– А ты заговорила, как твой муж.
Дези остановилась; волны, умирая, набегали ей на ноги. Порыв ветра взметнул ей волосы, и Твилли поборол в себе желание поцеловать ее поразительно нежную шею.
– Это я во всем виновата, – сказала Дези.
– В чем?
– Не надо было рассказывать тебе про остров и что с ним собираются сделать.
– Почему? Ведь это ужасно, что они задумали.
– Да, но теперь ты готов убивать людей, а это неправильно. Не говоря о том, что это преступление, мне совсем не хочется, чтобы тебя посадили. Тюрьма не улучшает отношений, Твилли.
– Не «Буревестник», так что-нибудь еще. Не этот остров, так другой. Пойми же.
– Не я, так кто-нибудь другой стоял бы с тобой на этом пляже. Так?
– Пожалуйста, перестань. – Твилли хотел взять Дези за талию, но она отстранилась и пошла назад. К машине, решил Твилли. – Дези!
– Потом, – бросила она через плечо.
Вдалеке послышался яростный лай. Сначала Твилли подумал, что это какая-то другая собака, – он никогда не слышал, чтобы Макгуин лаял так злобно.
Но это был он. Вдали Твилли разглядел знакомый черный силуэт – пес попеременно припадал к песку и кругами метался около кого-то. Макгуин явно не играл.
Твилли рванул к нему. Еще тяпнет, а это сейчас совершенно ни к чему: «скорая помощь», полицейские, вопли жертвы. Вот же невезуха, мрачно думал Твилли. Это что ж надо сделать, чтобы разозлить лабрадора-ретривера? Разве что садануть бейсбольной битой, с остальным он примирится. И все же кто-то вывел из себя невероятно спокойного Макгуина. Какой-нибудь идиот-турист, кипятился Твилли, либо его идиотские детки.
Он прибавил ходу, взбивая накатывающие волны. Вспомнились сны, только не было мертвых птиц и страха. А Макгуин все бесновался. Теперь Твилли увидел, что так расстроило собаку – приземистый, кряжистый человек в костюме. Он пытался схватить Лабрадора, но тот держался на расстоянии.
И что теперь, интересно, делать?
Твилли окликнул пса, но Макгуин так осатанел, что даже не обернулся на голос. А вот незнакомец откликнулся – перестал ловить собаку и спокойно, выжидательно воззрился на Твилли.
Тот приготовился к неприятностям. Он притормозил и последние двадцать ярдов прошел шагом, стараясь отдышаться и продумать, как себя вести. Макгуин тотчас встал между Твилли и незнакомцем – явно не туристом. Мятый костюм, высокие ботинки на «молниях». Крашеные белесые волосы торчком – стрижка скорее подошла бы прыщавому сопливому юнцу.
– Лежать! – приказал Твилли Макгуину.
Но пес продолжал рычать и щелкать зубами; густая шерсть на загривке стояла дыбом, точно у кабана. Твилли поразился. Как и Дези, он верил, что животные чуют опасность, и доверял интуиции Макгуина – незнакомец выглядел тут совсем не к месту.
– Ему нужен дрессировщик, – сказал человек. – Или попробуйте электроошейник. Творит чудеса.
– Он вас укусил? – Тон Твилли не выражал особой заботы о здоровье незнакомца.
– Нет. Мы просто играли. Как его зовут?
– Вы-то, может, играли, а он – нет.
Макгуин, утробно рыкнув, лег. Он часто дышал, не сводя с чужака немигающего взгляда; лапы напружинились, будто он в любой момент готов броситься на незнакомца.
– Как зовут-то? – повторил человек. Твилли ответил. – Что-то ирландское. – Глаза человека перебегали с Твилли на собаку. – Вы ирландец?
– Вам больше заняться нечем?
– Зачем вы так? – Незнакомец изобразил удивление. – Я лишь стараюсь быть вежливым.
– Будет врать-то, – сказал Твилли.
Погода быстро портилась. Холодная дождевая капля упала Твилли на шею, еще одна, крупная, шлепнулась на нос человеку с торчащими волосами. Он вытер ее рукавом пиджака.
– Дождь за пару минут испортит ваши башмачки, – посочувствовал Твилли.
– Позвольте мне самому беспокоиться о своей обуви, – ответил незнакомец, но на ботинки, однако, взглянул.
Твилли понял – думает, сколько за них выложил.
– Макгуин! Пошли! – Твилли громко хлопнул в ладоши.
Пес не шелохнулся и не отвел взгляда от человека в несвеже пахнущем костюме. Лабрадор немногое вынес из короткого обучения на охотничью собаку, но одно с ним осталось – внимание к оружию. Человек с оружием ведет себя совсем иначе. Палмер Стоут, хлюпавший по болоту с переброшенным через плечо ружьем двадцатого калибра, был совершенно другим человеком, нежели тот, что каждый вечер пристегивал Макгуина на поводок и тайком вел гадить в сад к соседям. Перемены в Стоуте и его приятелях-охотниках – в осанке, походке, поведении, голосах – были столь незначительны, что сами люди их не замечали, но перемены эти были совершенно очевидны для Макгуина. Псу излишне было видеть само оружие, он безошибочно определял его по людям. Даже их пот пахнул по-другому; не хуже, нет – для собак в богатейшем мире ароматов вряд ли отыщется такая вещь, как дурной запах. Просто по-другому.
Теперь незнакомец повел себя так, будто хочет подружиться. Он сунул руку за борт пахнувшего плесенью пиджака и сказал:
– Эй, псина! У меня для тебя кое-что есть…
Макгуин наклонил голову и облизнулся, не сводя полных надежды карих глаз с руки незнакомца, которая вынырнула из-под пиджака с… пистолетом. Так и знал.
А сзади раздался голос парня:
– Фу, малыш! Сидеть!
Никогда еще Макгуин не слышал такой повелительности в команде. Чуднó. Пес решил подчиниться.
На Жабьем острове был еще один человек, нянчившийся с оружием, – Криммлер, который после визита ненормального наемника Роберта Клэпли стал носить с собой заряженный пистолет.
Оружие добавило Криммлеру нервозности, а времени нервничать было предостаточно. Строительство курорта оставалось в подвешенном состоянии, и непривычная тишина, что пала на остров, вселяла крайнюю тревогу – то был голос самой Природы, исподволь заявлявшей права на землю, распаханную возлюбленными бульдозерами. Однажды утром Криммлер с ужасом обнаружил зеленый побег, пробившийся сквозь покрытые застарелой грязью траки погрузчика. Деревце! Криммлер вырвал его с корнем. Иначе оно вырастет в огромное дерево – прибежище бурундуков!
Тишина, прежде лишь раздражавшая Криммлера, превратила его в параноика. По ночам он клал пистолет под подушку, сомневаясь, что не отстрелит себе ухо, если схватит в случае опасности. Днем он затыкал пистолет за ремень, опасаясь отстрелить гениталии.
Однако Криммлер ничего себе не отстрелил. «Смит и Вессон» появился на сцене лишь раз, когда Криммлер вытаскивал его из-за пояса, но уронил в правую штанину мешковатых брюк. Пистолет грохнулся на тонкий пол строительного вагончика, где и был подобран улыбающимся лысым бродягой в юбке из финишного флага.
– Ах, шельмец! – сказал бродяга.