Единственным человеком, не вписывающимся в антураж заведения, был могучий и потрясающе красивый негр, сидящий за несколько столиков от нее. У него были высокие скулы и почти европейские черты лица, но в то же время его кожа была слишком темной для мулата.
Негр пил апельсиновый сок и с явным отвращением реагировал на протяжные завывания Алюси. Что же он тут делает?
По телу Марины прокатилась горячая волна. Ее бедра судорожно напряглись. Господи, до чего же он сексуален! Буданову саму удивила ее неожиданная реакция. Что с ней происходит? Раньше ее не возбуждала первобытно-диковатая африканская красота. Ее нравились такие мужчины, как Егор, — похожие на древних викингов голубоглазые блондины с молочно-белой кожей, слегка подрумяненной загаром.
Марина никогда не была расисткой, но помимо ее воли белозубые, энергичные и чересчур подвижные африканцы напоминали ей о ком-то из уроков биологии, кто недавно спустился с дерева и еще не успел приобщиться к благам научно-технической революции.
Ей почему-то вспомнился анекдот, который она услышала от одного французского искусствоведа.
— Вы знаете, в чем заключается сходство между женщиной и негром? — обаятельно улыбаясь, спросил француз.
— Нет, — покачала головой Марина.
— Они созданы для того, чтобы служить белому человеку, — сказал искусствовед и весело рассмеялся своей шутке.
Марина вежливо улыбнулась в ответ, но анекдот не показался ей смешным.
Удивляясь самой себе, девушка с трудом отвела взгляд от африканца.
"Вряд ли такой, как он, станет служить белому человеку”, — подумала она.
* * *
Мапота уже знал, что именно эта женщина звонила ему сегодня по телефону, и понимал, почему она пришла раньше назначенного срока. Что ж, он это предвидел.
Она явно не хотела выделяться на фоне разношерстной хиппующей публики и была одета в застиранные голубые джинсы и ничем не примечательную белую майку. Никаких украшений, никакой косметики, только глаза чуть-чуть подведены черной тушью. Но даже в таком виде она была потрясающе красива.
Мулат посмотрел на часы. Девять часов две минуты. Его дама, проявляя явные признаки нетерпения, нервно постукивала пальцами по столу. Допив апельсиновый сок, Мапота направился к ней.
— Вы позволите? — спросил он и, не дожидаясь ответа, опустился на стул напротив Марины.
— Зачем спрашивать разрешения, если вы и так сели?
— Я был уверен, что вы согласитесь.
— Ошибаетесь. Я и не думала соглашаться. Я жду одного знакомого.
— В таком случае, как только он придет, я немедленно уступлю ему место, — улыбнулся Мапота.
В глазах Будановой вспыхнула ярость. Она не выносила, когда за нее принимали решения и ставили ее перед фактом, особенно если инициатива исходила от представителей сильного пола. Еще сильнее ее раздражало то, что этот негр, сидящий напротив нее, все больше притягивал и волновал ее как мужчина. В его глазах читались ум и железная воля, и в то же время в них не было похоти, свойственной большинству задерживающихся на ней мужских взглядов.
— Это уже не имеет значения. Я ухожу, — сказала Марина, поднимаясь со стула.
— Постойте!
— Что еще? — недовольно спросила Марина.
— Канареечно-желтый галстук с алым восклицательным знаком, — как пароль произнес мулат. Девушка застыла на месте.
— Так это вы?
Тамба молча вынул галстук из заднего кармана и, развернув его, положил на стол между ними.
Хиппи с любопытством наблюдали за происходящим.
— Но… Но вы же негр! — неожиданно для самой себя вдруг выпалила Марина.
— Я это знаю, — кивнул Мапота.
— Ой, простите, — спохватилась Буданова.
— Все в порядке.
— Нет, вы мне не подходите! — решительно заявила Марина и, круто развернувшись, бросилась к выходу.
— Черт, какая же я дура! — бормотала Буданова, лихорадочно шаря по карманам в поисках ключей от машины.
— Вы это ищете?
Марина обернулась.
Негр, позвякивая связкой ключей, держал ее высоко в воздухе, словно ожидая, что Марина будет подпрыгивать за ними, как болонка за конфеткой.
— Отдайте!
— Сначала объясните мне, почему я вам не подхожу.
— Это не имеет значения. Не подходите — и все.
— Потому что я черный?
— Цвет вашей кожи тут совершенно ни при чем!
— Тогда в чем же дело?
— Отдайте ключи!
— Нет!
— Просто вы не тот человек, который мне нужен, вот и все. Совершенно не тот тип. А теперь отдайте ключи.
— Вы позвонили мне из-за вашего мужа? — спросил Мапота, протягивая связку девушке.
— Что? — Марина ошеломленно уставилась на него. — Вы знаете, кто я такая?
— Кто же не знает Марину Буданову, владелицу самой популярной в Москве галереи “Экстази”, — усмехнулся мулат. — Ваши фотографии печатаются чуть ли не в каждом номере журнала “Bay!”. Только там вы одеты совсем иначе.
— О господи! — прошептала Марина и, закрыв лицо руками, заплакала горько и безнадежно.
* * *
Клавдия Андреевна Круковская, домработница Сергея Вермеева, позвонила в дверь издателя журнала “Bay!”. На звонок никто не откликнулся, однако в этом не было ничего удивительного: Вермеев заранее предупредил ее, что, сегодня вечером его не будет дома и он вернется лишь к полуночи.
У самой Клавдии Андреевны тоже возникли кое-какие дела, и она отправилась убирать квартиру не в шесть часов, как планировала, а гораздо позже. Впрочем, это не играло никакой роли. Она рассчитывала управиться часа за полтора.
Набрав нужный номер на кодовом замке, она на несколько секунд прижала подушечку большого пальца правой руки к полированной стальной пластине. Замок подмигнул красным огоньком и открылся с тонким комариным писком. Но это было далеко не все. Клавдия Андреевна достала из кармана связку ключей. Богатый издатель заботился о своей безопасности.
Войдя в квартиру, домработница отключила охранную сигнализацию и наконец получила возможность приступить к своим прямым обязанностям.
Проходя из коридора на кухню, Клавдия Андреевна краем глаза заметила на ковре салона что-то большое и ярко-оранжевое. Близоруко щурясь, она достала из кармана очки в дешевой пластмассовой оправе и, нацепив их на нос, приблизилась к заинтересовавшему ее предмету.
Несколько секунд спустя Клавдия Андреевна, широко раскинув руки и ноги, лежала на полу рядом с одетой в костюм пожарного блондинкой и казалась такой же мертвой, как и создательница экзистенциального постпримитивизма Лиля Ужик.