— Зачем?
Белугин горестно усмехнулся.
— Юра, я хорошо представляю, что тебе мог наговорить Заславский! Но прежде чем делать выводы, прими во внимание, что он мой личный враг! И у нас с ним о-очень давние счеты…
При упоминании начальника управления «X» Соломин кашлянул и невольно глянул в потолок. Подчиненные Заславского наверняка контролировали каюту и прослушивали их разговор. Но, если честно, Юра пока не мог понять, почему он вообще слушает арестанта, которого про себя давно уже окрестил иудой.
— И что это за счеты?
Белугин потемнел лицом.
— Заславский когда-то ухаживал за моей женой Алей.
Соломин опешил и, чуть отклонившись назад, уставился на Глеба Арсентьевича, а тот уже с придыханием и видимым волнением быстро заговорил:
— Юра, ты же знаешь мою трагедию?
Соломин, словно завороженный, кивнул. В «конторе» практически все знали, что жена Белугина лет десять назад попала в сложную автокатастрофу. За рулем сидел сам Глеб Арсентьевич, но, по заключению дорожной полиции округа Кливленд, штат Огайо, где произошла авария, виноват был уснувший за рулем водитель огромного грузовика, который переехал «Форд» Белугина.
Американские врачи усиленно боролись за жизнь жены русского дипломата, но так и не смогли спасти ее. Сам же Белугин вместе с гробом супруги вернулся в Москву, после чего и остался в стране — вплоть до недавнего побега.
— Да-да, Юра, — Белугин откинулся на стенку каюты, — моя Алевтина, царствие ей небесное, была объектом обожания Заславского. Она ему отказала. И он ненавидел меня за это.
— Но ведь прошло десять лет! — Юра пытался сложить вместе все эти факты. Пока все совпадало.
Белугин сглотнул.
— И тем не менее Заславский так и не женился.
Соломин замер: этот факт отрицать было невозможно.
— Эх, Юра, молод ты еще, — вздохнул заместитель Председателя «конторы», — вот скажи, он тебе показал хоть один документ, подтверждающий, что я враг? Ну?
Соломин открыл рот и… начал защищаться:
— Глеб Арсентьевич, вы меня не допрашивайте…
Но, сколько он ни силился, а вспомнить, что в действительности предъявил ему лысый контрразведчик, не выходило. Ну, «Царевна-лягушка» хохломская. Но и ту Соломин ему отыскал, да и не факт, что она попала в руки Белугина от Хоупа.
«Если она вообще была в природе…» — Соломину пришла мысль, что на стол Белугину такую «Царевну-лягушку» мог поставить сам Заславский.
Видящий, что полковнику нечего сказать, генерал рассмеялся.
— Узнаю почерк моего кровного друга Заславского. Он потому и возглавляет «Иксов», что умеет внушить любую истину. Даже если это не истина, а паранойя!
Генерал придвинулся чуть ближе, и Юрий Максимович не отстранился, а стукнул крепкой рукой по столу.
— Дежурный!
В дверях тут же возник один из конвоиров; за спиной маячил второй.
— Выведите нас на верхнюю палубу. Здесь слишком душно.
Офицеры нерешительно переглянулись. Соломин, конечно же, был старшим группы, но они подчинялись также руководителю управления «X». Юрий Максимович, видя замешательство, сделал шаг к выходу:
— Парни, не заставляйте меня по каждому вопросу тревожить Заславского. Может, теперь и на толчок без его ведома сесть нельзя? Вопросы есть?
— Нет, товарищ полковник. Только мы с вами тоже прогуляемся. Освободить задержанного даже генерал Заславский не может. Так что мы обязаны быть рядом.
— О! Це дило! — уже добродушно отозвался Соломин.
Он вышел в коридор и уже оттуда наблюдал, как тщательно готовят Белугина: набросили его дубленку, а когда он решительно отказался вставлять руки в рукава, мол, «ненадолго идем, не замерзну!», некоторое время совещались, допустимо ли это. И только затем все трое — с Белугиным посредине — вышли на палубу. Здесь вовсю гулял ветер. И самой удобной конвою показалась скамейка возле капитанской рубки.
Соломин присел и указал генералу:
— Присаживайтесь, Глеб Арсентьевич. Минут пятнадцать у нас есть. Пока не замерзнем.
— Чего уж там «присаживайтесь»! Уже сижу, Юра, голубчик, — невесело пошутил генерал.
Глаза его вновь ожили, и он, покосившись на вставших напротив офицеров охраны, перешел на доверительный полушепот:
— А теперь думай! Когда активизировался Заславский?
Соломин опешил; с этой позиции он проблему не рассматривал. А Белугин, похоже, давно знал ответ:
— Как только я санкционировал тебе расследование этого дела по секретам из Института кибернетической физики.
Соломин замер; так оно и было.
— А теперь глянь с другой стороны, — горячо шептал Белугин, — я что, похож на болвана, который сам себе подписывает приговор?! Зачем, по-твоему, я разрешил тебе вести это дело, если знал, что ты выйдешь на меня? Я что — ненормальный? Самоубийца?
Соломин не мог ответить.
— А почему вы тогда бежали? — перешел наконец он в контратаку.
Генерал хохотнул — так горько, что даже весело.
— Кто бежал? Я?! Юра, я не бежал!
— Как же? — Полковник растерялся окончательно.
— А вот так. Кто тебе сказал, что я бежал?
Белугин взмахнул руками в наручниках, и конвойные напряглись, но, видя, что это лишь жест отчаяния в разговоре двух бывших коллег, равнодушно повернулись вполоборота к собеседникам. Конвойным было тоскливо, холодно и скучно, а события обещал только огонек, что по мере приближения принимал очертания быстроходного катера норвежской береговой охраны.
— Я официально в отпуске с понедельника. Рапорт подан. Выехал по своему паспорту. На своей же машине. Ни от кого не скрывался. Ничего незаконного при себе не имел…
Соломин смотрел на идущий к ним катер. На его носу отчетливо виднелись люди в форме. Но вот ответить — хоть что-нибудь — Белугину он не мог.
— Месть это, Юрочка, — подытожил генерал, — банальная, тупая месть. Если не хуже…
Соломин молчал; пока все сказанное казалось сущей правдой. И таможенная, и пограничная служба проверили выезжавшего на собственном автомобиле генерала по полной программе — так, словно демонстрировали рвение. А младший смены сказал, что Белугин настаивал еще и на личном досмотре. Даже если генерал просто обеспечивал себе алиби, оно у него теперь было — исчерпывающее.
— Я тебе больше скажу, Юра, — прикусил губу генерал, — все, что сегодня происходит с нашей «конторой», — это повторение тридцать седьмого года.
— Ну, это вы лишку хватили, — впервые не согласился Соломин.
— Да-да, товарищ полковник! — закивал Белугин. — Поверь мне, я-то знаю чуть больше, чем ты! Лучшие кадры уничтожаются. Посмотри, скольких мы потеряли. За последний год, если ты не заметил, сменились все заместители начальников главков.