Правда, больше всего уповал Петр все же на пистолет, доставшийся ему от покойного Стингера.
Латинские буковки на стволе говорили ему немного, а точнее, и вовсе ничего не говорили. Ну, «Luger» какой-то, попробуй, переведи на нормальный человеческий язык. Всю эту нерусскую тарабарщину Петр на дух не выносил, хотя и считалось, что он имеет начальные навыки английского. Однако, кроме неприлично звучащей фразы «ху из дьюти тудэй», он ничего по-иностранному не помнил.
И это была не самая большая беда. Хуже всего, что Петру совсем не хотелось пускать в ход красивый заграничный пистолет. Он предпочел бы обойтись без выстрелов и без крови. Если бы это было в его силах, он обязательно создал бы мир, в котором не надо ни убивать, ни умирать. Петр тяжело вздохнул. Пока что приходилось жить в этом чужом мире, а без стрельбы в нем не обходилось с того самого дня, когда был изобретен порох.
– Куда путь держим? – Голос Романа оказался на удивление ровным и дружелюбным. Он явно успел окончательно прийти в себя.
Зато Петр перед боем разнервничался, потому что от него теперь зависела жизнь очень дорогого ему человека.
– На объездную выруливай, – сказал он, стараясь казаться спокойным и уверенным в себе человеком.
– А дальше?
– Дальше направо. Нам овощная база нужна, заброшенная на фиг.
Тут голос Петра дрогнул, и спутник мельком оглянулся на него:
– Волнуешься?
– За Эльку переживаю, как там она без меня…
– С ней все в порядке, – заверил его Роман, – я чувствую. Бандиты сидят и ждут ценных указаний от своего атамана. Как будто он может командовать ими с того света, ха-ха-ха!
Петру вдруг неловко стало, что он впутывает отчаянного приятеля в такую опасную историю, а у того даже перочинного ножика нет для самообороны.
– Послушай, Рома, – сказал он с чувством, – давай я дальше сам, а? Бери свою долю и расстанемся здесь, пока не поздно. Это мое личное дело. Я уж как-нибудь сам.
– Ты обижаешь меня, Петруха. – Роман укоризненно покачал головой. – Я не могу бросить тебя одного. Вызволим из плена твою разлюбезную красавицу, вот тогда и пожмем друг другу руки на прощание. Таков мой план. У тебя есть другой?
– Нет, – признался Петр. – У меня вообще никакого плана нет. Просто я подумал, что дороги у нас разные. Зачем тебе ввязываться?
– У всех людей дороги разные, – подтвердил Роман задумчиво. – Но в то же время у всех нас один общий великий путь. Он называется Дао. Вот почему мы сейчас вместе, Петруха.
Пока Петр проглатывал и усваивал эту премудрость, «Тойота» вырулила на объездную дорогу, качеством мало отличающуюся от прифронтовой рокады, подвергшейся неоднократному минометному обстрелу. Это было явно не то Дао, о котором толковал Роман. То и дело асфальт щерился выбоинами, норовящими угодить под колеса, а местами превращался в гигантскую стиральную доску.
Роману, похоже, нравилось лавировать между ямами, не сбавляя скорости и загоняя встречных на обочины. Петр подумал, что этот парень и чужую иномарку с удовольствием окончательно угробит, как сделал это с ее опасным владельцем или со злосчастным Мищенко. Словно бес в него вселился. Он спешил навстречу опасности, как на свидание!
На окраине города машину пришлось дважды прогнать туда-сюда вдоль бесконечного бетонного забора, потому что при дневном свете Петру не сразу удалось опознать то место, откуда начался его утренний вояж. Но в конце концов он все же сориентировался, нашел нужную брешь в ограде.
– Сколько их здесь, караульщиков твоей принцессы? – деловито осведомился Роман, притормозив у проема, давно лишенного ворот неведомыми сборщиками металлолома.
– Двое, может быть, трое. – Внезапно Петр сделался очень спокойным и сосредоточенным. – Или вообще целая толпа. Это теперь без разницы. Идти-то все равно надо.
Роман внимательно посмотрел на него:
– Стрелять сам будешь? Или все же доверишь пушку мне? Ты и голыми руками с любым справишься. Такими лапищами только головы отрывать.
– Нет, я буду стрелять, – твердо ответил Петр. – Сам. Только потренироваться немного нужно.
– Потренируйся, – согласился Роман. – Но не забудь хотя бы один патрон оставить. Это очень важно – сохранить последнюю пулю для себя. Все герои так поступают.
Его шуточка показалась Петру не слишком уместной, но когда он взглянул на приятеля, тот был бледен и казался очень взволнованным. Он просто нервничал перед боем, и понять его было можно. Прихватив чемоданчик, Петр выбрался из машины и предупредил:
– Ты поначалу подальше от меня держись. А когда завалю первого бандита, заберешь у него оружие.
– Давай пока чемоданчик, – предложил Роман. – Я его понесу. Тебе неудобно.
– Удобно, – успокоил его Петр. – Вот об этом можешь не беспокоиться.
Остановившись в некотором отдалении от «Тойоты», Петр настороженно повертел головой, убедился, что зрителей маленького шоу не наблюдается, и выбрал мишень: довольно точное изображение голой задницы, начертанное мелом на заборе. Судя по надписи, это был дружеский шарж на некую Катьку, которой автор посвятил целых две строчки различных эпитетов. Дожди частично смыли настенное панно, уничтожили кое-какие натуралистические детали, однако цель оставалась вполне притягательной.
Петр снял «люгер» с предохранителя, передернул затворную планку и, почти не целясь, послал пулю в ни в чем не повинную Катькину задницу. Чпок! Пуля выворотила в железобетоне небольшую воронку и с визгом устремилась обратно, заставив приблизившегося Романа инстинктивно дернуть головой. Впрочем, от этого запоздалого движения толку не было бы никакого, если бы угол рикошета оказался чуточку иным.
– Ты же чуть не угробил меня, Петруха! – воскликнул он. – Пуля в сантиметре от моего виска пролетела: вжик! Вот был бы цирк, если бы она не промазала! Целился в жопу, а попал в голову… Не лучшая характеристика для снайпера, скажу я тебе.
Роман вдруг захохотал. Наверное, от облегчения, что остался цел и невредим. Петр зыркнул на напарника и посоветовал:
– Ты бы поменьше веселился. Не на прогулке, между прочим.
– Да я просто за тебя радуюсь, чудило! – пояснил Роман. – Радуюсь тому, как метко ты продырявил Катькину попку. Вот бы бандиты нас в таких же позах встретили, а?
– Надо будет, я их всех раком поставлю, – угрюмо пообещал Петр.
Роман посмеялся еще немного и вдруг предложил с неизвестно откуда взявшейся серьезностью:
– А поехали лучше отсюда к чертям собачьим, Петруха. Деньги поделим пополам. Ты себе сто таких Элек купишь. Тысячу. А разных голозадых Катек – так и вовсе немерено.
– Можешь сваливать, если очко играет. – Петр зачем-то задрал голову и посмотрел на пасмурное небо. Оно казалось нависшим прямо над головой. Находилось гораздо ближе, чем обычно.