А Храпунов переориентировался на гимнастическое колесо, и подкатился к недругу со стороны левого виска. Василиску бы упасть на спину, как прежде исхитрился вампир, и пальнуть взором из такого положения, чтоб на линии огня пребывали только непосредственная цель и архитектурные подробности подземной тюрьмы. Но, видимо, слишком опасался член клана Мынтерпаз за костюмчик и пальнул с положения «стоя».
Во-первых, он истратил последний заряд, а Максим остался жив, уже удача. Во-вторых, свинцовотворный луч только чиркнул по пуговице рукава, сразу конкретно потяжелевшей, и нашел себе другую жертву.
— Брэк!!! — завопили хором зрители, и Финита пуще всех.
Максим Максимыч не долго удивлялся, почему в общем хоре не слышно голоса босого карла. Тот равнодушно стоял себе там, куда угодил последний смертельный взгляд-заряд. На свинцовой физиономии Властелина Колец навечно застыло безмерное удивление, да в помутневших до металлической непрозрачности гляделках исчезло перевернутое вверх тормашками отражение мира.
— А хобит-то тю-тю! — в грянувшей тишине констатировал Финита. И тут же стал командовать.
И, странное дело, ему охотно подчинялись.
— Майданный, Чекан, Ботов, унесите металлолом, переплавьте и отлейте сувениров! — кивнул нечаянно вознесенный на следующую карьерную ступень Иван в сторону отслужившего свое низкорослого патриарха. — Василий, Андрон, Кеша, сопроводите господина Бергсона в его камеру. Масштабы его кары вне нашей компетенции. Пусть его накажут те, кто на это имеет право.
* * *
— В подземных «Крестах» все спокойно! — донесся в разоренную тюремную библиотеку далекий крик из хитросплетения коридоров.
— Левый угол защищает обладатель права выбирать клан для прописки, демиорг ведьмы в честном поединке господин Отс, ранг — коронарный вампир! — распинался перед толпой зрителей Иван Финита. — В правом углу ждет, не дождется схватки также заслуживший награду собственноручно выбирать клан и подтвердивший статус черного колдуна Гоша Режим. Победитель первого боя по дисквалификации противника! — Манерой конферанса Иван неумышленно подражал выбывшему карлику и был настолько счастлив от нового статуса, что категорически забыл давешние контры с Максимычем.
Только Максимычу от смягчившегося мировоззрения Финиты было ни холодно, ни жарко. Холодно и жарко МакМаку было от предстоящего поединка. Из витающего по библиотечному залу гомона следовало, что среднестатистическая ставка местного тотализатора за Макса — один к пятнадцати, да и то желающих рискнуть заначенными рублями, рукодельными амулетами, порциями крови или прочей принимающейся здесь к обмену валютой находилось не густо. Да и нордический злодей абсолютно не сомневался в собственном превосходстве и даже ленился развлекать зрителей похвальбой на тему, как он сейчас распотрошит безродного чародея. Впечатляющие раны на теле кровососа успели затянуться, оставив по обнаженному торсу ацтековские узоры, заношенные треники продолжали бесстыдно пузыриться на коленках, ниспадая штрипками на дешевые кеды.
— Сходитесь, объявляю поединок без передышек до последней крови, — дал отмашку Финита. — Приз, право высказать потаенное желание у портрета Гребахи Чучину! И да поможет счастливцу тьма! — По неопытности Ванька забыл потребовать, чтобы поединщики отметились рукопожатием, да и сами они не шибко этого жаждали.
Ост не проявил нетерпения и не стал форсировать события. Будто напротив пустое место, тевтонец посылал толпе воздушные поцелуи. Этот старый трюк неизменно действовал на начинающих бойцов. От такого равнодушия новички теряют самообладание, собственные страхи и презрение публики размывают остатки надежд не хуже, чем стиральный порошок «Тайд» жирные пятна на скатерти. Но на МакМака дешевые штучки-дрючки не действовали, самообладания у него не оставалось с первого поединка, и терять было нечего.
