– Запомнила? – спросил Ворон, разворачиваясь к Алисе всем корпусом.
– Адэ… – Ей очень захотелось подпрыгнуть от радости, но она ограничилась тем, что слегка приподнялась на цыпочки: – Как-как?
– Адэкюэль. Что означает «чтоб жизнь твоя лучше была».
– Адэкюэль, – повторила Алиса тоном старательной ученицы. – Чтобы твоя жизнь была лучше…
– Чем смерть.
– Чем… Что?
– Смерть.
Одновременно с этим словом сухо клацнул затвор автомата, направленного Вороном в грудь отпрянувшей пленницы. Это ее погибель щелкнула стальными зубами, коротко, отрывисто.
– Почему? – воскликнула Алиса в отчаянии. – За что?
– Мне кажется, будет разумнее подыскать другого хакера, – пояснил Ворон, не спеша укладывая согнутый указательный палец на спусковой крючок своего автомата. – Мужчину, а не болтливую бабу. Кажется, я начинаю привязываться к тебе сердцем, а шариат не позволяет мне этого. Ты перехитрила сама себя, сучка. Перестаралась.
– Но… Но…
Алиса лихорадочно искала подходящие доводы или оправдания, однако в голове было совершенно пусто: ни нужных слов, ни связных мыслей. Словно внезапно подкравшаяся смерть первым делом сожрала ее мозги. И теперь готовилась к продолжению трапезы, многообещающе облизываясь, не спуская с жертвы черных глаз… глаз Ворона, язвительно предложившего:
– Ну, скажи мне «до свиданья». Что же ты молчишь, такая бойкая, такая коварная сучка?
– А… – Звуки застревали в сузившейся гортани девушки.
– Адэкюэль, – подсказал Черный Ворон.
Ответом ему был насмешливый шепот:
– Аста ла виста, беби.
Все, что сумела Алиса, так это попятиться и сесть на тюфяк, совершенно не позаботившись о том, чтобы одернуть задравшуюся юбчонку. Ее глаза были готовы выскочить из орбит. Такого она еще никогда не видела.
Только что в землянке находились двое: она и Ворон. Теперь за его спиной стоял незнакомый мужчина, который возник тут вопреки всем законам физики. Он не заслонил собой свет, проникая под землю, он не перемещался в пространстве, а просто материализовался, потому что так ему захотелось. При этом он не произвел не единого звука, если не считать шепота, обращенного к командиру чеченских боевиков.
Аста ла виста…
Прощайся с жизнью…
Какой-то киногерой говорил так, вяло подумала Алиса, не ожидая от появления человека-призрака, человека без тени, ничего хорошего. Потому что одной рукой он придерживал запрокинутую назад голову чеченца, а в другой сжимал нож, на сверкающем острие которого повисла темная капелька крови. Заросшая волосами шея Черного Ворона блестела, как будто ее отлакировали, но это был не лак, а кровь. Его автомат свободно болтался на ремне, а руки висели вдоль туловища, как неживые.
«Почему «как»?» – спросила себя Алиса. И провалилась в глубокий обморок.
Полковник Реутов сдержал обещание, снарядив Хвата по высшему разряду. Даже небольшую сумму денег на всякие непредвиденные расходы выдал, сопроводив сей щедрый жест пожеланием: «Ни в чем себе не отказывай». Теперь тонкая рублево-долларовая стопочка вместе с липовым удостоверением капитана милиции хранилась в непромокаемой и несгораемой сумке-поясе, плотно облегающей бедра Хвата. Все остальное поместилось в тощем рюкзаке, болтавшемся за его спиной.
Что у вас, ребята, в рюкзаках? Честно говоря, ничего интересного: белье, фляга с водой, сухпаек, маскировочная сеть «Крона», маска-чулок, портативная рация, всякая мелочовка. От спального мешка и даже от обыкновенной брезентовой подстилки для ночлега Хват решительно отказался, напомнив полковнику, что он не в турпоход по лермонтовским местам собирается, а всего лишь к чеченским боевикам в гости, где задерживаться не станет ни за какие лепешки. Тщательная подготовка лежбищ, выстланных листьями, мхом и хвоей, занавешенных масксетью, в планы Хвата не входила. Барский сон часиков эдак по восемь в сутки – тоже.
Все расчеты строятся в подобных случаях на предельно простой математике: возьми быт, отними комфорт, в итоге останется самое необходимое.
Хотя, конечно, самое необходимое – это все же удача, подумал Хват, петляя между древесными стволами.
Его бег через подлесок на склоне горы был нетороплив, но зато почти бесшумен, чтобы потревоженные птицы не подняли гвалт на всю округу, предупреждая чеченцев о приближении непрошеного гостя. Все здешние обитатели были заодно, все настроены против одинокого чужака, вторгшегося в их владения. Каждый сучок норовил хрустнуть под его подошвой, каждая ветка целилась ему в глаза, но он продвигался все дальше и дальше, и его дыхание ни разу не сбилось за час непрерывного кросса, а его сердце билось мерно, как часовой механизм взрывного устройства.
Тик-так, тик-так…
Тщательно подогнанная амуниция не сковывала движений, не натирала кожу, не выдавала своего владельца предательским бряцаньем. Автомат, пистолет, несколько запасных обойм, подсумок с гранатами да верный «союзник» – вот и весь арсенал, который захватил с собой Хват, по опыту зная, что всякие там «шмели» да «мухи» не облегчают жизнь, а как раз очень даже осложняют ее на труднопроходимой местности.
Не до жиру, быть бы живу.
Его вполне удовлетворял тот минимум оружия, который у него имелся, и он почти не побеспокоился о пропитании, поскольку рассчитывал справиться с заданием уже сегодня и сегодня же, в крайнем случае завтра, вызвать вертолет, который заберет его с захваченным компьютером обратно. Останется лишь получить причитающиеся ему семь с половиной тысяч долларов и возвратиться к мечтающей об отдыхе Кате. Что касается самого Хвата, то он всегда предпочитал хорошую работу самому расчудесному отпуску среди стройных пальм и во многом уступающих им женщин. Он терпеть не мог расхаживать по курортам в сандалиях на босу ногу или, тем более, в подростковых шортах, зато военное обмундирование сидело на нем, как вторая кожа, надевать которую было невыразимо приятно, а сбрасывать снова – ох как не хотелось.
Спасибо полковнику Реутову, снабдившему его современнейшим комплектом боевой одежды, новехонькой, упакованной в полиэтилен, пахнущей добротной материей и такой же добротной краской.
Хват с удовольствием погладил ткань рукава, испещренную желтыми, бурыми и болотными пятнами. Эластичный комбинезон, со множеством карманов и карманчиков, идеально облегал фигуру, не стесняя движений. Грудь и спину комбинезона защищал голландский таврон, куда более прочный, чем пресловутый кевлар, из которого делают бронежилеты по лицензии американской компании «Дюпон». Тавроновая ткань, легкая и прочная, запросто противостояла удару пули, выпущенной из «макарова», а также осколкам гранат и мин. Правда, ощущение человека, защищенного слоями таврона, при попадании пули приятными не назовешь. Однажды Хвата расстреляли в упор, так он при этом чувствовал себя так, будто его лупят в грудь ломом, кроша ему ребра и оставляя на теле пятна синяков, слившихся потом в один огромный кровоподтек, напоминающий очертаниями Африканский континент.