— Подготовились, — заметила Лиза.
— В том-то и дело, что так подготовились — не поспоришь. Тут и цифры, и подрядчики. Да еще намеки мелькают: мол, пешеходный мост через ручей потому и хотели сделать бетонным, чтобы заказ не прошел мимо тестя. Все упомянули, даже юбилейную книгу о городе за триста тысяч — и тут же типография, где такой же тираж за двести тысяч сделают. И тут поддел: мол, типография, где берут триста тысяч, принадлежит сыну главы.
— Как же так можно, при людях-то! — ахнула Лиза.
— Вот я и говорю. Полпред встал, своего докладчика прервал: «Спасибо, Ваня. Я уже насчитал экономию на шесть миллионов, хватит и койки сохранить, и ставки. Не хотите „спасибо“ сказать?» Борисыч что-то бормочет, а полпред уже без всяких улыбочек: «Теперь вопрос: а почему для этого мне пришлось приезжать? Почему мои люди два дня поработали с вашим бюджетом и нашли выход, как сохранить и детских преподов, и места в больнице? Чем вы тут занимаетесь?» Не сказал даже, рявкнул, — испуганным голосом продолжила Люда. — Я ойкнула от неожиданности. А он ко мне обернулся и посмотрел — я чуть со стула не упала. Он: «Знаю, чем занимаетесь — людей пугаете, чтобы не жаловались на увольнения! Мол, вались все к едрене-фене — и образование, и медицина, а люди должны все равно благодарить вас за счастливое детство и веселую старость. Правильно понял?»
Лиза заметила, что так можно и заикой стать.
— Не знаю, как пережила. А полпред продолжает: «Ваш район теперь у меня на контроле. Хоть одну больничную койку сократите, хоть одного тренера уволите, хоть одного жалобщика премией обидите — гарантирую уголовную оптимизацию. Веришь?» Тот говорит: «Верю». А полпред улыбнулся, будто и не орал, говорит: «Вот документы, переписывайте бюджет. Бог в помощь». И к дверям.
* * *
Дым, затянувший Ленинградскую область, одинаково пакостил и автокрану с его черепашьим скоростным ограничением, и спецтранспорту, кому ограничения не писаны. Так что конвой, летящий из Усть-Луги в обычном составе (фургон с бананами, впереди машина сопровождения), все же за сотню не разгонялся.
Потому, когда впереди появилась вереница знаков, приказывающих сбросить скорость, ментовская машина решила подчиниться: еще въедешь в тумане в траншею. Действительно, работы здесь велись, стоял грузовик и вагончик, вокруг шустрили работяги в оранжевых накидках. Когда знак предложил ограничить скорость пятью километрами, мент проскочил на десяти. Следовавший за ним фургон сбавил до семи, чтобы было проще вывернуть мимо барьеров-ограждений.
Вот тут-то двое оранжевых работяг с двух сторон заскочили на подножки, а кто-то спереди закинул к фонарю гранату-ослеплялку. Шоферу хватило интуиции нажать на тормоз…
Ментовская машина, потерявшая сопровождаемый объект, опомнилась метров через триста, подала назад, подъехала к фургону. Кабина была уже пуста: шофер и экспедитор сидели на обочине, отплакиваясь от слезоточивого газа. Чтобы экспедитор горевал не рыпаясь, ему в голову упирался ствол.
Менты тоже полезли из машины с оружием, но сникли, увидев, что стволов вокруг больше.
— Мужики, назовитесь, — сказал лейтенант.
— Не, мент, давай по сути, — ответил командир дорожных рабочих. — Ты в курсах, что за груз в фургоне?
Лейтенант еще раз предложил назваться, заодно сказав про звиздец в извращенной форме. Правда, без особого напора, понимая: козыри не у него.
— На кнопки жать не надо, — уточнил командир, — все разговоры блокированы в радиусе километра. По-другому спрашиваю: готов на всю Россию засветиться с грузом, который в фуре? Если там бананы, стесняться нечего.