— Смотрим, болеем, делаем ставки, — приосанившийся Иван гоголем расхаживал по периферии свободной от зевак площадки. — Что мы можем себе сказать про потенциал Гоши? Ничего не можем сказать, темная лошадка для нас Гоша. Но я знаю, что среди вас, зрители мои, есть большие любители ставить на темную лошадку!
И вот, наконец, Ост снисходительно подарил публике три пританцовывающих шажка вперед. Ухмылка сияла на его зубастой, словно расческа, харе, а когда господин Ост скалился, то лыбилась каждая его черточка, даже уголки глаз, даже зрачки. Публика неистовствовала, приветствуя героя и заведомого победителя, его имя благоговейно повторялось во всех углах, и скандированию мешали лишь оглушительные аплодисменты.
— А что мы думаем про господина Отса!? — драл глотку, пытаясь переорать всех и вся, комментатор Финита. — Мы прекрасно шарим, что наш дружище Отс своего не упустит. Кто сомневается, что Отс победит? Покажите мне такого?
— У тебя в волосах запекшаяся кровь! — с пробуждающимся интересом ариец окинул взором экстерьер МакМака, высмотрел корку кетчупа, и его стоматологически идеальные клыки плотоядно заголились. Типа, раскатал губу.
И тогда зал погрузился в кромешную тишину: Ост лихим прыжком списал три четверти дистанции, отделявшей его от противника, и намерение слопать колдуна-самоучку без гарнира недвусмысленно проступило на вампирской личине. Но ведь нельзя забывать про публику, она должна получить удовольствие, и отложив коронный удар штыковыми клыками на сладкое, ариец заработал кулаками, будто вертолет лопастями.
Иван Финита, чтоб подробней разглядеть тенденции, даже на цыпочки становился:
— Удар! Еще удар!!! — комментировал Финита. — Ух, какие удары умеет держать наш славный черный колдун! А, может, он заговоренный? Тогда еще не поздно поднять ставки с «один к пятнадцати», до «один к десяти»!
Коридоры родили далекий надрывный до желчи выкрик:
— В подземных «Крестах» все спокойно!
На Храпунова обрушился не два, не десяток, но вихрь ударов, сокрушительный, как тайфун. Максимыч исчез, он оказался погребен под лавиной мельтешащих пузырьками в нарзане кулачных поздравлений, наносимых со всех углов и позиций. Но, странное дело, Максимыч не был ни смят, ни отброшен, ни сломан, ни повержен, ни похерен.
А затем случилось нечто поразительное. Буран комбинированных ударов вдруг стих. Гоша Режим один стоял в лучах зрительского внимания. Господин Ост, грозный Ост, разительный Ост барахтался осанкой на бетонном полу, не пугаясь простудить почки! Он не пошатнулся, не опустился на пол медленно и плавно, а плюхнулся разом, будто выскользнувшая из потной ладони спортсмена-силовика гиря чугунного литья. А у носков туфлей Храпунова лунным камнем отражал скудное свечение казематных ламп выбитый хуком с лева клык. Даже на этой потере не углядывалось ни росинки крови, настолько вампир был голоден.
— Что я вижу?! — Залихватски куражился Ваня-златоуст. — Оказывается, наш несгибаемый, наш неувядающий, наш беззаветный гражданин Отс может оказаться в нокауте? Не верю! Он, наверняка, заключил ставку на время, и теперь дает черному Гоше фору! — Иван, как заправский рафферти, мурыжил паузу, заполняя словесной трухой. Его интерес заключался не в том, кто кого сотрет в пеммиак, а в обольстительности зрелища. Запомнит эгрегор подземных «Крестов» славные игрища, запомнит и того, кто обслуживал сие диво. И впредь никто не покусится на право Ивана служить распорядителем на будущих Играх Доброй Неволи. Поэтому не жабился тамада смертельной свадьбы на балагурство, пусть Ост успеет оклематься, пусть бой продлиться дольше запоя финского туриста.