В эти кварталы машин не пускают, в них входят пешком, углубляются в волнистые щели улиц, куда не доходит свет неба.
Дверь с треснутым колокольчиком, внутри полутьма и родной запах — соломы, кедра, копченого чернослива. Коробки сигар от пола до потолка, хозяин, до странности похожий на дона Мигеля, только с совершенно седой головой.
— Сеньор?
— А нет ли у вас… el Rey del Mundo… и обязательно двойная корона? — без особой надежды спросил я.
Он посмотрел на меня внимательно и вздохнул.
— Сеньор понимает в сигарах, я вижу. Однако — нет, нет. Вы же знаете, какая это редкость. Но…
Он повернулся к полкам.
— Но дайте же мне найти для вас что-то похожее. Я не предложу «Ромео и Джульетту», это явно слишком тяжело для вас, однако здесь страна «Монтекристо» — и вот вам их двойная корона. Винтажная, трехлетней выдержки, нежная. А вот еще редкая «Панч», да все что угодно. Зачем вам обязательно el Rey del Mundo?
Он широко развел морщинистыми руками.
— Посмотрите на себя, молодой сеньор. Разве и без этой сигары вы — не король мира?
Дорогая Алина, какие странные вещи мы делаем иногда в жизни: покупаем… приобретаем… берем… то, что уже не нужно. Завистливыми глазами я смотрел на твой ноутбук с торчащими из него во все стороны проводами, юэсбятинами и прочими странными приспособлениями. И твердо знал, что на такую игрушку у меня нет денег — да и зачем мне она?
И вот здесь, в Бланесе, — когда дела мои уже закончены, и остается просто отдохнуть — я вдруг подумал: а ведь сейчас — могу. Да что там, я могу купить квартиру в этом городе и каждый день видеть с балкона синюю полоску моря за белыми домами, и ведь я в такую квартиру даже, любопытства ради, зашел. Но ее не купил, а вместо этого…
Я, правда, пытался остановить себя: что за глупость покупать компьютер в Испании, его же надо будет в Москве научить русскому — а куда я за этим пойду, если моего журнала больше нет? К Грише в газету? Да, наверное. Но тут я поговорил с некоей Ниной из турбюро на соседней улице, она — жительница Андорры, где катаются на лыжах, с началом сезона она спускается с гор к морю в свое бюро, и это отдельная длинная история, а сколько их здесь! — и Нина отправила меня в магазин к некоему Федору в соседний квартал, а тот продал мне отличный ноутбук, обученный всему русскому по полной программе. И вот он у меня на столике, он мой, я понятия не имею, та ли это марка, что у тебя, дорогая Алина, — сейчас соберусь и загляну на его девственную, не поцарапанную пока крышку, там наверняка что-то написано.
И что за глупость — покупать компьютер, когда уже некуда и некому писать? Что мне делать с ним, дорогая Алина?
Но с другой стороны — да как же такое возможно, не писать?
И вот я сижу, смотрю на застывшее неподвижно закатное море между двумя легкими гостиничными башнями, оно сияет, как сморщенная фольга… и пишу — пишу тебе, а что с этим письмом станет, когда оно будет закончено… да какая разница.
Когда вы в Сингапуре, останавливайтесь в «Раффлзе», инструктировал читателя бард британского колониализма Редьярд Киплинг. В Сингапур я вряд ли когда-нибудь попаду, незачем — хотя кто знает. Но когда ты в Испании — и тебя занесло на Коста-Брава — выбери себе для отдыха старинный тихий городок, например — Бланес, и попробуй остановиться в старой части города, ближе к лучшим ресторанам, винным магазинам и кофейне матушки Кармен.
В кофейне дрожит аура робкой и трогательной нежности. Стоящая за прилавком девушка Мариона совершенно небезответно любит работающего там же юношу по имени Ману — кажется, Мануэля. Матушка Кармен, старшая в кофейне, беззастенчиво купается в их любви, а от этого хорошо и посетителям. Кто из этой троицы кому родственник, разобрать сложно, поскольку оба влюбленных называют Кармен мамой.
