Ладно, Альдога-Ладога зазнайка, но молчаливая — терпимо. Хуже было с Пашей.
Бард Паша обладал всеми качествами гения, кроме одного — им не был. Стандартный хриплый голос, дурной перепев чужих песен и никуда не годные стихи собственного сочинения; о неопрятности, долгах и манерах — умолчим. Иногда он встревал в чужой разговор просто так, иногда начинал поэтикопрозаический речитатив под звон своей гитары. Иногда так делал Галич — Паша постоянно на него и ссылался. Но Таня не сомневалась: при встрече на одной кухне Галич уже через час сломал бы о затылок Паши собственную гитару.
Комарицын был полной противоположностью Паши. Талантливый, действительно талантливый обозреватель двух печатных и пяти сетевых изданий, известный блогер, что для Питера, кстати, редкость. Метко и беспощадно критиковал всех, всегда ощущая грань, за которой последует разрыв отношений и отлучение от кормушек. И «Единая Россия», и оппозиция в прежние годы звали к себе — не соглашался. Пожалуй, именно он и мог бы кинуть в твиттер новость — «Первая леди на питерской кухне». Но не делал этого — явно хотел насытить любопытство.
Эту троицу Татьяна выделяла в первую очередь по простой причине: довольно скоро именно они начали задавать тон на вечеринке, превратив остальных присутствующих в статистов.
— Танюша, может, хотя бы ты объяснишь мне эту непонятную историю с Чавесом? — спросил Комарицин. — Вроде бы, курс на прагматизм во внешней политике. И вдруг? Зачем?
Татьяна начала пересказывать то, что говорил Столбов на пресс-конференции, пока Альдога не решила ее дополнить. То есть, перебила.
— Старый сюжет, — улыбнулась она, — несостоявшийся договор Ивана Грозного и Елизаветы Английской. Царь-душегуб, убийца Новгорода, предложил ей: мол, давай, если твои холопы тебя свергнут, будешь жить у меня, в каком-нибудь Касимове. А если меня свергнут — приютишь в Англии. Правда, Елизавета прислала торговый договор, а Ваня-мучитель обозвал ее «пошлой девкой».
— Ну, Чавес и Столбов все же в разных весовых категориях, — заметил Комарицин, явно придумавший свое объяснение, но еще не решивший, стоит ли его озвучить.
— А, все просто! — гаркнул Паша и ударил по струнам. — Как там, у Губермана:
Ни вверх не глядя, ни вперед,
сижу с друзьями-разгильдяями,
и наплевать нам, чья берет —
В борьбе мерзавцев с негодяями.
— Царская невеста, будь любезна, расскажи, кто, наконец, победит в этой великой и праведной борьбе на ее нынешнем этапе?
«Бездарные гитаристы», — хотела ответить Татьяна, но пожалела Пашу. Раньше он душевно перепевал Окуджаву, а может, и сейчас не забыл. Поэтому ответила что-то абстрактное, типа «Бобро как всегда победит Козло».
Иногда сквозь вопросы Комарицына, реплики Альдоги и гитарные импровизации Паши прорывались вопросы прочих гостей, друзей, знакомых. В общем-то, представимые вопросы, о кремлевской жизни. Обидной была даже не их наивность. Обидней было другое: Татьяна надеялась, что сейчас оживет прошлое, атмосфера таких вот кухонь конца 80-х и 90-х, да, именно 90-х, не весь Питер тогда подался в бизнес и в Москву. На кухнях тоже пили и пели.
Но нет, она оказалась столичной штучкой. Можно сказать, главным угощением вечера. Спасибо, хоть не подавали челобитные, а о свободных кремлевских вакансиях — «Нет ли и для меня местечка?» — говорили с юмором.
Впрочем, в каждой шутке есть мостик к серьезному продолжению. Поэтому Татьяна не раз напомнила о рекорах: подавайте заявления, это сейчас самая перспективная должность. Правда, придется рвать попу на флаг родины «Битлз», но это условие придумала не она.
— Забавная идея эти рекоры, — заметил Комарицин. — Может, объяснишь, что это такое?
— Я объясню, — перебил Паша, для солидности потрепав гитару. — Помнишь, у Галича: «А вослед ей ражие долдоны, шутки отпускали жеребячьи». Это и есть ражие долдоны, чтобы окончательно оприходовать страну.
— Это люди, которые знают… — начала Татьяна.
— Продолжаем Галича, — прозвенел в ответ Паша, — «Не бойтесь тюрьмы, не бойтесь сумы, не бойтесь мора и глада, а бойтесь единственно только того, кто скажет: „Я знаю, как надо“». Кстати, скажи, как близкая к телу: когда за эту песню будут сажать?
— И мне это интересно, — заметила Альдога.
* * *
— Вот ты как думаешь, что сейчас нужнее всего для России?
— Большой скачок, — ответил Костылев, не задумываясь. — Понимаете, Михаил Викторович, самое опасное для нас — это повторить ошибку коммунистов и начать догонять всех, кто нас опередил. Да, по стали и углю мы после войны догнали Америку. Но к тому времени Америка передала выплавку стали другим странам и создала персональный компьютер. Поэтому нужно играть на опережение.
— Правильно, — согласился Столбов. — А ты чего не играешь на опережение?
Костылев не понял.
— Застой в процессе, — пояснил Столбов, указывая на рюмки. Костылев кивнул, наполнил их коньяком. Себе постарался налить поменьше.
Сидели в президентском кабинете. Резервная бутылка виски так и оказалась невостребованной, генерал космических сил удовлетворился президентским коньяком. Закусывали классическими сухофруктами и орешками.
— Давай о России говорить, — с самого начала предложил Столбов.
— О прошлом или настоящем? — уточнил Костылев.
— О прошлом — надоело, о настоящем — неохота, особенно сегодня. Давай о будущем, о звездных дорогах.
— Давайте, — охотно подхватил Костылев. И начал излагать свое видение ближайшего будущего.
— Если мы хотим оказаться впереди, то должны не бежать следом, а обгонять. Это как в игре «Цивилизация» — технология будущего номер один, два и т. д.
— Играл, помню, — сказал Столбов. — Только тут вот какая штука, Саня. В этой цивилизейшен, если помнишь, перескакивать было нельзя от технологии А к технологии С без промежуточного этапа — технологии В.
— А мы должны научиться, — ответил Костылев. — Ведь Россия при Петре Первом обогнала Европу, миновав несколько стадий развития.
— Петр воевал, то с турками, то со шведами, — напомнил Столбов.
— И мы должны, — непринужденно ответил молодой генерал. — Помните, когда Пушкин сравнивал Николая Первого с Петром: «Россию вдруг он оживил, войной, надеждою, трудами»? Нам тоже война нужна, чтобы слегка встряхнуться. Мобилизовать, для начала, мозги.
— С кем воевать будем? — заинтересовался Столбов.
— С кем попроще. К примеру, в Приднестровье. Конечно, лучше в Прибалтике, но это чуть опаснее, нужны хорошие разведданные о том, как отреагирует НАТО. А в Приднестровье просто. Сначала — инцидент. Обстрел приднестровского села, непременно гибель двух мирных семей. Пожар с разрушениями, зафиксированный со спутника. Одновременно уничтожение автомобиля местной полиции и обстрел, хотя бы с ранениями, патруля наших миротворцев. МИД и Минобороны действуют согласованно, динамику не теряют, уже через сорок восемь часов наши танки плюс приднестровские войска идут на Кишинев и берут город. Перебрасываем войска на захваченные аэродромы и берем под контроль всю территорию Молдавии за пару дней.