— Вы забываете, что дело будет слушаться в закрытом суде.
Хаддо испытующе взглянул на Артура и ответил не сразу.
— Вы правы, — протянул он, наконец, с едва заметной улыбкой. — Я не учел этого…
— В таком случае я вас больше не задерживаю.
Хаддо поднялся, задумчиво потер ладонью свое огромное лицо. Хозяин с презрением наблюдал за ним. Он позвонил в колокольчик, явился санитар. «Проводите этого джентльмена».
Нисколько не смутившись, Хаддо медленно направился к двери.
Артур облегченно вздохнул, поскольку подумал, что Хаддо откажется от борьбы. Адвокат уже предупреждал его, что Оливер не посмеет предъявить иск.
Казалось, Маргарет постепенно начинает проявлять больше интереса к предстоящему процессу. Она была исполнена желания освободиться. И не опасалась мучительной процедуры суда. Она уже могла хладнокровно говорить о Хаддо. Друзья сумели убедить ее, несчастную женщину, что скоро она опять станет самостоятельным человеком; к ней возвращались силы и былая жизнерадостность. В маленьком домике на острове, как когда-то в парижской студии, зазвенел ее чарующий смех. Дело должно было слушаться в конце июля, перед длительными судебными каникулами, и Сюзи согласилась сопровождать Маргарет за границу, как только состоится решение.
Но тут с Маргарет вдруг произошла перемена. По мере того как приближался день открытия процесса, она становилась все более встревоженной и нервной, веселость покинула ее, она все чаще погружалась в угрюмое молчание. В какой-то степени это можно было понять: ведь вскоре придется рассказывать равнодушным судейским чинам о самых интимных подробностях своего замужества. В конце концов миссис Хаддо сделалась столь неуравновешенной, что Сюзи не могла больше приписывать ее состояние естественным причинам. И написала Артуру:
«Мой дорогой Артур!
Не знаю, что мне делать с Маргарет, поэтому прошу Вас приехать и взглянуть своими глазами. Хорошее настроение, в котором она пребывала еще недавно, сменилось необъяснимой раздражительностью. Она стала беспокойной, не может ни секунды оставаться на одном месте. Даже когда сидит, тело ее дергается, словно в конвульсиях. Я начинаю подозревать, что волнения, перенесенные ею, вызвали какое-то нервное заболевание, и это меня очень тревожит. Маргарет бесцельно слоняется по дому, бродит вверх-вниз по лестнице, выходит в сад и сразу же возвращается обратно. Она опять сделалась очень молчаливой, в глазах возникло то же выражение, которое пугало нас, когда мы привезли ее сюда. Если я спрашиваю, что ее мучает, она отвечает: «Боюсь, что-то случится». И не хочет или не может объяснить, что имеет в виду. В последние недели расшатались и мои собственные нервы. Я не могу сообразить, что из наблюдаемого мною — реальность, а что — плод воображения. Нужно, чтобы вы приехали и приободрили меня. Мне очень не по себе от происходящего, и меня охватывают нелепые страхи. Боюсь, в Хаддо есть что-то, внушающее мне непонятный ужас. Он постоянно присутствует в моих мыслях. Будто вижу его жуткие глаза, холодную циничную улыбку. Просыпаюсь по ночам с сильно бьющимся сердцем и ощущением чего-то неотвратимого.
О, скорее бы закончился этот суд, и мы могли уехать Германию!
Всегда ваша Сюзанна Бойд.»
Она всегда гордилась своим здравым смыслом, и потому было унизительно убеждаться в том, что и ее нервы могут так выйти из-под контроля. Сюзи была встревожена и несчастна. Ей нелегко было вновь принять Маргарет, словно ничего не случилось; и хотя она делала для больной в десятки раз больше того, что можно было ожидать, не могла подавить чувство раздражения на Артура, который без колебаний принес ее в жертву. Ему, видите ли, казалось вполне естественным, что она, Сюзи, должна целиком посвятить себя благополучию Маргарет.
Мисс Бойд вышла из дому, чтобы опустить письмо, затем вернулась в свою комнату. Ночь была чудесной — звездной и тихой, и тишина действовала на нее умиротворяюще. Она посидела у окна и, немного успокоившись, легла спать. Впервые за много дней крепко уснула. Когда проснулась, комнату заливало солнце, и она вздохнула с облегчением. Даже не подымая головы с подушки, могла она видеть за окном кроны деревьев и голубое небо. Все волнения выглядели пустяковыми, если мир так прекрасен. И Сюзи готова была смеяться над своими страхами.
Встала, набросила халат и отправилась в комнату Маргарет. Комната была пуста. Постель несмята. На подушке — записка:
«Все напрасно. Я ничего не могу с собой поделать. Возвращаюсь к нему. Не тревожьтесь больше обо мне. Все это бесполезно и бессмысленно… М.»
Сюзи непроизвольно застонала. Ее первая мысль была об Артуре — о пучине отчаяния, куда он вновь погрузится. Снова придется ей сообщать ему ужасную весть. Она поспешно оделась, выпила чашку кофе. До одиннадцати поездов в Лондон не было, и ей пришлось, насколько возможно, сдерживать свое нетерпение. Наконец, натянула перчатки и приготовилась идти. В этот момент дверь открылась, и появился Артур.
Сюзи вскрикнула и побледнела.
— А я как раз собиралась в Лондон, чтобы увидеть вас, — пробормотала она. — Откуда вы об этом узнали?
— Нынче утром я получил коробку шоколада с открыткой, которая гласила: «Думаю, что решающая ставка в игре сделана. Банк — мой». Подпись отсутствовала. Но я понял, кто автор. Жестокая мстительность в сочетании со школьной привычкой поиздеваться над поверженным противником — очень уж характерны для Хаддо.
Сюзи подала Артуру записку, которую обнаружила в комнате Маргарет. Прочитав ее, он долго сидел, задумавшись.
— Боюсь, она права, — сказал он наконец. — Наверно, сопротивление бесполезно. Этот человек имеет над ней власть, перед которой мы бессильны.
Сюзи подумала, что теперь и его скептицизм, наконец, испарится. Ее же уверенности, что во власти Хаддо над Маргарет есть что-то сверхъестественное, ничто не могло поколебать. Несомненно, он может влиять на жену даже на расстоянии. И ясно, что беспокойство Маргарет в последние дни было вызвано именно этой таинственной властью. Оливер овладел ее душой с помощью магии, и Маргарет знала об этом. В конце концов она не смогла больше противиться и сбежала к нему: при этом воля ее не участвовала, ее просто тянуло к нему, как притягивает к магниту стальной брусок.
— Мне не в чем винить ее, — сказала Сюзи. — Она жертва своей трагической судьбы. И ничего тут не поделаешь. Хочешь — не хочешь, я вынуждена верить, что ему удалось околдовать Маргарет, и все произошло из-за этого. Теперь мне ее только безумно жаль.
— Вы понимаете, что случится, когда она вновь окажется в руках Хаддо?! — вскричал Артур. — Вы не хуже меня знаете, как он мстителен, как чудовищно жесток. Сердце обливается кровью, когда думаю о муках, чисто физических муках, которые ей, возможно, придется испытать.
Он в отчаянии ходил взад и вперед по комнате.
— И ничего невозможно сделать. Не пойдешь же в полицию и не скажешь, дескать, муж околдовал свою жену.
— Значит, вы тоже поверили этому?