* * *
Голова слегка кружилась, в затылке чувствовалась неприятная тяжесть.
— Заболеваю я, что ли? — подумала Лена.
Ничего удивительного. Осень на дворе. Погода, располагающая ко всякого рода простудам. Дома — больной племянник, вполне может быть, что Лена от него заразилась.
«Надо будет по дороге домой заскочить в аптеку, что ли», — подумала Лена.
Аптечный киоск был и в здании суда. Но он почему-то почти никогда не работал. Во всяком случае, когда было нужно.
Столовая, напротив, работала. Правда, все более или менее съедобное с прилавка уже смели. Что поделаешь? Кто не успел — тот опоздал и наслаждается холодными котлетами и жиденьким борщом.
Лена поставила на поднос тарелку борща и тоскливо оглядела столовку, выбирая место.
— Лена! Добрый день! — Никита Говоров махал рукой из дальнего угла зала.
Лена улыбнулась и направилась к его столу.
С того дня, как слушалось дело Шипилова, прошла неделя. Всю эту неделю Лена хотела найти время и спросить у Никиты, откуда он вытащил этого свидетеля, как заставил его дать показания, как узнал про запись на мобильном… Но времени все никак не находилось. Перед тем как пойти в столовую, Лена как раз думала про Говорова, про то, как он рисовал-рисовал свои самолетики три часа, а потом всех умыл. И вот — пожалуйста, Говоров легок на помине, сидит над серыми столовскими котлетами.
Они немножко поболтали про погоду, про то, что в прокуратуре вроде бы обещают к новому году сменить компьютеры, про общих знакомых, про текущие дела. Ну и про дело Шипилова, разумеется.
— А все-таки, Никита, как вы про ту запись на мобильном узнали?
— Дружеские связи со смежниками и бутылка коньяку, — улыбнулся Никита.
Оказалось, прижать Анохина Никите помогла Федеральная служба по контролю за наркотиками. Говоров вел это дело с самого начала. Разумеется, он тоже собирал информацию — и о Шипилове, и об Анохине. Выяснилось, что Анохин — завсегдатай ночных клубов, хорошо известных службе наркоконтроля. Ну, Говоров и попросил ребят-федералов за Анохиным повнимательнее присмотреть. В итоге смежники прижали его в клубе при попытке приобрести дозу ЛСД. При обыске, помимо прочего, у Анохина нашли телефончик, а в телефончике — видео.
— Ну. Его и прижали. Своего рода сделка: Анохин дает показания против Шипилова, а смежники забывают об истории с покупкой наркотиков. Вот, собственно, и все.
— Здорово, — протянула Лена. — До сих пор вспоминаю, какое у этого адвоката было лицо, когда включили запись. Никогда бы не подумала, что вы любитель театральных эффектов.
— Я не любитель, с чего вы взяли?
— А почему тогда Анохина вызвали в самом конце? Три часа рисовали самолетики, а потом — опля! Шах и мат!
— Да я на самом деле просто хотел перестраховаться. Ждал, когда адвокат Шипилова все свои карты отыграет. Ведь всяко бывает… Кстати, это были чайки.
— Что?
— Я рисовал не самолеты. Это были чайки.
— С вертикальным взлетом и ракетами класса «земля-земля»?
Говоров расхохотался. Чайки с вертикальным взлетом, груженные ракетами, придет же такое в голову! Давно он так не смеялся…
Он вдруг подумал, что с Леной как-то очень легко. Легко говорить, легко смеяться. Наверное, с такой женщиной вообще легко по жизни.
Говоров посмотрел на нее. Отсмеявшись, Лена с несчастным видом бултыхала ложкой в тарелке с борщом.
Говорову стало стыдно.
— Слушайте, я вас заболтал совсем. Вы не едите, у вас все уже остыло.
— Да и ладно, Не очень-то и хочется.
— Что? Невкусно?
— Невкусно, — призналась Лена. — Кроме того, я борщ уже видеть не могу. Я его и тут ем, и дома готовлю постоянно, просто выть хочется от этого борща.
— Зачем?
— Что — зачем?
— Ну, зачем вы все время готовите дома борщ, если вам от него хочется выть?
— Из практических соображений. Стоит — долго, варить — просто. Накидал всего, вот тебе и борщ.
— Лена, возможно, я вас расстрою, но я просто обязан это сказать.
— Что? — напряглась Лена.
— Накидал всего — это не борщ. Это мешанина из свеклы с морковкой. Борщ должен быть как у Булгакова: пахучий, огнедышащий и непременно с мозговой косточкой, треснувшей вдоль…
Говоров так хорошо рассказывал, что Лена даже почувствовала запах этой самой мозговой косточки. Доедать столовскую бурду совсем уж расхотелось. А Говоров продолжал распространяться тоном змия-искусителя. О борще малороссийском на белом хлебном квасе, с мелко нарезанной копченой ветчиной. О борще польском с сушеными грибами и пряностями, со сметаной, которую добавляют в кастрюлю и нагревают, но не кипятят, чтобы борщ не потерял цвет. О борще из печеной свеклы с вином (в бульон из говядины и свинины, непременно от ребер, следует добавить белого французского вина, всего лучше — сотерна), о борще из сельдерея, для которого стакан муки жарят на сливочном масле и заправляют бульон…
— Никита, я вас умоляю, прекратите, а то я начну сейчас плакать, — взмолилась Лена.
В самом деле, сидеть над тарелкой с остывшей бесцветной бурдой и слушать о борще по-польски с сотерном было невыносимо. Или с сотерном другой борщ? А, неважно!
— Не плачьте. Лучше в другой раз, когда захотите борща, скажите мне.
— И вы дадите мне книжку Молоховец с рецептами?
— Нет. Просто отведу вас в одно хорошее место.
— Что за место?
— Вы наверняка не знаете. Один ресторанчик, тут, недалеко.
— Почему вы так уверены, что не знаю? Я что, выгляжу как женщина, которая сроду в ресторане не была?
— Да нет, что вы, я совершенно не это имел в виду, — улыбнулся Никита. — Вы как раз производите впечатление женщины, которая из ресторанов просто не вылезает. Но, глядя на вас, приходит в голову что-нибудь шикарное, типа «Галереи» или там «Аиста». А этот ресторанчик — он очень маленький, там зал на шесть столиков, и он во дворах, его мало кто знает. Я туда хожу как раз борщ есть. У них повар — настоящий хохол, Петро, мой друг, мы в армии вместе служили. Вот там борщ так борщ. Подают его в горшочках. А к борщу — деревенскую сметану, Петруха за ней сам на Дорогомиловский рынок ездит. А еще — ушки на отдельной тарелке.
— Ушки? Свиные?
— Нет, такие специальные пирожки, мелкие, как пельмешки, — с мясом, с грибами, с луком, с ливером… И жареную кашу… Собственно, это не совсем каша, а такие толстые оладьи, Петро их делает из гречки, безумно вкусные, уж поверьте…
— Оладьи, из гречки… — Лена, кажется, даже облизнулась.
— Ага, — кивнул Никита. — С чесночным маслом. Так что? Пойдете со мной есть борщ?