Называется ее заведение Pastisseria Sant Jordi Granja, это второй дом от площади Каталонии на улице, проходящей параллельно набережной, сзади ее — Passeig de Dintre. Жизнь в старом городе устроена так, что, куда и когда бы ни шел — на главную торговую улицу, к храму Девы Марии двенадцатого века, в ресторан на набережной — очень сложно не выпить чашечку кофе у матушки Кармен.
На стене у нее висит школьная доска, на которой написаны достоинства заведения, включая вездесущее на побережье пиво Estrella Damm, tassa de xocolata (настоящий испанский горячий шоколад!), в сопровождении el Informapisos. Здесь не просто кофейня, а именно pastisseria, то есть место, где пекут свои булочки, печенье и пирожные; но у Кармен вообще-то специализация просто на хлебе — всегда есть несколько сортов совершенно воздушных булок, которые местные жители растаскивают буквально охапками.
Когда в стране есть такой хлеб, то кажется очевидным: ты таки выучишь ее язык. Кажется, я уже делаю это. Ну а пока меня в Бланесе называют — акцент! — «сеньором португальцем».
Улица Динтре — это маленький, закрытый для автомобилей и посыпанный песком бульвар в тени платанов, с их кремово-бело-зелеными пятнистыми стволами. Утром здесь фруктовый рынок, в обед рынок ликвидируют, улицу подметают до блеска, город замирает на сиесту, а вечером начинается настоящая жизнь.
Очарование Испании — в балконах с металлическими решетками, в домах из песчаного цвета камня и в горбатых, вымощенных булыжником мостовых: как в Бланесе. А впрочем, секрет еще в местных жителях. Вот вечер, на ярмарку тщеславия — главную площадь, набережную и бульвар — выходят счастливые местные пенсионеры, соревнуясь, у кого собачка меньше. Желательно — размером с котенка. Здесь же выступают музыканты, крашенные металлическим спреем «живые статуи», из всех кафе выставляют столики под платаны…
Когда ты в Бланесе, дорогая Алина, то не так уж далеко ехать до сумасшедшего архитектурного торта — Барселоны, или до римских камней Жироны или Бесалу. Но и в Бланесе есть сторожевая башня замка Святого Иоанна, питьевой фонтанчик пятнадцатого века и множество старинных улочек — вот в одной из таких и расположен «Евгений», лучший ресторан города, тот, где заседает местный Ротари-клуб в 21.00 по понедельникам, — а улица называется El Rebost Del S’Auguer (какой же великолепный язык!). Это в двух шагах от моря, от двух набережных Бланеса, старой и новой, а также главной торговой улицы Хоакима Ри-уры и, конечно, в двух шагах от кофейни матушки Кармен.
А лучше, а лучше… если тебя занесло в Бланес или любой другой здешний город, и лень идти в ресторан — то вот радужная перспектива: купить несколько ломтиков хамона и употребить его хоть на пляже, хоть в гостиничной комнате, хоть на скамейке вместе с парой-тройкой других классических испанских продуктов. Более того, эта забава настолько не надоедает (повторяй ее хоть каждый день), что у меня есть подозрение: хамон, подобно салу для украинца, имеет если не наркотические свойства, то по крайней мере вызывает эффект привыкания.
Нож — особый, для нарезания хамона, — движущийся исключительно по направлению «к себе» — плавно отделяет от целой свиной ноги с аккуратным копытом темно-вишневые, будто восковые, лепестки. Это — на упомянутой улице Хоакина Риуры, 59. Здесь — своего рода кафедральный собор хамона: Pernils i embotits Iberics, Montenegre, venda al major i al detail. Может быть, нехорошо называть мясо-сырную лавку собором, но ты только зайди в это святилище, где с крючьев свисают десятки — нет, сотни окороков самых разных марок, со всей страны, рядом стоят пирамидами десятки голов сыра; только вдохни этот запах — и ты запомнишь этот день навсегда.