Над окном, с этой стороны, распласталась прибитая гвоздем-соткой дохлая сорока.
— Почему здесь дохлятина? — нахмурилась командирша.
— Так ведь портреты Циолковского наперечет…
— Я же месяц назад расписывалась в получении очередной дюжины с егерской почтой, — попрекнула неведомо кого командирша, — ладно, проехали.
Дина Матиевна достала из сумочки пачку лайтовых «Мальборо», вырвала из блокнота чистый лист и свернула наподобие кулька для семечек вместо пепельницы. Извлекла сигарету себе и с барского плеча протянула пачку подчиненному:
— Курите, Перов.
Эдик не стал долго и нудно объяснять, что месяц как бросил, а осторожно клювиком из двух пальцев выудил сигарету и сунул в зубы. Затем прищелкнул правой рукой, и на конце указательного пальца вспыхнул факирский оранжевый огонек. Перов, насколько умел, галантно дал прикурить начальнице и после прикурил сам. [19] По завершении взмахнул рукой, чтобы сбить пламя. Получилось с третьего раза.
Перов явно смущался, оттопыренные уши по цвету напоминали лепестки пиона. И лезущие, не смотря на бритье дважды в день, черные волосики на щеках и запястьях от смущения сворачивались в пружинки. Перов переступал на месте, словно ему жмут кроссовки, Перов смущался, и пот прошибал вытрафареченного по футболке на груди Циолковского. А маленькие черные глазки Эдика шастали поздними мухами и мечтали смыться в заоконную золотую убаюкивающую даль.
Дина Матиевна все это время смотрела искоса на прорицателя, будто решала, стоит, или не стоит иметь с таким дело. Решила. Задумчиво сделала две глубокие затяжки и приступила:
— А вы знаете, Перов, что приказ о присвоении вам следующего звания отложен не подписанным?
Судя по реакции Перова, тот знал, все-таки прорицатель, пусть и третьей категории. Зато не знал Эдуард Перов, куда под суровым взором начальства деть руки: по швам — не годилось, мешала сигарета и кулек-пепельница.
— Храни вас Бог, Дина Матиевна! Оправдание слабое, но в рапорте я указал, что одел на смотр формы одежды, как более новую, рясу Максима Храпунова. И к подло и глумливо вылетевшему из рукава голубю не имею никакого отношения.
— Поздно, Перов, пить святую воду, когда печень отдал Прометеевому орлу на растерзание… — презрительно хмыкнула Дина Матиевна и выпустила струйку дыма, — Впрочем, есть одно задание, которое может помочь реабилитироваться… Знаешь, сын мой, чем word в ИСАЯ отличается от программы в компьютере тленника? У них команда — «сохранить», а у нас — «спасти и сохранить».
Дар морзянил, что ничего толкового здесь не светит, но Дар частенько ошибался, и маленькие черные глазки Эдика перестали рваться на волю. Радикально загнутые вниз уголки губ выпрямились на треть. Кажется, кончается мрачная полоса его гороскопа, Петров весь обратился во слух и первым делом услышал донесшееся из спортзала:
— Однако, делай «раз»! И-и-и… Делай «два»! Шляев, забодай тебя гнус! Чаек считаешь? Ты должен стоять, как нерпа об лед! И-и-и… Делай «три»! И-и-и… Делай «четыре»!..
— С Храпуновым на самом деле все не просто, — затянулась и выдохнула дым Дина Матиевна. И ногтем сщелкнула пепел мимо кулька-пепельницы на древний лавровский паркет, — Похоже, по другую сторону добра и зла оказался наш приятель Храпунов, — затянулась и выдохнула дым Дина Матиевна, а шелест ее платья превратился в змеиное шипение, — После его последнего визита у меня со стола исчез документ с заклятием «Пешка-Ферзь»… — начальница, как бы поправляя, коснулась прически — чисто кокетливый жест. К идее осветлить волосы она пришла, прочитав секретный меморандум о куклах Барби-убийцах. [20]
Эдик Перов разжал рот отнюдь не для того, чтобы вставить сигарету. Вчера Эдик гадал на «Книге Зокана» Алистера Кроули, и страница открылась фразой: «…Чтобы ящерица выросла из потерянного хвоста, нужно оторванный хвост подложить слепой вороне в гнездо…». Теперь провидец понял, что ему присоветовала книга. «Все это иллюзия, ничего этого в натуре нет, все это происходит только в моей голове. Поэтому — никаких моральных проблем, это борьба за выживание, тьфу, то есть все это иллюзия, где сильному можно все».
