– Полагаю, вы правы, – тихо ответил Энрайт. – Но умоляю вас, подумайте! А вдруг, вопреки первому впечатлению, они тоже думают не только о себе.
Казалось, Энрайт пытался что-то растолковать Форсайту, но старый адмирал был слишком озабочен и расстроен, чтобы вникать в его слова.
– Я все понимаю, но у меня нет выбора. Любой человек обязан выполнить свой долг так, как он его понимает. Что еще можно от него требовать? – Адмирал печально покачал головой. – Человек должен выполнить свой долг любой ценой.
– Так точно! Надеюсь, никто из нас не забудет о своем долге, – тихо сказал Энрайт, вытянулся по стойке «смирно» и отдал адмиралу честь с таким почтением, какого тот еще не замечал у капитана своего флагмана. Потом Энрайт вышел из каюты, и у него за спиной закрылся люк.
«Капитан Энрайт и адмирал Форсайт убиты!» – прохрипел чей-то голос по каналу связи, но на экранах мониторов мелькали одни помехи. Командир Кондор не смог узнать этот искаженный треском взволнованный голос. Кому он принадлежит? Неужели кому-нибудь знакомому?!
«На флагманском мостике убиты все! – задыхаясь, продолжал неизвестный. – Стреляют повсюду… в кубрике… в офицерских каютах… в машинном отделении! Ради бога, помогите!…»
Последние слова заглушил свист бластера, и неизвестный замолк. Джейсон Кондор с ужасом глядел на мигающие огоньки световых кодов, заполнившие экраны мониторов центрального поста управления огнем. Судорожно вцепившись в пульт управления системами вооружения монитора «Энрайт», он наблюдал за удалявшимся беспорядочными зигзагами флагманом семнадцатой ударной группы, на мостике которого и в машинных отделениях вспыхнул бунт – первый в истории Военно-космического флота Земной Федерации.
Джейсон Блюфилд Кондор не верил своим ушам.
«Нет! – мрачно сказал он себе. – Я не могу и не хочу в это верить!»
Для такого человека, как он, бунт был чем-то немыслимым и безобразным. И все же он понимал взбунтовавшуюся команду «Андерсона». Совсем недавно многие из ее офицеров гостили у него в каюте, обсуждали разразившийся кризис и рассуждали о том, в чем сейчас заключается их истинный долг. Судя по всему, на борту «Андерсона» они уже поняли это.
Джейсон Кондор посмотрел на напряженные лица тех, кто находился вместе с ним на центральном посту. Они понимали, что именно произошло на борту флагмана, но ничего не могли поделать. Да и сам Кондор чувствовал себя совершенно беспомощным. Он и его подчиненные находились в самом сердце корпуса огромного монитора. Хрупкие тела людей и чувствительные приборы корабля защищали двести восемьдесят пять тысяч тонн легких сплавов и мощной брони. Они были мозгом, управлявшим оружием «Энрайта», которое было способно превратить в пар небольшую планету или уничтожить все живое в одном из миров. При этом вскоре им, возможно, придется совершить нечто страшное. Кондор не знал, какое решение примут мужчины и женщины команды «Энрайта». Он не сомневался лишь в том, что скоро ему предстоит сделать невероятно трудный выбор, и не был уверен, что переживет этот момент.
На каналах связи звучали озабоченные голоса капитанов кораблей ударной группы. Через наушники Кондор слышал, как они переговариваются, стараясь не выдать свои личные убеждения, хотя чувство долга и многолетняя выучка вынуждали их действовать решительно и без промедления.
«Вот в чем наше проклятие! – закрыв лицо руками, подумал Кондор. – Выучка офицеров ВКФ и наша природная решительность толкают нас на немедленные действия! Мы не политики, – подумал он, испытав отвращение от одной мысли о тех, кто мог спокойно совещаться, спорить, а потом уходить от ответственности. – Надев черную форму с серебряными нашивками, мы навсегда обрекли себя на немедленные решения, ведь в Академии нам вдалбливали, что даже не вполне верная, но немедленная реакция в тысячу раз лучше, чем абсолютно верное, но запоздалое решение! Но разве в такой ситуации есть верные решения?!»
Кондор в сердцах тряхнул головой. Мир рушился у него на глазах, а он занимался философствованиями! Но что еще оставалось делать? Он давно уже «отреагировал» на сложившуюся ситуацию, выработав свое чисто гипотетическое решение, которое – он надеялся – воплощать на практике не придется. Теперь жизнь ставила его перед ужасающей необходимостью действовать. В глазах Кондора почернело, и он захрипел так страшно, что сидевшим в рубке почудилось жаркое и зловонное дыхание пантеры.
Почему все так несправедливо?! Неужели бюрократы в правительстве были не в состоянии предвидеть, что все произойдет именно так?! Неужели они так глухи к чужим чувствам и не могли даже представить себе кошмарные последствия своих действий на окраинах космоса?! Конечно, они прекрасно это представляли! Недаром ведь в подразделения космических десантников на борту транспортных кораблей входят почти исключительно солдаты родом из Внутренних Миров!
«И все же политики просчитались! – мрачно подумал Кондор. – Понимали, что их действия повлекут за собой вспышку гнева, но не рассчитывали, что это случится так скоро. Спланированная ими демонстрация силы должна была подавить мятеж еще в зародыше, до того как он успеет по-настоящему вспыхнуть. Они и представить себе не могли, что контравийцы захватят укрепленные орбитальные станции и базы с эскадрами кораблей пограничной стражи, а потом бросят вызов могучей семнадцатой ударной группе ВКФ. Кроме того, идея безопасности Федерации покоилась на ставшей притчей во языцех верности Военно-космического флота своей присяге; никому и в голову не приходило, что служившие на флоте выходцы со Звездных Окраин любят свою родину не меньше обитателей Индустриальных Миров. Поэтому никто не додумался провести в личном составе флота такие же чистки, каким в свое время подверглись наземные войска.
А может, эти чистки были в принципе невозможны, слишком много офицеров родом из Дальних Миров служили в рядах ВКФ. Лишь немногие корабли имели полностью «благонадежные» команды. Теперь их офицеры оказались перед невероятно трудным выбором: изменить воинской присяге или открыть огонь по своим братьям и сестрам. Напряжение достигло предела. Получив приказ, выполнить который он был не в силах, Энрайт отказался подчиняться, Форсайт попытался отстранить его от командования кораблем, тогда и заговорили бластеры, уничтожившие все живое на флагманском мостике «Энрайта». Но это было только начало! Кондор с ужасом подумал о том, сколько крови еще прольется.
* * *
– Капитан! Сейчас с обращением ко всем кораблям выступит адмирал Синг!
– Включите большой экран, господин Синг! – произнесла ровным голосом Ли Хан. Она с невозмутимым видом ждала, когда на большом экране появится изображение, ощущая при этом страшное напряжение всех находившихся рядом с ней на мостике. Даже ее вечно невозмутимый первый помощник Цинг Чанг дышал неровно и хрипло.
Адмирал Томас Синг всегда казался Ли Хан живым ископаемым. Аккуратно подстриженная бородка, модная среди офицеров-мужчин, почему-то делала лицо Синга хищным и свирепым. Особенно сейчас, когда его темные глаза сверкали, а губы под крючковатым носом были плотно сжаты. Он заговорил хриплым недобрым голосом: