«Дзззз!.. Дзззз!..»

Если бы хоть ребята были дома, тоскливо подумала Тамара. Бросили тут одну, а сами бродят неизвестно где. Ответственность, как всегда, возложена на хрупкие женские плечи.

«ДЗЗЗ!!!» – телефон прямо-таки подпрыгивал от нетерпения. Он знал, что Тамара дома одна, и не собирался оставлять ее в покое. Маленький злобный зверек, которому не терпится тяпнуть хозяйку побольнее.

– Алло.

Собственный голос показался Тамаре почти беззвучным, но на другом конце провода ее услышали.

– Привет, Томчик.

– Кто говорит? – спросила она машинально.

– А то ты меня забыла! – хохотнул Женя. Похоже, он был не слишком трезв, но зато очень развязен.

– Хотела бы, – прошептала Тамара.

– Что? Говори громче, ничего не слышу.

– Зачем ты звонишь? Что тебе еще от меня нужно?

– Эх, Томчик, Томчик! Я тут, можно сказать, из кожи лезу, чтобы тебе помочь, а ты, значит, даже поговорить со мной нормально не желаешь…

– С чего ты взял? – Тамара перебросила трубку из руки в руку и плотно прижала ее к уху, чтобы лучше слышать.

Женин голос сделался скучным:

– В принципе я ведь со своими предложениями не навязываюсь.

– С какими предложениями?

– Это не телефонный разговор.

Поколебавшись, Тамара осторожно спросила:

– А что, есть какие-то варианты?

– Варианты всегда есть, – ответил Женя, помаленьку глотая гласные. Похоже, он уже давно переступил ту черту, до которой о мужчинах говорят, что они всего лишь навеселе.

– Намекнуть хотя бы можешь?

– Возьми то, что имеешь, и вычти треть, – туманно предложил Женя.

Тамара, никогда прежде не имевшая дела с публикой такого сорта, послушно произвела вышеуказанное арифметическое действие с миллионом рублей и немного воспряла духом. Наивная! Ей ведь было сказано взять то, что она имела, а у нее как раз ничего не было, кроме остатков веры в человечество.

– Вычла? – поинтересовался Женя.

– Ну, – уклончиво согласилась Тамара.

– Нравится, что получилось?

– Если честно, то радоваться тут нечему.

– Понимаю тебя, Томчик, но больше сделать для тебя ничего не могу. Я ведь птица подневольная…

– Ладно, твои исповеди меня абсолютно не интересуют, – отрезала Тамара. – И если ты думаешь, что при встрече я брошусь тебе на шею, то ты очень и очень заблуждаешься. Но предложение твое я, конечно, принимаю. Где и когда мы увидимся?

– Подъезжай ко мне, – оживился Женя. – Прямо сейчас. Адрес помнишь?

– Такое не забывается. – Тамара помотала головой так, что кончики иссиня-черных волос дважды хлестнули ее по щекам. – Нет, Женечка, ноги моей больше не будет в твоем доме!

– А две?

– Не поняла.

– Две твои ноги в моем доме будут?

– Слушай, мне не до шуток, – зашипела Тамара разъяренной кошкой. – Или называй место, где мы сможем переговорить на виду у людей, или до свидания!

– Но твоя расписка у меня! – воскликнул Женя. – Ее надо переписать. Не на улице же мы этим станем заниматься…

Расписка! У Тамары моментально пересохло во рту. Если удастся завладеть документом или хотя бы порвать его, то все страхи и переживания останутся позади. Мужу с братом не придется рисковать, ввязываясь в сомнительные авантюры, да и намеченную поездку в Крым можно будет не откладывать в долгий ящик.

Ведь так обидно отдавать кому-то деньги, которые хочется потратить на себя.

– Я бы подъехала, – осторожно сказала Тамара, – но мне кажется, что ты чересчур много выпил. Знаешь, после того, что между нами произошло, мне совсем не хочется отпраздновать еще один твой день рождения.

– А-ха-ха! – обрадовался Женя. – А ты молодец, Томчик, тебе палец в рот не клади.

Внезапно Тамаре вспомнился Шумихин, деловито расстегивающий ширинку, и та «маленькая формальность», которую ей пришлось соблюсти, стоя на коленях на грязном полу милицейского кабинета. Этот Женя, между прочим, ничем не лучше, даже хуже! Живо представив его себе, Тамара подумала, что в случае необходимости сумеет заехать Жене по голове бутылкой и рука ее не дрогнет. В любом случае расписка окажется у нее, а потом пусть эти ублюдки попытаются взять ее в оборот снова. Сергей с Виталием на этот раз будут рядом, они не дадут Тамару в обиду. И потом, всегда можно обратиться в газету, на телевидение. А сейчас главное – уничтожить нотариально заверенный документ, который пока крыть нечем. И она это сделает, будьте уверены. Она уже жизнью ученая, а потому злая и хитрая, так что ей действительно в рот не клади ни палец, ни…

– …ни что-нибудь другое, – пробормотала Тамара.

– Что? – встревожился невидимый Женя. – Что ты сказала?

– Говорю: жди, я скоро приеду.

Не дожидаясь ответа, Тамара положила трубку на аппарат и снова посмотрелась в зеркало. Собственная улыбка показалась ей в этот момент неотразимой и ужасно коварной.

5

– Порядок, – доложил Женя напарнику. – Поплыла Томочка. Купилась.

– Это хорошо, – оживился Клим. – Презики остались?

– Какие презики? Она ж замужем. Я ее так…

– Ну и мудак!

Сообразив, что он только что самостоятельно выдал рифму, Клим застыл с очумелым видом питекантропа, нечаянно зажегшего костер.

А Жене стишок не понравился, он вскинул голову и с гордым видом прошествовал на кухню, ударяясь о стены коридора то одним плечом, то другим. Так в нем боролись оскорбленное достоинство и спиртное, причем перевес был явно на стороне последнего.

Клим попер следом, как танк, чуточку покачиваясь, но тяжело и уверенно. В руке он нес прихваченный телефонный справочник Москвы и, очутившись в кухне, объявил с порога:

– Ща новый рекорд буду ставить!

– Ты уже ставил, – пробормотал Женя, пытаясь рассмотреть на просвет бутылку виски. Ему никак не удавалось определить, осталось ли в ней что-нибудь или нет, и это не улучшало его настроения. – То был незабываемый рекорд, просто неповторимый.

– Ты какой имеешь в виду? – поинтересовался Клим, примериваясь к толстенному тому в мягкой глянцевой обложке.

– Я имею в виду твой главный сексуальный подвиг, когда ты грозился сделать Лариску три раза без перерыва, а сам на ней заснул, да еще обблевал в придачу.

Захмелевший Женя перестал контролировать свою речь, о чем запоздало пожалел, когда кухня вздрогнула от неистового рыка собутыльника:

– ГААА!!!

Очутись Женя один на один в клетке с рассвирепевшим медведем, он почувствовал бы себя лишь немногим хуже, чем в обществе Клима, преграждавшего ему выход из кухни. Холодея от ужаса, он вжался спиной в холодильник и лишь несколько секунд спустя сообразил, что напарник терзает не его, а телефонную книгу, перекособочившуюся в его напрягшихся до предела руках.