Он как раз думал о пальме – интересно, где она росла: в Мексике, Бразилии... может, на Кубе? – и поэтому ответ прозвучал с задержкой.
– Я не ем поганый свиной жир, – сказал он.
* * *
В углу выставочного зала, вдали от эпицентра суеты, где под растянутыми во всю длину потолка лампами дневного света бритоголовые прыщавые юнцы в майках с сатанистской символикой ласкали взорами штурмовые винтовки, где воинствующие седобородые проповедники норовили всучить свои брошюрки членам стрелковых клубов и толстякам с пузатыми бумажниками, где дельцы новой волны бойко торговали ножами с выкидным лезвием и корпусами авиабомб времен Второй мировой, где почтенные семейства обследовали киоски на предмет «красивой штуковины с перламутровой рукояткой и приличной убойной силой – подарок для нашей мамочки»... в стороне от всего этого, в самом дальнем углу зала, находились два стола с экспозицией фирмы «Оружие Гая». В отличие от своих коллег по бизнесу Джимми и Рита никогда не вывешивали над столами плакат с названием фирмы. Они имели дело с избранной клиентурой, а такие люди находили их и без помощи рекламы. Среди их экспонатов были «смит-вессон» 42-го калибра, некогда принадлежавший Тедди Рузвельту [1] , «беретта» 38-го калибра с позолоченной рукояткой, в свое время подаренная членами Чикагской торговой палаты Эллиоту Нессу, однозарядный «дерринджер» Бель Стар, знаменитой шпионки эпохи Гражданской войны. По соседству располагались орудия убийства с менее благородной, но не менее подлинной историей; иные из них выглядели особенно угрюмо и зловеще среди складок красного бархата, иные же – с красивой отделкой и инкрустациями – казались безобидными произведениями ювелирного искусства. Большинство из тех, кто забредал в их угол, давали задний ход, едва взглянув на ценники. Изредка какой-нибудь обладатель футболки с надписью типа: «Если хочешь мою пушку, возьми ее из моей мертвой руки» – склонялся над стендом и задавал пару вопросов, прежде чем отвалить. А один раз перед столами остановились несколько русских, только что закупивших крупную партию выкидных ножей, и затеяли между собой спор по поводу «беретты» Несса. – Этот парень, Эллиот Несс, из «Неприкасаемых»? [2] – спросил их представитель, видно самый англоговорящий.
Джимми подтвердил, что это тот самый Несс, и предъявил сертификат подлинности оружия; русские сбились в кучку и продолжили обсуждение.
Наконец все тот же представитель – вальяжный здоровяк с арбузным брюхом и давно не бритым, щетинистым черепом – предложил сумму, составлявшую примерно две трети от запрашиваемой цены.
– Этот ствол и так не залежится, – сказал Джимми, – и в любом случае будет продан до конца завтрашнего дня, но... – он помахал ценником перед носом русского, который выглядел озадаченным, – но уйдет по цене ни долларом ниже той, что указана здесь.
– Мы могли бы на этом срубить бабки, – сказала Рита, наблюдая за тем, как русские вдавливаются в толпу посреди зала.
– Он вернется еще до закрытия торгов. – Джимми поднял стекло и бережно опустил «беретту» на бархат рядом с изящным, отделанным перламутром охотничьим ружьем. – Ты только представь, как субботним вечером в компании приятелей он выхватит ее из кобуры и громогласно объявит себя... – он попытался спародировать тяжеловесный русский акцент, – Неприкасаемым.
– Как знаешь, – сказала Рита и вернулась к своему столу.
В час пополудни у Джимми начало урчать в животе. Выбор, предлагаемый здешним буфетом, был небогат: сосиски с пережаренным картофелем или польские колбаски из гриль-бара, похожие на покрытые волдырями куски резинового шланга. Он еще не решил, какое из этих двух зол будет меньшим, когда к его столу приблизилась женщина в голубом с цветочками платье. Белокожая, миловидная, пепельные волосы до плеч, немного полновата – «персик со сливками», как называл таких его отец. Типичная домохозяйка из какого-нибудь сусального телешоу. Она, пожалуй, смотрелась бы куда лучше, подумал Джимми, если бы не так нервничала. На последнее обстоятельство указывали сдвинутые брови и тревожно поджатые губы, тогда как мешки под глазами свидетельствовали о том, что накануне женщина плохо спала. Попытки подправить дело с помощью пудры и ярко-вишневой помады оказались успешными лишь отчасти. Она была примерно того же возраста, что и Рита, притом, что эти двое являли собой абсолютно противоположные типы женщин – контраст более разительный трудно было себе представить. У Риты сплошь острые углы, резкие линии, агрессивный стиль, а эта маленькая женщина, вся состоящая из мягких округлостей, казалась на редкость слабой и уязвимой. Она крепко прижимала к себе довольно большую коричневую сумку, как будто опасаясь, что нечто, находящееся внутри, вырвется оттуда, стоит лишь ослабить хватку.
– Вы мистер Гай? – Этот робко-вопросительный тон и приторный, как патока, голос женщины напомнили Джимми его учительницу третьего класса, когда та этак ненавязчиво интересовалась, выполнил ли он домашнее задание.
– Да, – сказал он, – это я. – И пожал протянутую руку.
– Меня зовут Лоретта Сноу, – представилась женщина, по инерции сохраняя вопросительную интонацию, и быстро огляделась по сторонам. – Мне сказали, вы покупаете пистолеты.
– Мы берем только оружие, имеющее историческую ценность, – уточнил Джимми. – Скажем, если оно принадлежало знаменитым людям или участвовало в знаменитых битвах. Или громких убийствах.
– Тогда это может вам подойти. – Женщина извлекла из сумки нечто завернутое в кусок серой ткани.
Не успела она раскрыть сверток, как Джимми понял, что его «пальмовое видение» начинает сбываться. Это был классический кольт 45-го калибра, модель 1911 года, в хорошем состоянии. Прикосновение к нему отозвалось волной тропического жара, и Джимми сразу же уловил самую суть этой истории. Кровь и страсть, любовь и ненависть.
Рита выглянула из-за его плеча, и Джимми поднял пистолет повыше, чтоб она могла его разглядеть.
– Самая первая версия. Видишь, на спусковом крючке нет серповидных насечек.
Рита издала невнятный звук, который можно было истолковать в каком угодно смысле.
– Он принадлежал Бобу Чэмпиону, – сказала мисс Сноу. – Для вас он, может, не бог весть, какая знаменитость, но в здешних краях он был очень известен.
Джимми слышал это имя впервые, но Рита среагировала:
– Это, что ли, тот самый – «Власть белым»?
Мисс Сноу была как будто слегка удивлена тем, что Рита может говорить. Она свернула ткань и тихо произнесла:
– Тот самый. Я восемь лет была его женой.
Рита бросила на нее уничтожающий взгляд и, обернувшись к Джимми, пояснила: