Желающих принять участие в экскурсии оказалось много и пришлось создать несколько групп. Из гостиницы вышли на Фридрихштрассе, и молодой экскурсовод, вероятно, впервые в жизни выполнявший эту роль, с воодушевлением стал рассказывать о восстановлении Берлина. Советский сектор силами самих берлинцев почти восстановлен, западные секторы попрежнему лежат в развалинах. Американские, английские и французские оккупационные власти умышленно не ведут работ по восстановлению города, все деньги, выколоченные из населения, идут на создание западно-немецкой армии, на подготовку к войне.
Спустились в метро. Андрей и Алим были поражены мрачным видом туннеля. Мрачные, сырые коридоры, тусклое освещение, серый камень. Невольно вспомнились светлые станции-дворцы московского метрополитена, солнечносияющий мрамор, высокие своды, скульптуры, художественная отделка стен. А здесь — мрачное, унылое подземелье, катакомбы какие-то. Экскурсовод словно понял взгляд московских гостей и сказал:
— Наше метро строили капиталисты, они не думали об удобствах населения, им нужны были только барыши.
Из метро поднялись на Потсдамскую площадь. Юноша продолжал показывать город, объяснял его достопримечательности. Экскурсия вышла на автомагистраль «Ост-Вест». Когда-то кайзеровская Германия, лелея планы завоеваний земель на востоке, дала этой улице символическое название. По мысли прусских генералов магистраль должна была стать началом кровавого пути немецких армий на поля Польши и России. Руины у Александровской площади, которую осматривали экскурсанты, красноречиво говорили сегодня, чем кончилась эта затея.
По Унтер-ден-Линден вышли к Бранденбургским воротам. Через эти ворота в 1933 году маршировали фашистские молодчики, неся с собой коричневую чуму, а в 1945 году через эти же ворота толпы пленных фашистов прошагали под конвоем воинов Советской Армии.
Недалеко от Бранденбургских ворот произошел случай, надолго запомнившийся Андрею и Алиму. На границе Западного и Восточного Берлина толпился народ. Улицу преградили штуммовские полицейские, не пропуская молодежь в восточный сектор. Откормленные, вооруженные американскими пистолетами и дубинками, они теснили толпу. Молодежь не расходилась. Наоборот, толпа увеличивалась, подходили все новые группы юношей и девушек. В руках у них были плакаты с изображением голубя мира. Одна из девушек протиснулась с плакатом вперед. Полицейский вырвал из ее рук голубя и бросил на мостовую. Но сейчас же несколько человек оттолкнули полицейского, подняли изображение голубя высоко над головами и прокричали: «Мир — миру!».
Экскурсанты с волнением наблюдали за происходящим. Толпа по ту сторону цепочки увеличивалась, напряжение росло.
— Это повторяется каждый праздник, — сказал экскурсовод, — западные оккупационные власти пытаются помешать единству немецкой молодежи. Но напрасно...
Он не договорил. Шум усилился. Толпа пришла в движение. Людская толпа приняла стройную форму колонны. Неожиданно впереди, перед самым полицейским кордоном, поднялось голубое знамя и заколыхалось на ветру. Знаменосец шагнул вперед, а вслед за ним и вся колонна.
Полицейские в замешательстве отпрянули, цепочка разорвалась, молодежь победоносно вступила на мостовую восточного сектора, и никакая сила уже не смогла ее остановить.
Снова начались приветствия, радостные возгласы, рукопожатия. Все обступили знаменосца. Экскурсовод, член комитета Союза свободной немецкой молодежи, первый обнял его, но сказал с укоризной в голосе!
— Можно было обойти западный сектор, и все обошлось бы спокойно. Зачем лишний конфликт?
Знаменосец громко засмеялся:
— Пусть американцы знают, что хозяева в Германии — мы.
— Это верно, но следует быть осторожным, товарищ Вагнер.
Последнее слово заставило вздрогнуть Андрея и Алима.
— Ваша фамилия Вагнер? — спросил Грязнов, протискиваясь к знаменосцу.
Тот оглянулся и утвердительно кивнул головой:
— Вагнер... Карл Вагнер.
Андрей широко улыбнулся.
— Алим, это он...
И прежде чем Карл Вагнер смог что-нибудь понять, два молодых человека схватили его под руки и потащили в сторону. Он едва успел передать знамя товарищам. Начались вопросы, вопросы и вопросы: «Где отец? Как он? Вспоминает ли о своих друзьях?».
Молодой Вагнер быстро сообразил, в чем дело. Он, в свою очередь, захотел узнать о Никите Родионовиче.
День прошел в оживленных разговорах. Карл Вагнер рассказал все самым подробным образом. Альфред Августович остался в своем доме. Сын уговорил. Уезжать в восточную зону Германии было бы неправильным. Не уходить от борьбы, а бороться за будущее, за единую Германию — вот долг каждого немца. Старик чувствует себя бодро и часто вспоминает далеких друзей. Остался в городке и Гуго Абих, он сейчас на партийной работе. Фель уехал в восточную зону Германии еще в мае 1945 года.
Карл Вагнер руководит областным комитетом Союза свободной немецкой молодежи и во главе своей делегации прибыл в Берлин.
Внешне Карл мало походил на своего отца, только глаза были такие же ясные, правдивые. И горел в них тот же неугасимый огонек. Человек с таким взглядом мог пройти не только через кордон штуммовских полицейских, но и через любые преграды.
В Берлин съехались делегаты всех стран мира, из разных концов Германии пришли два миллиона юношей и девушек. Город превратился в огромный гудящий улей. Стройными колоннами шли юные защитники мира, неся знамена борьбы за свободу, за счастье, за солнечное будущее. Над морем голов поднимались портреты великого человека, призвавшего человечество к защите мира, — любимого Сталина. Он улыбался, глядя на шагающую молодость.
Шествие двигалось к Трептовскому парку. Здесь на высоком постаменте высилась монолитная фигура советского воина-освободителя, держащего на руке спасенного от смерти ребенка. У ног воина лежала разбитая свастика — символ фашизма и войны. Тяжелый меч рассек ее и поверг впрах.
Солнце ярко освещало лицо воина. Оно было спокойно, величественно и мужественно. К подножию монумента тянулись тысячи рук, покрывая его живыми цветами, и на устах каждого, кто смотрел в лицо советского воина, была клятва. Она звучала на всех языках по-разному, но смысл ее был один — МИР!
КОНЕЦ