явиться к Кериму и сообщить о происшествии.
И Мельников, и Полещук прекрасно понимали, что Бугчин может под пытками признаться, но усугублять свое положение тем, чтобы давать ему иные рекомендации, нельзя.