Она все держала в руках кольцо от шлема. Присмотревшись к нему повнимательней, Сирокко нахмурилась.
Когда-то в ее костюме было радио. Конечно, невозможно, чтобы оно осталось неповрежденным, но она все же поискала и нашла крошечную батарейку и остатки выключателя, который стоял на позиции «вкл». Большая часть радиоприемника состояла из кремния и металла, так что надежда была.
Она еще раз осмотрела кольцо. Где репродуктор? Это должен быть маленький металлический динамик, деталь головного телефона. Она нашла его и приложила к уху.
— …пятьдесят восемь, пятьдесят девять, девяносто три…
— Габи! — Сирокко с криком вскочила на ноги, но знакомый голос продолжал счет, не обратив внимания на ее крик. Сирокко встала на колени и трясущимися пальцами разложила на камне остатки своего шлема, держа репродуктор у уха, одновременно шаря среди деталей. Она нашла булавочную головку микрофона.
— Габи, Габи, ответь, пожалуйста. Ты слышишь меня?
— …восемьдесят — Роки! Это ты, Роки?
— Да, это я. Где… где… — она заставила себя успокоиться, сглотнула и продолжала: — С тобой все в порядке? Ты видела остальных?
— О, капитан! Самое ужасное… — Она запнулась, и Сирокко услышала рыдание. Габи извергла бессвязный поток слов: как она рада слышать голос Сирокко, как она была одинока, она была уверена, что единственная осталась в живых, пока не начала слушать радио и не услышала звуки.
— Звуки?
— Да, жив, по крайней мере, еще один человек, если только это плакала не ты.
— Я… Боже, я плакала совсем немного, но это могла быть я.
— Не думаю, — сказала Габи. — Я уверена, что это был Джин. А иногда он пел. Роки, как хорошо слышать твой голос!
— Я тебя понимаю. То же самое испытываю и я.
Сирокко глубоко вздохнула и расслабила пальцы, судорожно сжимавшие кольцо шлема. Габи взяла себя в руки, но Сирокко была на грани истерики. Ей это не нравилось.
— То что случилось со мной… — продолжала Габи, — капитан, я была мертва, Господи, я даже не религиозна, но я была…
— Габи, успокойся.
Последовало молчание, прерываемое вздохами.
— Теперь, я думаю, все будет в порядке. Извини.
— Вот и хорошо. Мы прошли через одно и то же, и я тебя понимаю. Ну, а теперь скажи, где ты сейчас находишься?
Последовало молчание, а затем раздалось хихиканье.
— Дело в том, что здесь нет указателей, — сказала Габи. — Здесь не очень глубокий каньон, полно камней и течет речка. По обе стороны речки смешные деревья.
— Это очень похоже на ту местность, где нахожусь и я. Но что за каньон? — спросила Сирокко. — Куда ты идешь, куда ты отсчитывала шаги?
— Вниз по течению. Если я выйду из леса, я увижу половину Фемиды.
— Я думаю, что то же самое вижу и я.
— Нам просто необходимы вехи, по которым мы смогли бы определить, что находимся недалеко друг от друга.
— Я думаю, мы находимся по соседству, иначе мы не слышали бы друг друга.
Габи ничего не ответила, и Сирокко поняла свою ошибку.
— Хорошо, — сказала она. — Линия видимости.
— Проверим. Эти приемники действуют на достаточном расстоянии. Здесь горизонт изгибается вверх.
— Я скорее поверила бы в это, если бы сама видела. Там, где нахожусь я, справа волшебный лес из мира Диснея поздним вечером.
— Дисней делал вещи и получше, — сказала Габи. — В его лесу было больше деталей, и оттуда внезапно появлялись чудовища.
— Не говори так. Ты видела что-нибудь подобное?
— Пару насекомых. Наверное, это были они.
— Я видела крошечных рыбок. По крайней мере, они были похожи на рыбок. Да, кстати, не заходи в воду, это может быть опасно.
— Я увидела их, когда уже вышла из воды, но они ничего мне не сделали.
— Проходила ты мимо чего-нибудь примечательного? Чего-нибудь, что выглядело бы необычно?
— Мимо нескольких водопадов, одного-двух поваленных деревьев.
Сирокко огляделась и описала озеро и водопад. Габи сказала, что на ее пути было несколько подобных мест. Возможно, это одно из них, но точно неизвестно.
— Хорошо, — сказала Сирокко. — Тогда мы сделаем вот что. Когда встретишь камень, обращенный лицом против течения, то сделай на нем отметку.
— Каким образом?
— Другим камнем. — Она нашла второй камень и выцарапала на том камне, на котором сидела, большую букву «С». Не было никакого сомнения в искусственном происхождении знака.
— Я сейчас занимаюсь этим.
— Делай отметки приблизительно каждые сто метров. Если мы находимся на одной реке, то один из нас будет идти за другим; и тот, кто идет впереди, подождет следующего.
— Звучит хорошо. Да, Роки, а как долго продержатся эти батарейки?
Сирокко поморщилась и потерла лоб.
— Наверное, с месяц использования. Это зависит от того, как долго мы… Ты ведь не знаешь, сколько времени мы находились внутри. Я не имею насчет этого ни малейшего понятия, а как ты?
— Нет. У тебя остались какие-нибудь волосы?
— Ни пряди. — Она потерла рукой голый череп и почувствовала, что кожа на голове уже не такая гладкая. — Но сейчас они уже отрастают, — сказала она.
Сирокко шла вниз по течению, держа на месте репродуктор и микрофон, чтобы они с Габи могли разговаривать.
— Когда я думаю о еде, то хочу есть еще сильнее, — сказала Габи. — А сейчас я думаю как раз о еде. Видела ты маленькие кусты с ягодами?
Сирокко огляделась, но ничего похожего не заметила.
— Ягоды желтого цвета и величиной примерно с фалангу большого пальца. Я сейчас держу в руках одну такую. Она мягкая и полупрозрачная.
— Ты собираешься ее есть?
Последовала пауза, потом Габи сказала:
— Я как раз хотела спросить об этом у тебя.
— Рано или поздно нам все равно придется сделать нечто подобное. Может быть, одной этой ягоды достаточно, чтобы убить тебя.
— Меня просто стошнит, — засмеялась Габи. — Как раз сейчас я надкусила одну. Внутри у нее плотное желе, похожее на мед с мятным привкусом. Она растворилась у меня во рту… ее не стало. Шкурка не такая сладкая, но я ее съем. Она может быть питательна.
«Может быть», — подумала Сирокко. Она была довольна, что Габи так детально описала свои вкусовые ощущения, но она знала, зачем это сделано. Так обращались с бомбой со снятым взрывателем. Один стоит в стороне, пока другой по радио объясняет все свои операции. Если бомба взорвется, то оставшийся в живых приобретет некоторый опыт для следующего раза.