Лейтенант ответил, что не желает.
— Тогда простое предложение. Вы два часа просто стоите у обочины, и тогда будем считать, вы про груз ничего не знали. Нет — идти как оборотням-наркоторговцам.
Менты тихо матюгнулись и согласились стоять два часа.
Потом командир обратился к экспедитору, полностью пришедшему в себя, но еще не очень понимавшему, что происходит:
— Красницкий Вячеслав Андреевич. ФСО, крышевание, отставка, контора «Резерв». Мокруха на новом месте работы. Слава, понимаешь, сколько тебе сидеть по совокупности? И по прежним грехам, вот по этому?
— Предложение?
— Два, на выбор. Не хочешь сотрудничать — везем тебя в Питер с грузом, тормозим на Литейном. Вываливаем груз и рядом оставляем тебя, прикованным. Плюс папка с твоей биографией.
— Второй?
— Помогаешь нам проехать обратным маршрутом, попасть на вашу базу в порту. Выгорит — отпускаем, отправляйся куда хочешь. Мир большой, бабло у тебя есть, у хозяев этого блудняка будут другие проблемы, чем тебя искать. На решение — минута.
— Чего тянуть… — хрипло сказал экспедитор.
* * *
Главное событие этого дня происходило не на Таллинском шоссе, а северо-западнее, в Скандинавии, там, где родился долгожданный ветер. Родился, превратился в ураган и двинулся на юго-восток — на Санкт-Петербург.
Все ждали, что он принесет напрочь забытый за два месяца дождь. Но ветер, подобно палящему сирокко, раздувающему пламя на французском юге, принес огненный вал.
Еще вчера торфяные пожары лениво дремали в штиле, иногда выбрасывая ползучий пал на соседние сосняки. Штиль закончился, и ветер надул паруса огня. Уже с первых порывов пламя форсировало рвы, выкопанные за два месяца. Заодно пламя перелетело обмелевшие карельские речки, сдерживавшие пожар надежнее канав. Садоводы, не бросившие свои сотки и надеявшиеся, что обойдется, поняли: все только начинается.
Ураган рвался на юго-восток. Огонь захватывал прежде нетронутые торфяники, мчался сосняками, шел по высохшим полям, поджигая поселки и садоводства. Некоторые противопожарные отряды не то что не пытались тушить, а с трудом эвакуировались.
Основной огненный фронт бесчинствовал кило метров за сто от Питера, там, где проходила резервная позиция линии Маннергейма. Город еще не знал, что поднадоевшие шутки об аквалангах и скафандрах скоро перестанут быть шутками.
* * *
Совестливому галерному рабу, внезапно назначенному надсмотрщиком над рабами, иной раз охота вернуться обратно на скамью — лучше ворочать весло, чем слушать перешептывания товарищей по недавнему несчастью. Татьяне, еще недавно бывшей журналистом и назначенной пресс-секретарем, это сравнение приходило в голову часто.
Вот и сегодняшним утром… Что бы она сама сказала три месяца назад, если бы ей предложили прийти к станции метро «Автово» к семи часам утра для поездки с полпредом. А на вопрос о смысле и цели поездки ответили: едем на сенсацию. И точка. Еще добавили: если сенсация до вечера не попадет в ленту «Рейтере», то каждый журналист получит по пятьсот евро.
Это пари, было, импровизацией Тани. Теперь она размышляла: выдаст ли Столбов проигрыш, если сенсации не случится?
Про операцию он сообщил ей вчерашним утром. Таня знала: из Зимовца вызван весь Фонд, все боевые силы. Знала, что одной из основных задач было сохранить это в тайне от охраны полпреда, того же ФСО. Сама придумала про некое патриотическое молодежное мероприятие с участием отставников-ветеранов. В полпредстве шутили: небось, мероприятие называется «дымовая завеса». Татьяна соглашалась: да, так и называется.