Пауза в беседе была не нужна, кони напоены, хлопцы построены… недомолвки в пожеланиях начальства зевает только третий лишний, который мечтает так и оставаться не продвигаемым по шахматной доске карьеры отстоем.
— Да-да, ты все правильно понял, — Дина Матиевна затянулась, выдохнула дым, затушила окурок об стену. Окурок положила в импровизированную пепельницу, импровизированную пепельницу вынула из послушной руки Перова, смяла и спрятала в сумочку, [21] — Теперь надо Храпунова найти и обезвредить. Я, естественно, не знаю, что там — в этом заклятии. Но, во избежание… Надо! Вплоть до ЛИКВИДАЦИИ, — Дина Матиевна придвинулась столь близко, словно собралась поцеловать подчиненного, и уже не сказала, а прошептала, — Есть мнение, что ликвидация в данной ситуации была бы даже ПРЕДПОЧТИТЕЛЬНЕЙ… Хоть он и был одним из нас!
— О, благородный рыцарь, скорее покинь мрачную пещеру! Иначе сейчас прилетит трехглавый дракон и пленит тебя так же, как и меня; и мы будем терзаться, прикованные по разным углам тяжелыми кандалами, не способные даже подать друг другу кувшин воды, и только струйки крови из наших ран будут встречаться посреди этого застенка, там, где водосток. А я? Что делать мне, когда ты уйдешь? Увы, я останусь страдать распятой на холодной камне, и согревать меня будет единственная мысль, что кошмарному чудовищу не удалось вслед за мной погубить и тебя.
— О, прекрасная принцесса, твои страхи напрасны. Нет больше жуткого дракона, поскольку я пришел под эти мрачные своды, дабы освободить тебя, и встретил трехглавое исчадье Ада у входа в пещеру.
— Что слышу я? Чудовище твоими стараниями вернулось в Ад? О, отважный рыцарь, скорее поведай мне, как это произошло!
— Да ничего особенного. Качу я по мосту на «Харлее» в сторону Марсова поля… Дракон отмокает в Неве, а головы выложил на просушку по бордюру, и нет ему ни до кого никакого дела. Вдруг, правая голова чудовища замечает блоху на шее средней головы и вопреки всем законам здравой логики пытается ее цапнуть, нечаянно перекрывая кислород коллеге. Вторая голова на всякий случай обижается — она то блоху не видела. И вся эта семейная разборка напрочь перекрывает мне дорогу. Поучаствовать в безобразии желания как-то не возникает… а расстояние критическое… Вот тут я дал! Рванул «Харлей» со всей дури вверх и вправо… а дури много! Так и воткнул хромированное чудо прямо на пешеходную дорожку моста, это через бордюрчик-то… почти полуметровый. Ясен пень, я ничего не понял… скорости вроде даже прибавилось… а дорожная обстановочка веселенькая — справа ограда моста, слева столб (большой такой, железный) и прямо промеж столба и ограды дрыхнет левая голова, или не дрыхнет, а, зажмурив глаза от кайфа, слушает плейер. А меня тащит рулем в ограду… а мне туды не хоцца… а левая драконья башня вроде с виду мягкая такая… так я ее, сердешную, и приложил… со всего маху… развалил по оси симметрии аж до перекрестка. А тем временем и обе остальные хлеборезки полегли в междоусобице и завяли этаким гербарием. Лежат все три, значится, ровным слоем, отдыхают.