Отнюдь не пальцем.
– Делай, что тебе говорят! – Бархатистый голос Стива сделался скрежещущим, точно гвоздем по жести царапали.
– Что… будет… с моей… женой? – раздельно произнес Верещагин, не в состоянии думать о чем-то другом.
Его не заботила судьба проекта «Сура». Ему было наплевать на уникальную программу, на государственную тайну и все разведслужбы мира. Он хотел одного: обнять Наташу, успокоить, сказать ей, что все плохое позади.
Стив почувствовал настроение собеседника и смягчился.
– Не строй из себя героя, Виталий, – посоветовал он. – Ты слеплен не из того теста, чтобы показывать зубы. Мы хищники, и мы постоянно грыземся в своем зоопарке, но для нас это дело привычное, это наша жизнь. Держись от нас подальше.
– Только об этом и мечтаю! – воскликнул Верещагин.
– Разумно. Я тоже всегда поступаю разумно. Зачем мне причинять вред Наташе, если я получу то, что хочу? Она может идти на все четыре стороны, как только мне подтвердят, что все в порядке. – Стив заговорил медленно и властно: – Оставь пакет на дороге и поезжай дальше.
– Если вы меня обманете…
– Если мы тебя обманем, то ничего ты нам не сделаешь. Не отомстишь, не подашь на меня в суд, не обратишься к прессе. Так что просто положись на нашу порядочность и готовься к встрече с любимой женой. Больше тебе ничего не остается.
Стив был прав. У Верещагина не было ни одного шанса перехитрить вымогателей. В знак протеста он хотел изо всех сил шмякнуть пакет об асфальт, но сдержался. Марионетка подергалась на ниточках и обмякла. Вот и вся роль. Бестолковая и нескладная, как сама марионетка.
Не оглядываясь, Верещагин ударил ногой по педали газа и помчался в Москву, где никто его не ждал. Во всяком случае, с распростертыми объятиями.
Египет, Гиза, юго-западный пригород Каира,
28 мая, вечер
Выйдя на солнце, Наташа закрыла ладонью глаза, словно все это время провела в подземелье, а не в музее. Она не верила в приключившийся с ней кошмар, но и в то, что кошмар закончился, тоже не верила. Видя ее растерянность, Галатей попытался разрядить обстановку шуткой.
– Беда никогда не ходит одна, – сказал он. – Мало того, что эти ублюдки сорвали нам экскурсию, так теперь по их милости мы должны снова тратиться на проводников. Джафара и Мухаммеда давно след простыл.
Экспромт оказался неудачным.
– Лучше бы ваш след простыл, – процедила Наташа с ненавистью. – Все неприятности из-за вас, из-за вас!
– Как правило, мы сами виноваты в том, что с нами происходит, – заметил Галатей.
– Ах, оставьте эти философствования!
Сердито отстраняясь от протянутой к ней руки, Наташа уронила на плиты талисман, и он раскололся пополам.
– На счастье, – сказал Галатей виновато.
– Счастье? – Наташа пнула останки кошечки. – Уж лучше несчастье, чем такое счастье.
– Накаркали…
– Кто каркает? Я каркаю?
– Помолчите. – Галатей взял Наташу под руку, крепко стиснув ее за локоть.
– Осторожней, – потребовала она. – Синяки останутся.
– Лишь бы не трупные пятна…
На худощавом лице Галатея проступило выражение смеси ожесточенности и отчаяния.
Вырвавшись из одной западни, они попали в другую.
Перед расставанием Лэдли конфисковал телефоны, чтобы лишить пленников связи. Сам он уехал со своими сообщниками, но, как начал догадываться Галатей, не слишком далеко.
– Что еще случилось? – спросила Наташа, проникнувшись тревогой спутника.
Некоторое время он молчал, украдкой наблюдая за полицейскими, а потом сказал:
– Нас пасут.
– Разве мы овцы?
– Бараны. – Поколебавшись, Галатей неохотно признался. – Я баран.
– Это для меня не новость, – не удержалась от сарказма Наташа.
– Вам смешно. Отлично. Улыбайтесь.
– Мне не до веселья. Я…
– Улыбайтесь, – прошипел Галатей, слегка приоткрыв угол рта. – Держитесь беззаботно. – Подавая пример, он расслабил мышцы лица. – Мы рады, что для нас все закончилось благополучно и не подозреваем об опасности.
– Опасность? – спросила Наташа, не столько улыбаясь, сколько оскалившись.
– Машина с дипломатическими номерами поджидает нас там, где мы высадились из такси. Туда пять километров.
– Я согласна ехать не то что на лошади или верблюде. Я на собаке верхом поеду.
Галатей осмотрелся, словно выискивая подходящую собаку. На самом деле для того, чтобы еще раз убедиться в своих подозрениях. Полицейские возле патрульной машины следили за ними. Стоило взглянуть на них, как все трое отвели глаза, изображая скуку. Но их позы выдавали напряжение, а один полицейский не расставался с рацией, держа ее наготове.
– Верхом ехать нельзя, – сказал Галатей. – Пешком идти тоже. На середине пути нас перехватят и арестуют.
– За что? – спросила Наташа.
– За хранение наркотиков, полагаю.
– У меня сроду не было наркотиков.
– Появятся. Подбросить несколько граммов героина или пакетик марихуаны не проблема. Потом нас упекут в тюрьму, а там может произойти что угодно. – Не забывая разыгрывать беспечность, Галатей засмеялся. – Вот возьмем и удавимся на пару. Или скончаемся от сердечного приступа…
Стоп!
Прервав речь, Галатей снова посмотрел по сторонам.
Полицейские его больше не интересовали, как не интересовали туристы, снующие мимо. Его глаза остановились на микроавтобусе с зеркальной надписью «Ambulance». Как же без скорой медицинской помощи среди такого скопления народа в знойной пустыне? Тот отравился, у того обморок, этот подвернул ногу, спрыгивая с верблюда.
– Вас давно носили на руках? – весело спросил Галатей.
– Кто? – опешила Наташа.
– Мужчины.
– Не то чтобы давно, но…
– Это поправимо, – сказал Галатей. – Через минуту у вас случится тепловой удар. Вы потеряете сознание и повалитесь на землю как подкошенная.
– Падать не буду, – предупредила Наташа. – Мне еще только травм не хватало для полного счастья!
– Уговорили. Не упадете, а медленно осядете. Закроете глаза и не будете подавать признаков жизни.
– Поняла. Мы будем как жуки-притворяшки, да? Надеетесь, нас не тронут?
Галатей расхохотался, проделав это совершенно естественно.
– Нет, Наташенька. На милосердие врага рассчитывать нельзя ни при каких обстоятельствах.
– Тогда зачем прикидываться окочурившимися?
– Прикидываться будете вы. Я отнесу вас в машину «Скорой помощи», представлюсь сотрудником российского посольства и свяжусь с консулом. Полицейские, конечно, подойдут, чтобы узнать, в чем дело. Специально для них я буду говорить по-английски.