Подружки, увидев пентхаус, дар речи потеряли.
— Блин, Натка-а… — только и твердила Алина, с открытым ртом обходя спальню, гостиную и поднимаясь по лестнице на второй этаж. — Ну, блин…
Вика непривычно долго молчала, и это был признак сильнейшего потрясения.
Конечно, Натка не стала им говорить, что квартира съемная. Она сказала небрежно:
— Да это так… Мы в следующем году загородный дом начнем строить.
— С привидениями! — вмешался Сенька.
— Иди поиграй в конструктор, — отправила его в гостиную Ната.
Сенька покорно ушел, а она расположилась с подругами на террасе.
— Да, Натка, повезло тебе, — вымолвила наконец Вика. — Покажешь, где такие прынцы водятся?
— Они не водятся, они судьбой даются, — произнесла Натка вслух удивительно тонкую мысль, которой сама от себя не ожидала. Она разложила по тарелкам салат, разлила по бокалам вино…
Внизу шумел, дышал, двигался и пульсировал огромный город, и Натка на тридцатом этаже чувствовала себя не просто счастливой, а избранной — той, кому счастья отсыпали неожиданно щедро, сразу и сполна, словно возместив все прежние любовные неудачи.
На третьем бокале вина пришел Влад. Он колючим взглядом окинул накрытый стол, Натку, ее подруг и спросил:
— Это что?
— Владюш, у меня день рождения, ты, наверное, забыл…
— Я ничего не забыл. Это — что, я спрашиваю! — Он двумя пальцами брезгливо взял со стола бутылку и вылил ее содержимое на пол. Ната поняла, что лучше молчать. Алина и Вика ретировались.
— Все нормально, — шепнула ей на прощание Алина. — Богатые все такие.
Влад сел за стол, поднял за ногу курицу, тоже двумя пальцами и тоже — брезгливо, покрутил на весу.
— День рождения… — протянул он. — Я работаю как слон, света белого не вижу, каждую копейку потом и кровью зарабатываю на наш дом, прихожу домой, а тут — здрасте! Какие-то пошлые девки пьянствуют!
— Владюш… Это не пошлые девки, это мои подруги!
— Я хочу дома отдыхать! — Он схватил салатницу и швырнул остатки «Мимозы» в угол.
Натка вздрогнула и вжалась в стену. Салатница просвистела в сантиметре от нее. Умение уворачиваться от летящей посуды ей досталось в наследство от Лешика.
— Отдыхать, а не развлекать твоих подружек! — закричал Влад.
«Все нормально, — вспомнила Натка слова Алины, — богатые все такие…»
— Ладно, я пошел спать, а ты делай выводы. Нужно уважать и беречь друг друга, — Влад пружинисто спустился по лестнице, а она пошла за тряпкой, чтобы убрать «Мимозу».
Все нормально, успокаивала она себя, еле сдерживая слезы и оттирая пол. Чтобы зарабатывать такие деньги, как Влад, нужно быть особенным человеком — да, жестким, да, циничным, да, невнимательным, но если хочешь жить на тридцатом этаже и иметь собственный загородный дом, надо терпеть. И уметь приспосабливаться. Надо любить его таким, какой он есть. Потому что другие — толстые, истеричные, женатые и ревнивые. Толку от них никакого. Только битая посуда и обещания развестись…
Натка понимала, что логика в ее рассуждениях сильно хромает, но никакого другого оправдания своей новой любви не находила.
Она опять спала с Сенькой в гостиной. На этот раз сын, заметив ее слезы «в подушку», промолчал. Только вздохнул тяжело.
А к третьему разу Натка оказалась готова. Сенька в порядке своего очередного эксперимента наделал бомбочек с красным перцем и разложил по квартире в потайных местах — под ковром, на креслах, под ободом сиденья на унитазе, на кровати, на стульях…
Бомбочки были бумажные, плоские, маленькие, и заметить их оказалось трудно. При нажиме перец вырывался наружу со всеми вытекающими последствиями.
Чихая и обливаясь слезами, Натка поймала Сеньку, который тоже чихал и рыдал, схватила его за ухо, но надрать не смогла — ни сил не хватило, ни желания.
— Сейчас Владик придет, он нас выгонит, — выдохнула она.
— Пусть, — сказал Сенька.
— Это тебе пусть, а я люблю его.
— Я-то тут при чем? — резонно заметил Сенька и так чихнул, что салфетки веером вылетели из подставки и запорхали по кухне.
— Да при том, что тебе нужен отец! — закричала Ната.
— Никто мне не нужен. У меня тетя Лена есть. И ты!
Натка бросилась искать бомбы, поднимая ковер и обшаривая кресла.
— Помогай! — приказала она сыну. — Чтоб ни одной не осталось!
Сенька кинулся помогать. Они обезвредили штук пять бомбочек.
— Все? — спросила Ната.
— Нет.
— Где остальные?
— Я забыл…
В этот момент ключ в замке повернулся, и вошел Влад. Увидев зареванных и чихающих Нату и Сеньку, он замер.
— Что здесь происходит? — сухо поинтересовался Влад и… начал чихать.
— Владюш… — Ната вытерла слезы. — Прости, ради бога. Сенька… играл в сапера и… Я его сейчас… Апчхи!
Она схватила Сеньку за ухо и почти подвесила.
Сын чихал и мужественно молчал.
— Ори! — шепнула ему на ухо Ната.
Сенька пронзительно закричал. Влад выскочил из квартиры. На лестнице послышались его быстро удаляющиеся шаги. Сенька замолчал, Натка отпустила его ухо…
— Мам, не переживай, он вернется.
— Сюда? — Натка громко чихнула.
— А куда? Это ж его дом!
Сенька был прав, но Ната заплакала — навзрыд и по-настоящему, а не от перца.
— Тут же еще неделю жить будет нельзя, — простонала она.
— Слушай, у него пылесос есть?
— Не знаю. А зачем?
— Если воздух пропылесосить, можно будет дышать. Наверное.
Пылесос Ната нашла на антресолях в прихожей. Два часа они с Сенькой пылесосили, делали влажную уборку, искали и обезвреживали оставшиеся бомбы.
Приняв душ и отмыв Сеньку от перцовой пыли, Ната позвонила Владу.
— Владюш… Я тут все убрала.
— Правда? — язвительно поинтересовался он. — Я могу вернуться домой?
— Да.
— И мне ничего не грозит?
— Нет. — Натка с тоской подумала, что пару бомбочек они наверняка не нашли.
— Хорошо, я приеду. Только…
— Что, Владюш?
— Я боюсь твоего сына. Мне кажется, он не вполне психически нормален.
— Что?! — ахнула она.
— Необходимо показать его психиатру.
Натка понимала, что нужно сказать что-то грубое, собрать вещи, взять Сеньку и немедленно уйти, но… Владик умный, сильный, красивый, богатый, он просто не понимает, что такое дети. Да и Сенька хорош…