Федор решил. Удар ладонью по шее отключил губастого от революционной действительности. Губастый стек на грязные, мерзко пахнущие лестничные ступени.
— Я предлагаю покинуть шумные и опасные места. Здесь в достатке пригодных для конфиденциальных бесед помещений, где никто нам не помешает спокойненько все обсудить. Давайте найдем такую пустую комнату…
Господин повернулся и взял курс на коридор, который недавно покинул Назаров со своей ношей. Федор направился следом.
В коридоре хохотали. Какой-то полуматрос рассказывал дружку в толстовке и подружке в мужском костюме крайне неприличный анекдот.
Господин с тросточкой и Назаров миновали весельчаков и вскоре оказались у двери с нарисованной на ней углем забавной рожицей.
— Может, здесь свободно? Сейчас убедимся, — провожатый Назарова открыл дверь, заглянул внутрь. — Да, никого.
Он со словами «Прошу!» толкнул угольную рожицу, дверь уехала в комнату. Назаров смело шагнул за порог в действительно пустую комнату. Господина в пенсне, оставшегося ненадолго за спиной, Федор не опасался. Даже если у того и имеется пистолет под костюмом, то пока он его достанет…
— Это, конечно, неподобающие апартаменты для столь серьезной беседы, — сказал господин, входящий в комнату вслед за солдатом и закрывающий за собой дверь, — но…
Назаров оглянулся, да поздно. Темная фигура, прятавшаяся за дверью, уже сделала шаг от стены. Сильный удар обрушился на голову солдата.
— Но есть места и похуже, — последнее, что услышал Федор…
* * *
Навстречу плыли табачные клубы, коридоры, лестницы, попадались и люди. Замутненный вгляд Марселя Прохоровича разглядел какую-то дверь, которую перед ним отворили. Вот и пустая комната, в которой сейчас будет… ах, даже сердце замирает от предвкушения того, что сейчас будет. Вот и волосатый кулак, летящий в лоб. И совсем-совсем темно…
* * *
«Надо будет обратить внимание Назарова, когда вернется, на эту компанию. Сдается мне, у этих людей можно выяснить, где Князь, — продолжал свое наблюдение Сосницкий, в то время как пальчики с длинными ногтями расстегивали ему брючный ремень. Что-то задерживается Назаров на своей разведке».
— Эй! — на плечо Сосницкого легла рука, тяжестью и неласковостью разительно отличающаяся от предыдущих рук на его теле. — Вставай, пошли!
По скуле учителя гимнастики словно невзначай провели холодным револьверным стволом. Сосницкий оглянулся. Узнавание не принесло радости — за диванной спинкой стоял тот недавний матросик с лестничной площадки, да не один. С тремя вооруженными дружками. Отказать таким в их просьбе, подсказал Сосницкому его жизненный опыт — значит, быть огретым по башке и унесенным за руки и за ноги. Он и не стал отказывать. Вздохнув, поднялся. Пришлось применить силу, отрывая отчаянно цепляющиеся за френч неугомонные пальчики. Пришлось выдержать скабрезные анархистские ухмылки и их же похабные шуточки, пока приводил себя в порядок, возвращая пуговицы в петли.
— Давай двигай! — Дмитрия Сосницкого неделикатно толкнули в спину.
Вообще-то анархисты стояли очень удобно и не на очень твердых ногах, и вырубить их Дмитрий мог без труда. Но и место для потасовки не самое подходящее, и, главное, вдруг удастся у них что-то выяснить о Князе. Сосницкий пошел куда повели.
Повели его мимо азартно гуляющей разношерстной публики, вдоль стены, провели через дверь, по коридору, по узкой лестнице, на следующий этаж. Ввели в комнату, заполненную исключительно мусором. Выставили оттуда милующуюся полураздетую парочку.
Окружили его, стоящего посреди комнаты с драными обоями. Матросик, поигрывающий уже знакомым Сосницкому револьвером, нервный и потому опасный, и три его соратника, пьяненькие, веселые, вооруженные, неухоженные и разодетые, как огородные пугала.
— Чекист? — угрюмо поинтересовался матросик.
— Да нет, не чекист, — спокойно ответил Сосницкий.
— Врешь, гидра! Мне врешь! — заорал матрос и наставил на пленника револьвер. — Отвечать, зачем здесь! Меня не проведешь сказками, я сразу вас раскусил. Скажешь, что горлопанов приперся слушать — убью!
«Может», — вздохнул про себя Дмитрий и сказал:
— Нет, я по другому делу. Но я не чекист.
— Он корниловец, — вместе с рыганием произнес один из анархистов. — Офицерик. Агитировать приперся.
— Кто ты и твои дружки?! Секунда на ответ!! — палец на наставленном на Сосницкого револьвере подрагивал от нетерпения.
«Надо пробовать Князя», — решил учитель гимнастики.
— Мы ищем Князя, если тебе это имя о чем-то говорит. Мы из Пензы, мы люди Кири, если знаешь такого. Доволен?
Дмитрий Сосницкий смотрел в переполненные бешенством глаза матроса, и вдруг до него дошло, что тот — самый обыкновенный кокаинист и нанюхался под самую завязку своего порошка. И потому вряд ли у него пропадет желание пристрелить так не понравившегося ему бывшего учителя гимнастики. Дамочка, прыгнувшая на шею Дмитрия, не иначе, являлась матросской зазнобой. А кому ж понравится, когда твоя зазноба у тебя на глазах бросается в посторонние объятия? «Эх, — горестно вздохнул про себя Сосницкий, — вечно эти женщины бросаются на меня не вовремя. Хотя и вовремя тоже бросаются. Но реже».
— Врешь, гидра, — прошипел матрос, — с такими Князь дел не водит. Ты — чекистишка. Ты меня хотел купить! Ты меня… ты…
— Врет, Князя сегодня здесь нет, — перебил морехода-кокаиниста его рыгающий дружок.
«Ну, слава Богу, хоть что-то дельное от этих идиотов удалось узнать». И Сосницкий, несмотря на наставленный револьвер, осмелился продолжить разговор спокойным, без тени тревоги голосом;
— А где я его могу найти? Князь отблагодарит вас за помощь.
— Гнида чекистская! Я тебя вижу насквозь, насквозь, насквозь!!! Меня, меня дурит! — Здравый рассудок стремительно покидал морячка…
Дмитрий Сосницкий не любил огнестрельного оружия. Оно дарит слабакам и трусам шанс на победу, а они этого не заслуживают. Он всегда хотел, страшно хотел добиться, чтобы ни одна тварь дешевая не сумела бы его одолеть только потому, что в руках у этой твари — пистолет, а у него — пустые руки. Дмитрий всегда верил в свою исключительность, и эта вера заставляла его работать над собой, работать над переводом своих желаний в осуществленную действительность. И с некоторых пор он перестал брать с собой оружие и перестал опасаться вооруженных дешевок…
Дмитрий Сосницкий взглядом «держал» своих похитителей, ни одно их движение, даже самое маломальское, не оставалось незамеченным, его мозг мгновенно давал оценку степени опасности этого движения, а тело пребывало в готовности незамедлительно выполнить любой приказ мозга. В минуты, подобные этим, его организм более всего напоминал хорошо отлаженный, отрегулированный механизм, где каждая шестерня запускается тогда, когда требуется, ни раньше и ни позже.