Ученик сглотнул.
– Ты мог бы предположить, – улыбнулся учитель той улыбкой, что так шла ему, той самой, что, несмотря на иссушившие его икры и проредившие шевелюру годы, приносила ему неизбежные успех и внимание совсем еще юных, но уже искушенных дев, неизменно приглашаемых на застолья в триклиниях самых именитых граждан республики, – более того, безусловно сделал бы самые невероятные выводы. Будучи удивлен, ты привлек бы к своим догадкам все новые факты, отдав предпочтение тем, которые смущают твой весьма информированный рассудок. Ты не воспользовался бы золотым правилом, по которому отбрасывается любое объяснение, если есть другое, опирающееся на более известные факты. Нет, ты погнался бы за нагромождением невероятного, и оно повергло бы тебя на третьем умозаключении, и ты стал бы рабом нелепой теории, которую отстаивал бы до скончания дней своих, приговаривая на каждом шагу: «Мне и самому непонятно, но ведь я видел собственными глазами». Скажи, что тебе пришло в голову?
– Говоря по правде, – отозвался знатный юноша, цветом лица становясь похож на тех вареных крабов, что подают в кабаках на набережной Кум, – я подумал, что древний народ, населявший эти края, обладал сокровенным, неведомым нашим современникам знанием и сейчас мы наблюдаем в действии старинное магическое действо, связующее наш мир с глубоким прошлым.
– Вот именно! – торжествующе воскликнул философ. – Я сознательно удивил тебя не единожды, а несколько раз, чтобы, растерявшись, ты стал привлекать к объяснению еще более удивительные вещи. Откуда, скажи, ты взял эту связь времен?
Белый конь, на котором ехал учитель, благородное животное с удивительно тонкими чертами морде, вдруг всхрапнул и протяжно заржал. Философ удивленно огляделся по сторонам, не пасется ли под сенью ближайшего виноградника некая кобыла, и, не обнаружив таковой, щелкнул над ушами коня шелковой плеточкой с наборной рукояткой из слоновой кости и сандала.
– Мне просто показалось…
– Вот! – кругообразным движением руки, украшенной сапфировым перстнем, подвел логический итог диспута учитель. – Тебе показалось. Начав с невинного на первый взгляд удивления, ты пришел к искажению действительности, к иллюзии, к галлюцинации, или, иначе говоря, ты увидел то, чего не было. В то время как если бы ты сохранял хладнокровие, ты очень скоро наткнулся бы на факты объяснимые и объясняющие ситуацию с точки зрения здравого смысла. Пойми, познание мира с развитием цивилизации практически закончено. Не удивление, а страсть к накоплению новых фактов должна двигать философом при наблюдениях за природой. Итак, приготовься, мы приближаемся к старинному этрусскому капищу, где нарочно сделаем привал и, клянусь всеми богами Олимпа, не покинем этой местности, пока ты сам не признаешь, что ничего удивительного даже в столь экстраординарном происшествии нет!
* * *
Анатолий Белосток, он же Магистр Белый, очнулся, но продолжал лежать, уткнувшись лицом в землю и анализируя происшедшее. Если это ментовская камера, то ситуация не так плоха. Конечно, лучше входить в общество мелких уголовников, с порога поражая их ростом, статью и громовым – когда конвой отдалится достаточно от двери с глазком – голосом.
Это вселяет уважение, и иногда не приходится драться и отвечать на дурацкие вопросы, типа: дядя, зачем тебе борода? Но и драк Анатолий Белосток никогда в жизни не страшился. Еще в старших классах, еще когда нельзя было, Толя Белаш по вечерам, надев тренировочные штаны и футболку с портретом Брюса Ли, спешил в спортзал местной типографии, где и получил свой первый пояс, после чего ни одна чучмецкая сволочь в районе уже не отбирала у него денежку на завтрак.
Черный пояс был получен на всероссийском слете бойцов стиля «Шумящий лес» в городе Кировске и подтвержден дипломом международной ассоциации. Пора было вписывать в программные партийные документы: «лидер – по национальности русский, по убеждениям националист, владеет восточными единоборствами». В либеральных газетенках пару раз промелькнула издевка над «сенсеем стиля „Шумящий пень"», но после организации бесплатных тренировок для подростков в редакциях либеральных газетенок критика как-то стихла. Во всяком случае, каждое новое кратковременное заключение в тюремную камеру безусловно добавляло авторитета лидеру движения, из уст в уста передавалось: «он и там всех строит». Следовало только избегать конфликтов с жилистыми и немногословными чеченцами. Те, в отличие, например, от дагестанцев, в спецназе ранее обычно не служили и к словам «черный пояс» относились без должного пиетета.
Лежать ничком в белом свитере было жарко, душно и неудобно, мало того, за ворот нацелилась заползти пара муравьев. «Если эфэсбэшники наконец-то надумали закопать меня в лесу… Могут государственные спецслужбы травить оппозицию муравьями?» – размышлял Белосток, твердо памятуя, что никогда не лишнее, если те, кто долбанул по его бритой голове, а так, что она до сих пор гудит, еще минут пять будут думать, что он без сознания. Впрочем, кругом стояла подозрительная, деревенская какая-то тишина, а муравьи, не получив доступа под свитер, попробовали Анатолия Белостока на зуб.
– М-ля, – неотчетливо проговорил в землю националист, владеющий восточными единоборствами.
Кругом ничего не изменилось. И Белосток рискнул. Отжался от земли на кулаках… и мгновенным взглядом ниндзя оглядел округу. Сел на корточки и с наслаждением хлопнул себя ладонью по загривку. Больше его никто не кусал.
– Вот так! – торжествующе, но вполголоса заключил Магистр Белый и, прежде всего, оглядел свитер. На белой шерстяной материи виднелись безобразные зеленые полоски.
Оглянувшись, Белосток воссоздал картину с беспощадной четкостью: он приземлился на обочину дороги и по инерции соскользнул головой вниз с невысокой насыпи. Травы там было немного, в основном земля, сухая и пыльная, поэтому свитер на груди и выглядит как хорошо поработавший половичок у двери. А есть ведь еще лицо. Царапины, пожалуй, сойдут за боевые шрамы и милицейский произвол, но комья – тьфу ты – песчаной грязи, – тьфу, мля! В таком виде фотографироваться нельзя.
– Батя! – осторожно позвал кто-то с дороги.
– Чего, Батя?! – немедленно озверился Белосток, ожесточенно отряхивая штанины пиджачной пары, пиджак которой исчез в неизвестном направлении. Локти и колени выглядели на удивление пристойно, можно подумать, Белого Магистра аккуратно положили на дорогу и только потом спихнули неведомой силой вниз. – Чего еще, Батя?! Ты карты принес или нет?
– Вот… – Парень в черной, с оранжевой подкладкой, синтетической куртке осторожно спускался по склону, в руке у него сиротливо торчали дама бубен и пятерка треф. – Я принес карты. Бать, а где мы? А это кто?
Анатолий Белаш застыл, не завершив процесса раскатывания рукава на правой руке, и огляделся еще одним взглядом ниндзя, тоже мгновенным, но уже более внимательным. Кругом было солнечно и хорошо. Склоны холмов покрывала вьющаяся курчавая растительность, увешанная гроздьями синих ягод. Розовела будочка из мрамора на отдаленной скале. Пылало солнце, и белела пыльная дорога, по которой неспешно двигались две лошади, поблескивающие золотом на солнце. На каждой кто-то сидел.