* * *
Аня была слишком неопытным мореходом, чтобы уйти от преследования. Угнанное ею суденышко прыгало по волнам довольно резво, но катер, появившийся из-за плавней, пустился не вдогонку, а наперерез. Он уверенно обходил лодку справа, одновременно прижимая ее к острову. Длинный, изящный, стремительный, с обтекаемой кабиной, увенчанной тарелкой спутниковой антенны, он легко справился с задачей. Растерявшаяся Аня совершила довольно неуклюжий разворот на сто восемьдесят градусов и помчалась в обратном направлении.
– Эх, нельзя было поворачивать! – простонал распластавшийся за кустом Ринат. – На полном ходу надо было прорываться! – Его стиснутые кулаки синхронно обрушились на землю, оставив в ней две глубокие вмятины.
– Не прорываться надо было, а слушаться взрослых дядей, – холодно произнес Скиф, не умевший прощать предательства. – Себя погубила, и нас заодно, самонадеянная идиотка. Мы следующие, не забывай.
– Боевики видели Аню раньше, – неуверенно возразил Ринат, следя за маневрами беглянки и ее преследователей. – Ну, когда охотились за ней. Они решат, что она действует в одиночку.
– И резиновую лодку тоже соорудила в одиночку?
– Да, действительно, – сник Ринат, но в следующий момент опять дал волю чувствам: – Вот сукины дети! Ты погляди, что творят!
Скиф и без того не отрывал глаз от разыгравшейся на море драмы. Катер вторично преградил лодке путь, вынуждая ее заложить опасный вираж. Из рубки выбрался бородатый мужчина в шортах и склонился над установленным на палубе пулеметом. Очередь, которую он дал, была предупредительной, но прозвучала весьма внушительно. Вода перед овальным носом лодки коротко вскипела.
– А-а-а!..
До ушей Скифа донесся пронзительный визг, который издала закрывшая голову Аня. Потерявшую управление лодку повело влево. Заметив это, рулевой катера пошел на сближение. Со стороны казалось, что его клиновидный нос движется параллельно лодке, но невольные зрители догадывались, какая опасность подстерегает Аню. Сдавив пальцами загривок приподнявшегося Рината, Скиф предупредил сквозь зубы:
– Ни звука! От нас ничего не зависит.
– Но она же не видит!
– Никто ее с острова не гнал. Сама виновата.
– Совсем еще девчонка, – прошептал Ринат, смахивая выступившие слезы.
– О другой девчонке думай, – сурово сказал Скиф, – о дочери своей. Ты ей сейчас очень нужен. Без мужа проживет, а без отца?
– Никогда себе не прощу. Никогда.
– Бог простит.
Прекрасно сознавая, что лично его никакой бог не избавит от неизбежных угрызений совести, Скиф покрепче стиснул челюсти. Как он и предполагал, катер летел прямо на лодку, гоня перед собой белоснежные буруны. Аня, схватившаяся за руль, изо всех сил пыталась избежать столкновения, однако от нее уже ничего не зависело. Выброситься на берег? Срежут очередью. Проскочить перед надвигающимся носом катера в открытое море? Протаранят. Оставалось лишь лететь прямо вперед, что Аня и делала. Но лодка уступала катеру в скорости, и расстояние между ними неумолимо сокращалось. До вершины условного треугольника, в котором должны были сойтись оба судна, оставались считаные метры.
– Кранты, – горестно прошептал Ринат за секунду до столкновения.
Скиф ожидал, что лодку подбросит вверх, как резиновый мячик, но катер подмял ее под себя и проскочил вперед, тут же начав крутой разворот. Когда проутюженное днищем море выплюнуло лодку, на ней не было ни мотора, ни Ани. Она вынырнула чуть позже, бестолково вертя головой, облепленной мокрыми волосами. На фоне рокочущего двигателя ее голос прозвучал тоньше комариного писка, но по коже обоих мужчин пробежали холодные мурашки, словно зов о помощи прозвучал прямо над их головами. Катер завершил петлю и устремился обратно, нацелив стальной нос на захлебывающуюся жертву. Он не промахнулся. В поднятой им волне исчезла сначала полузатонувшая лодка, потом девушка. Пройдясь по ним, катер повернул у самого берега, чудом не сев на мель. Там, где недавно качалась на волнах голова Ани, осталась лишь широкая полоса вспененной воды.
Солнечные блики не позволяли рассмотреть место трагедии, но Скиф не сомневался в том, что по воде расплывается пятно крови. Девушку, с которой он познакомился несколько часов назад, перемололо винтом. Кровавый фарш вперемешку с резиновыми лохмотьями – вот и все, что осталось от Ани, лодки и вещей, которые там лежали.
– Патроны пожалели, а девчонку нет, – такова была печальная эпитафия Рината, заметно осунувшегося за последние минуты.
– Экономия, – сказал Скиф таким невыразительным тоном, как если бы рассуждал о чем-то малозначительном, к нему не относящемся. – Патроны будут потрачены на нас.
Сбросивший ход катер приближался. Пулеметчик вглядывался в остров, выискивая мишень. Из рубки высунулся второй боевик, поднесший к глазам бинокль.
– Поползли к палатке, – заволновался Ринат. – Засекут и перестреляют, как гусей-лебедей.
– У тебя пуленепробиваемая палатка? – поинтересовался Скиф.
– Там оружие!
– «Вальтер» против крупнокалиберного пулемета?
– У меня ружье!
– Охотничье, – уточнил Скиф. – Гладкоствольное. Уже на расстоянии ста метров картечь разбросает так, что даже рубку не зацепит, не то что человека.
Осторожно выглядывая из укрытия, Ринат оценил дистанцию до выключившего двигатель катера и неуверенно предположил:
– Можно хотя бы отпугнуть их выстрелами.
Это замечание вызвало кривую улыбку на губах Скифа:
– Хочешь, чтобы они доложили на базу про вооруженное сопротивление и вызвали подмогу?
– Как же быть? – тоскливо спросил Ринат.
– Лежать и ждать конца огневой подготовки, – невозмутимо ответил Скиф. – Не обнаруживать себя ни при каких обстоятельствах. Если попадут в меня, оставайся на месте. Я буду делать то же самое. – Он поерзал, поглубже вдавливаясь в песок. – Не трусь, батыр. Судя по всему, боевиков двое, так что высадиться на берег они не рискнут.
– И слава богу, – пробормотал Ринат, тоже укладываясь поудобнее.
– Повторишь эти слова, если уцелеем, – подмигнул ему Скиф, плотно прижимаясь щекой к песку.
Окончание оптимистического пожелания утонуло в грохоте пулемета.
Очередь за очередью обрушивалась на берег, взметая песок, глину, листья и щепки. Словно ураган прошелся вдоль острова, круша все на своем пути. Стреляли наобум, но со знанием дела. Выпущенные пули ложились кучно: по пять-шесть в одно место. Пулеметчик стремился вспугнуть потенциальных жертв, обратить их в бегство, посеять среди них панику. Судя по крупной дрожи, сотрясавшей спину Рината, он своего отчасти добился. Скиф и сам с трудом подавлял желание вскочить и броситься в рощу, где можно было укрыться за стволами деревьев. Этого требовал инстинкт самосохранения, зародившийся задолго до появления огнестрельного оружия. Беги, спасайся, прячься! Поступить таким образом означало обречь себя на верную гибель, и Скиф сохранял полную неподвижность. Лишь когда пулеметчик взялся заправлять новую ленту, он позволил себе повернуть голову, чтобы подбодрить товарища: