– Кому?
– Тем, кто похитил мою семью, – пояснил Заиров, сдерживая клокочущий в груди гнев. – Я хочу, чтобы моих сыновей, дочь и жену немедленно отпустили.
– А потом? – спросил Бабич.
– Когда они перезвонят мне и скажут, что находятся в безопасности, узнаешь, – был ответ.
Мокрые охранники сгрудились вокруг сидящего на полу Бабича. Вода, натекшая из их ботинок, перетекала от стены к стене. Никто не произнес ни единой угрозы, но она витала в воздухе вместе с шумным дыханием боевиков.
Бабич набрал номер, переговорил с кем-то по-английски, сунул телефон в протянутую сверху руку и робко взглянул на Заирова:
– Все в порядке. Мы квиты, да?
– Посмотрим, – буркнул чеченец.
– Здорово ты меня прижучил, – заискивающе сказал Бабич. – Кто мог подумать, что ты пойдешь на такой риск?
– Мы привыкли рисковать жизнью, – важно произнес Заиров. – И своей собственной, и жизнью наших близких.
– Я не про то! Ты рисковал товаром на сумму в сто миллионов долларов! Уму непостижимо…
– А, вот что тебя беспокоит!
– Конечно.
– Товар не пострадал бы ни в коем случае, – сказал Заиров. – Яхта непотопляемая. Все отсеки герметичны и сделаны из сверхпрочного сплава. Так что под угрозой находились только мои дети и жена. Если бы ты ненароком захлебнулся или раскроил башку, их бы живыми не выпустили, верно?
– Как ты мог подумать такое! – пылко воскликнул Бабич.
Остановив его властным жестом, Заиров схватил зазвонивший телефон. Суть переговоров была ясна и не владеющему чеченским языком. Порядком захмелевший Бабич разулыбался, словно не имел никакого отношения к похищению семьи Заирова. Заметив это, один из охранников пнул его ногой, предупреждая:
– Рано радуешься, собака. Для тебя все только начинается.
* * *
Мрачное пророчество сбылось.
Отключив телефон, повеселевший Заиров распорядился влить в Бабича очередную дозу спиртного, после чего заявил буквально следующее:
– Ну что, партнер, пора закрепить наши деловые отношения. Так закрепить, чтобы ты уже никуда не рыпнулся. Ни на море, ни на суше.
– Ты хочешь, чтобы я подписал какие-то финансовые документы или доверенности? – спросил Бабич заплетающимся языком. – Вынужден огорчить тебя, Ахмет. Все эти бумажки не будут иметь юридической силы.
– Это я тебя вынужден огорчить, Боря, – ответил Заиров. – Документы, конечно, вещь хорошая, спору нет, но лично я крючкотворству не слишком доверяю.
– Правильно делаешь. Мои адвокаты…
– Ты не станешь обращаться к адвокатам. Ты вообще постараешься позабыть все, что происходило и произойдет на яхте этой ночью.
– Да, – смиренно кивнул Бабич, – ты прав. Кто старое помянет, тому глаз вон, я всегда повторяю эти мудрые слова. Драгоценная осмотрительность, да? Dear Prudence.
– Я рад, что ты так хорошо все понимаешь, – язвительно произнес Заиров, – но я хочу, чтобы ты понял свое положение еще лучше. Сейчас сюда принесут видеокамеру, отличную цифровую видеокамеру, и ты, глядя в объектив, сделаешь три маленьких заявления. Первое: ты находишься в здравом уме, трезвой памяти и действуешь абсолютно добровольно, без принуждения.
– Без принуждения, – согласился Бабич, решив про себя, что покалеченную руку нужно будет обязательно выставить на первый план.
– Второе, – продолжал Заиров. – Ты признаешься, что финансируешь деятельность исламской террористической организации, ответственной за казнь двух американских заложников в Ираке. Фамилии казненных тебе скажут.
– Но это полная ерунда, – занервничал Бабич, порываясь встать с пола. – Ни один здравомыслящий человек не поверит в мою связь с террористами.
– А если эта связь будет продемонстрирована наглядно? – вкрадчиво поинтересовался Заиров. – Ведь остается еще третье заявление.
– Какое?
– Ты педераст, Боря.
– Вздор! – звонко выкрикнул удерживаемый охранниками Бабич. – Я женат!
– Одно другому не помеха.
– Остановись, Ахмет! Это уже чересчур.
– Чересчур было на поле для гольфа, – взорвался Заиров, вскочивший на ноги. – Чересчур было измываться над дорогими мне людьми. А теперь я просто восстанавливаю справедливость. Ты во всеуслышанье признаешься в своих педерастических наклонностях, а потом мои орлы отымеют тебя хором, и ты, тварь, будешь улыбаться в объектив и говорить, как тебе это приятно. Неудачные сцены будут пересниматься.
– Не мешало бы порепетировать немножко, – деловито заявил самый нетерпеливый боевик.
– Нет! – завопил Бабич диким голосом.
Охранники засмеялись, помогая ему встать. Один покровительственно потрепал Бабича по щеке, другой ущипнул его за ягодицу, третий ловко стащил с него влажные трусы.
– Шторм утихает, – сказал Заиров, возвращаясь на прежнее место, – но если ты предпочитаешь искупаться еще разок, то на здоровье. Только теперь без наручников. Я даже не выйду посмотреть, как тебя будет смывать за борт, чтобы у тебя не возникло желания попроситься обратно. А теперь выбирай. – Заиров посмотрел на часы. – В твоем распоряжении пятнадцать… нет, десять секунд. Считать вслух не буду, так что не прозевай момент. Остаешься или уходишь?
Бабич зарыдал и остался.
Утром, выдавшимся пасмурным во всех отношениях, Ринат первым делом приложился к трехлитровой банке напитка, напоминающего простоквашу, и, повеселев, заявил, что холодный айран – одно из величайших изобретений человечества.
– Лучше всякой живой воды действует, – сказал он, облизываясь.
– Не налегали бы на мертвую, не понадобилась бы живая, – заметил Бондарь, угощавшийся сверхкрепким чаем без сахара.
– Старики говорят: не заболеешь, так и не выздоровеешь.
– Но мешать водку с коньяком все же не стоит.
– Э, да нам, татарам, все равно, – приосанился за столом Ринат. – Того, кто к рейду в тыл врага готов, похмельем не испугаешь.
– Значит, помнишь? – уточнил Бондарь.
– Обижаешь, командир. Одного в толк не возьму: что мы будем на острове делать? Вдвоем против отряда чеченцев не попрешь. Шкуру продырявят – никакой айрат не поможет.
– Мне нужны точные координаты острова и базы Заирова. Хочу заснять все на видеокамеру. В первую очередь – физиономии действующих лиц.
Ринат присвистнул:
– Собираешься подобраться к осиному гнезду вплотную?
– Не переживай, – сказал Бондарь. – Я справлюсь в одиночку. Твоя задача – доставить меня на остров и ждать в укрытии.
– Ай, какой заботливый командир. – Ринат с шумом отодвинул пустую банку и вытер ладонью губы. – А теперь послушай, что скажу тебе я. Или рискуем на равных, или на меня можешь не рассчитывать. Ищи себе другого напарника, которому привычней в кустах отсиживаться.