– Об этом вечером поговорим, после работы. А сейчас пора в контору возвращаться. Аврал у нас. Чрезвычайное происшествие, если ты еще не понял. – Рванув на себя автомобильную дверцу так, словно перед ним находился не «Мерседес», а какой-нибудь допотопный «Москвич» с плохо работающим замком, Луконин забрался внутрь и скомандовал: – Поехали!
Последовавший за ним Разин некстати вспомнил Юрия Гагарина, произнесшего то же самое слово перед полетом в космос. Только голос генерала Луконина прозвучал не задорно, а глухо и мрачно. Такой голос обычно называют замогильным.
«Господи, сохрани и помилуй», – подумал Разин, садясь в автомобиль. Перекреститься он не отважился. Не было у него уверенности в том, что на небесах с одобрением наблюдают за его деятельностью.
Поездка в дачный поселок электричкой заняла полтора часа. Все это время Барвин пялился в окно, давая понять, что не намерен вести разговоры с попутчиками. Они и не рвались завести с ним знакомство. Одинокий угрюмый мужчина в камуфляжной форме не располагал к общению. На него косились, и только. Он же ни на кого не смотрел прямо, чтобы его образ не врезался в память сидящим в вагоне.
Мобильник Барвин из предосторожности выбросил, денег на первое время ему хватало. Тысяч пятнадцать он прихватил перед выездом в Смоленскую область, а еще десять позаимствовал у тех двоих, которых пристрелил с лопатами в руках. Но сколько можно протянуть с такой суммой, не появляясь дома и не обращаясь к знакомым? Барвин не задумывался об этом. Он знал, что интенсивные поиски ведутся обычно в течение первых двух-трех недель, а потом страсти утихают и внимание сыщиков переключается на другие объекты. Значит, нужно как-то продержаться месяц, а лучше – два. Летом, как бы ни усердствовал Иван Иваныч, чекисты о существовании Барвина забудут. Это при условии, что его вовлекла в операцию Федеральная служба безопасности, а не частные лица. Тогда вообще все не так страшно. И все же лучше перестраховаться…
Занятый этими размышлениями, Барвин едва не проехал свою станцию и, спохватившись, ринулся к выходу, оттесняя плечами входящих пассажиров. Когда, спрыгнув на платформу, он перевел дух, вслед ему неслись проклятия.
– Чтоб ты сдох, ирод окаянный! – визгливо кричала тетка с ноздреватым, кирпичным лицом.
«А что, – подумал с мрачной иронией Барвин, – очень может быть, и сдохну. Теперь мне прямая дорога на тот свет. Больше-то деваться, похоже, некуда».
Строго-настрого приказав себе не распускать сопли, он проверил, надежно ли спрятан пистолет под курткой за поясом, и зашагал по дороге, ведущей в рощу. Солнце, спрятавшееся за низкими облаками, клонилось к горизонту. Вечерело. Летом в такое время автомобили ехали по направлению к дачному поселку один за другим, но в апреле, да еще в будний день дорога была почти пустынна, если не считать самого Барвина и какой-то пожилой супружеской пары, пристроившейся сзади.
Выйдя из рощи, он увидел за забором крыши дачного поселка. Из трубы дома у ворот валил густой черный дым, колыхаясь на ветру, как кошачий хвост. Словно охранникам, посменно живущим в сторожке у ворот, вздумалось топить печь не дровами, а старыми автомобильными покрышками. Что ж, все может быть, особенно по пьяни. Дисциплина у охранников отсутствовала напрочь. Барвин, сам периодически работавший здесь, знал это наверняка.
Подойдя к воротам, он нажал кнопку звонка, назвался в мембрану переговорного устройства и подождал, пока створки ворот раздвинутся в разные стороны. Когда Барвин вступил на территорию поселка и за его спиной заработал моторчик, приводящий в движение ворота, из сторожки вышел Валера, молодой амбал с почти детским улыбчивым лицом и взрослыми глазами.
– О! – воскликнул он, ежась в своей линялой боксерской майке на голое тело. – Дядя Аркадий! Какими судьбами?
– Я насчет работы, – не стал ходить вокруг да около Барвин. – Как у вас с подменой? Возьмете четвертым?
– Так и без тебя полный боекомплект, дядя Аркадий, – сказал Валера, перетаптываясь на ступенях. Было заметно, что ему не терпится поскорее отделаться от незваного гостя и вернуться в натопленную сторожку.
– Что за дрянь вы жжете? – спросил Барвин. – И на кой хрен вам печку топить понадобилось?
– Электричество отрубили, – ответил Валера, обнимая себя за татуированные плечи. – Угля нет, дров нет, а по ночам холодно.
– Нарубили бы дров.
– Топора нет, дядя Аркадий. Ты через месяцок загляни, может, место и освободится. Борода на север собрался, нефтепровод прокладывать. Правда, у него семь пятниц на неделе. Помнишь Бороду?
– Угу, – кивнул Барвин, соображая, куда ему деваться. – Слушай, Валер, а где эта, как ее?.. – Он наморщил лоб и пошевелил пальцами. – Молочница, помнишь? На велосипеде. Даша ее зовут.
– Хватился. – Валера рассмеялся. – Какое сейчас молоко, дядя Аркадий? Во-первых, коровы еще не пасутся, а прошлогоднее сено доедают. Во-вторых, кто молоко покупать будет? Я, что ли? Так мне бы другого молочка, покрепче. – Он подмигнул. – Из-под бешеной коровки.
– И все же, – настаивал Барвин. – Откуда она? Из Выселок или из Семихаток?
– Из Выселок, – уверенно ответил Валера. – До Семихаток десять кэмэ по прямой, молоко в масло собьется, пока доедешь. А зачем тебе Даша? – Он снова подмигнул, на этот раз игриво. – Ты, как я погляжу, еще тот котяра, дядя Аркадий. Что, на жирненькое потянуло?
Раздраженный панибратским поведением молодого оболтуса, Барвин решил, что тот дармоед, наглец и недоумок, которого не мешало бы проучить. Вместо этого он широко улыбнулся и спросил:
– Тачку на денек одолжишь, Валера? Смотаюсь в Выселки, а завтра верну в лучшем виде.
– Нет, дядя Аркадий, – покачал головой охранник. – Слыхал поговорку? Трубку, коня и жену не отдам никому.
– Трубку и жену оставь себе, – сказал Барвин с нажимом, – а тачку одолжи. Ты мне десять тысяч с прошлого года должен, помнишь? В карты продул.
Судя по кислой мине, Валера про карточный должок прекрасно помнил. Потирая ладонями озябшие плечи, он оглянулся, словно бы ожидая подсказки от ангела, стоящего за спиной. Но ангела там не было. И Барвин, уставившийся на Валеру, никуда не делся.
– Ладно, – неохотно процедил Валера, – сейчас ключи вынесу. Но за прокат долг списываем, договорились?
Барвин кивнул.
– Списываем. За трое суток.
– Э! Э! Мы так не договаривались!
– Так давай договариваться, – предложил Барвин, усмехаясь.
Валера однажды видел, как бывший пограничник расправился с компанией пьяных дебоширов, и не испытывал желания испробовать силу его кулаков на собственной физиономии. Прикрыв большим пальцем ноздрю, он высморкался и отправился в дом за ключами.
Оставшись один, Барвин мысленно поздравил себя с успехом. Первые дни на нелегальном положении были самыми опасными, и обзавестись автомобильными колесами было большой удачей. Теперь бы еще с Дашей повезло. Если она замужем или живет с родителями, то придется искать какое-нибудь другое пристанище. Где?