— Разве ты расстроилась бы, если бы со мной что-то случилось? — с горечью спросил он.
Она посмотрела на него с невыразимой болью:
— Да, Пол.
Он пожал своими массивными плечами, и они вместе молча зашагали по подъездной аллее. Хорошая погода, стоявшая последние три недели, сменилась резким похолоданием, и дул восточный ветер. Низкий белый туман висел над парком, и мокрые деревья выглядели очень уныло. Никаких признаков жизни в домике Бриджера не наблюдалось, а маленький сад, обычно ухоженный и аккуратный, был в ужасающем состоянии, как будто целая толпа людей прошлась по клумбам. Пол постучал в дверь и подождал, но ответа не последовало. Он сдвинул щеколду и вместе с Грейс, следовавшей за ним, вошел внутрь. Бриджер, сидевший за столом, смотрел прямо перед собой, оцепенев от горя и алкоголя. Он рассеянно оглядел непрошеных гостей, как будто не узнал их.
— Бриджер, я пришел сказать вам: я очень сожалею, что произошла такая трагедия, — сказал Пол.
Звук его голоса, казалось, привел Бриджера в чувство — он издал басовитый вопль и, пошатываясь, двинулся вперед.
— Чего вы хотите? Зачем пришли? Разве нельзя оставить меня в покое? — Он таращился на Пола, и его постепенно охватывала ярость. — Вы все еще хотите, чтобы мы уехали, я и мальчики? Дайте нам время, и мы уберемся отсюда!
— Я надеюсь, что вы останетесь. Я хочу сделать все возможное, чтобы возместить вам страшную утрату. Я и передать не могу, каким виноватым себя чувствую. Я отдал бы все, чтобы этого кошмара не произошло.
— Она покончила с собой, чтобы меня не выкинули на улицу. Вы суровый хозяин. Вы всегда таким были.
— Мне очень жаль. Впредь я постараюсь быть мягче со всеми вами. Я думал, что всего лишь выполняю свой долг.
Мистер Кастиллион, человек, настолько преисполненный чувства собственного достоинства, никогда раньше не говорил с людьми, стоящими ниже его, в извиняющемся тоне. Привыкший требовать отчета от других, он даже не предполагал, что когда-нибудь ему самому придется оправдываться.
— В конце концов она была хорошая девочка, — сказал Бриджер. — В душе она была так же добра, как ваша жена, сквайр.
— Где ребенок? — почти шепотом спросила Грейс.
Бриджер в ярости повернулся к ней:
— Что вам еще нужно? Неужели ребенок тоже должен исчезнуть, чтобы нам разрешили остаться?
— Нет, нет! — поспешно закричала она. — Вы должны оставить ребенка, а мы сделаем все возможное, чтобы помочь вам.
Пол посмотрел на егеря:
— Не пожмете мне руку, Бриджер? Я хотел бы услышать, что вы простили меня.
Бриджер, спрятав руки за спину, покачал головой. Пол понял, что задерживаться здесь не имеет смысла, и направился к двери. Пока егерь провожал его взглядом, ему на глаза попалось ружье, прислоненное к стулу. Он вытянул вперед руку и взял его. Грейс вздрогнула, но удержалась, чтобы не вскрикнуть от ужаса.
— Сквайр, — позвал он Пола.
— Да? — Пол повернулся и, увидев, что Бриджер держит в руках оружие, выпрямился. — Так чего вы хотите?
Бриджер шагнул вперед и грубо сунул ружье ему в руки.
— Заберите его и храните у себя, сквайр. Вчера ночью я поклялся, что вышибу ваши чертовы мозги, чего бы мне это ни стоило. Мне пока нельзя держать в доме это ружье. Храните его у себя, иначе, если напьюсь, я убью вас.
Неописуемая гордость отразилась на лице Пола, прогнав унижение и стыд. Сердце Грейс забилось быстрее, когда она увидела, что он собирается сделать, а из груди вырвались рыдания. Он вернул егерю ружье:
— Оно вам пригодится. Не думаю, что мне стоит бояться. Я готов рискнуть, даже если вы захотите меня пристрелить.
Бриджер с удивлением оглядел хозяина, а потом яростно швырнул ружье в угол.
— На все воля Божья! — ответил он.
Пол подождал минуту, чтобы понять, не хочет ли он добавить еще что-нибудь, потом с мрачным видом распахнул дверь перед женой:
— Пойдем, Грейс.
Он широким шагом направился к дому, и впервые в жизни Грейс восхитилась супругом. Она почувствовала, что, в конце концов, он в какой-то степени достоин данной ему власти. Она прикоснулась к его руке:
— Я рада, что ты сделал это, Пол. Я ощутила такую гордость!
Он так быстро отдернул руку, что она отшатнулась.
— Разве я мог испугаться собственного егеря? — с пренебрежением отозвался он.
— А что ты собираешься делать со мной? — поинтересовалась она.
— Пока не знаю. Я должен это обдумать. Все, что ты рассказала мне вчера вечером, — правда?
— Чистая правда.
— Почему ты решилась открыть мне ее?
— Это был единственный способ спасти семью Бриджера. Если бы я набралась смелости признаться на пару часов раньше, бедная девушка не покончила бы с собой…
Он ничего не сказал, и они молча дошли до дома.
Несколько дней Пол не упоминал об откровениях жены, а просто продолжал работать в поместье, с невозмутимым видом заниматься парламентскими делами, но только Грейс благодаря открывшейся ей способности сопереживать замечала, какие ужасные муки терзают его душу. Он старался держаться непринужденно со слугами и братом, но избегал общения с ней наедине. Пол стал сильно сутулиться и двигался в каком-то апатичном оцепенении, как будто на плечи ему давил тяжелый груз. Его пухлое лицо выглядело изможденным и болезненным, веки отяжелели от недостатка сна, а взгляд потускнел. В конце концов Грейс не выдержала — отправилась в библиотеку, где, как она знала, он находился в одиночестве, и тихо открыла дверь. Пол сидел за столом над Синими книгами и кипой бумаги. Но он не читал — положив подбородок на сцепленные руки, он смотрел прямо перед собой. Вздрогнув, когда вошла жена, он встревоженно посмотрел на нее.
— Прости, что побеспокоила тебя, Пол, но так больше не может продолжаться. Я хочу знать, что ты собираешься делать.
— Понятия не имею, — пожал плечами он. — Я хочу выполнить свой долг.
— Полагаю, ты собираешься со мной развестись.
Он застонал, отодвинул стул и встал.
— О, Грейс, Грейс, почему ты так поступила? Ты ведь знаешь, что я тебя боготворил. Я бы отдал жизнь, чтобы избавить тебя от малейшего несчастья. Я доверял тебе всем сердцем…
— Да, так и было. Я повторяла это себе тысячу раз.
Он посмотрел на нее так беспомощно, что ей стало жаль его.
— Хочешь, чтобы я уехала? Твоя мать с радостью навестит тебя, и ты сможешь с ней все обсудить.
— Ты же знаешь, что она мне посоветует! — воскликнул он.
— Да.
— Ты сама хочешь, чтобы я развелся с тобой?
Она бросила на него взгляд, исполненный невероятной муки, но сдержала слезы, которые уже начали застилать глаза. В порыве неистового самобичевания Грейс не желала, чтобы он проявил к ней хоть каплю сострадания. Она отвела взгляд, ощущая стыд в преддверии его следующего вопроса.