— Сумасшедшая, — то ли недовольно, то ли восхищенно буркнул Антон и поплелся следом.
Первый затхлый зальчик в прежней жизни был подсобкой, и до сих пор в огромной амбарной бочке под коростой плесени гнили в вековом рассоле огурцы. На стенах пылились иссохшие веники, а в пазловую прореху крыши заглядывало смутно сереющее небо.
— Так и ногу сломать можно, — не рискуя подать руку (проклятые «браслеты»!) перецепившейся через деревянный ящик девушке, вздохнул Петров.
— Зовите меня Катей, — она с детским любопытством совала очаровательный нос во все щели и спешила дальше, предоставляя Антону глотать взметнувшуюся пыль. — Разрешается сотрудникам милиции искать клады или нет? — не без кокетства спросила она и опять исчезла за следующей шкуродерно скрипучей дверью.
И только тогда Антон принялся расшатывать с минуту как примеченный ржавый дальше некуда гвоздь. Расшатал и выковырял из трухлявого стоякового дерева, а уж расстегнуть в два поворота гвоздем кондовые отечественные наручники труда нашему персонажу не составило — и не такое умел вытворять.
Браслетики он бережливо убрал в карман, авось сгодятся в бурной жизни, ствол сунул под брючный ремень, продел руки в рукава куртки, так чтобы пола закрывала рифленую рукоять «макара», и с чувством глубокого удовлетворения двинул вслед за безбашенной подругой в новые торговые площади.
— Смотрите, это не вас коллеги ищут? — Катя сквозь разбитое окно уже собиралась окликнуть возникших у УАЗа знакомых серых гвардейцев: сержанта с квадратным рязанским подбородком и второго, молодого да раннего, мявшего оброненную Антоном в баре кепку, — но не успела.
Будто снимая часового, Антон напрыгнул сзади, зажал красавице ладонью рот и, с грехом пополам пятясь, поволок девчонку в глубь магазина... вторая дверь... блин компот, он забыл, что здесь бочка с огурцами, и ощутимо напоролся копчиком... первая дверь...
Спокойствие, Антон, только спокойствие. Хотя, оказывается, схлестнулись с блуждающим Петровым далеко не простые, как прежде наивно думалось, менты — умеют по пространствам прыгать, будто блохи!
Подгоняя стволом, чтобы не изобретала глупости, Антон втолкнул девчонку на сиденье «гольфа» и убедил пересесть на соседнее с водительским место. Незамедлительно плюхнулся рядом и только тогда обнаружил, что ключ в замке зажигания отсутствует, как порнография в Арабских Эмиратах.
— Ключ?!
— Я же приглашала тебя искать клад, — с прорезавшимся презрением прошипела Катерина, — неужели я была обязана объяснить, что клад — это и есть брелок, который я, как типичная безалаберная краля, потеряла где-то в траве?!
— Почему же мы тогда искали в магазине? — Антону удавалось не выдать тембром голоса, что он готов расплющить всех и вся, лишь бы оказаться от этого заколдованного места как можно дальше.
— Мы не успели разделиться, по моему плану ты должен был искать внутри, а я от греха подальше — снаружи, — слова девушки сочились безупречной логикой и презрением.
Но не убедили Антона. Перегнувшись через ее соблазнительно упакованные в кремовое мини бедра, он поймал за бретельку кремово-розовую сумочку и вытряхнул содержимое на торпеду. Вместе с помадой Clarins пудреницы Ever bilena и пачки тампаксов на пластмассу брякнулся брелок сигнализации, и тренькнули ключи.
Пистолет отправился под ремень на противоположный от пленницы бок... «Фольксваген-гольф» прыгнул вперед так, будто ему здорово поддали копытом под багажник, и с визгом раненого зайца пронесся по травяным кочкам. Резкий поворот руля, занос на всех четырех колесах, ощущение, будто задок машины отрывается от дороги... И вот многострадальный «гольф» выровнялся и замельтешил по колдобинам, опасно шкрябая днищем.
— Куда по копаному?! — только и успел крикнуть таявшему в размерах заднему номеру «гольфа» сержант.
— Аккуратней, — простонала Катерина, — мне эта машина обошлась в восемнадцать тысяч!
— За такие бабки надо было двухлитровый, а не один и четыре двигатель брать!
За последним бревенчатым сараем дорога стала чуть ровнее, и сошли на нет лужи, но машинку продолжало швырять из стороны в сторону, будто назюзюкавшегося Пятачка с воздушным шариком. У Антона в закромах не оказалось солнцезащитных очков, а отрезанная горизонтом половинка солнца била в глаза лучами прямой наводкой, и не спасал слишком высокий щиток.
Девушка не унизилась подбиранием рассыпанного добра, и бирюльки, несколько раз поцеловавшись с лобовым стеклом, сползли-скатились под ноги.
До поры пошлем подальше мистическую оказию, мгновенно перешвырнувшую Антона километров за триста-пятьсот в глубинку. Какие он успел совершить ошибки?! Глобальная — находясь в бегах, зачел товарищей, покрашенных под заурядных ментов, заурядными ментами, а ведь «во время эпидемии чумы ангиной не болеют». Вторая ошибка для человека с его концептуальным образованием не менее позорна: весь сегодняшний день он шатался по местам скопления невинных граждан — универмаги, общественный транспорт, пешеходные зоны... какого-то лешего наивно полагая, что толпа — лучшая маскировка, когда адепты единодушно учат при первом же тревожном звоночке ложиться на дно. И чем глубже, тем дольше проживешь.
— Антон, — многозначительно начала Катя, намертво вцепившись в дверную ручку, — тебе очень не повезло, что в заложницы ты взял меня, папа тебя найдет даже на икорно-гейзерном Сахалине!
— «Папа» в каком смысле? — не отрывая глаз от дороги, скупо изобразил интерес Петров. — Родной папа, или «папа»?
— Хочешь пощечину?
— На такой скорости и дороге это самоубийство. — Он попытался поймать ее взгляд и подмигнуть, но пленница упрямо смотрела на дорогу — с бледным лицом и плотно сжав губы.
— Черт!!! — только и выкрикнул Петров, когда случайно глянул в зеркальце заднего обзора. Конечно, это с его стороны был суперпромах — он не озаботился вывести из строя УАЗ (вбил в мозжечок, что не стоит мараться, все равно — фальшивка), и теперь эта загадочная дура-машина не только прочно висела на хвосте, но и нагоняла. — Ладно, не боись, прорвемся!
— Я и не боюсь. Они не работают на моего папу, но за те деньги, которые он им предложит, они продадут тебя ему с потроха-а... Осторожней, полоумный!!!
...Не менее очарователен третий прокол, который Антон сам себе по глупости подарил. Он стал планировать ночевку ближе к вечеру, хотя те же учителя в один голос талдычили, что у правильного человека шахматная партия с будущим распланирована минимум на пять ходов вперед. Антон Дмитриевич Петров, прошедший обязательный начальный курс полевого, агентурного разведчика и агента влияния, обделался по самые помидоры, только теорию пришлось проверять практикой!..
— Ты не поверишь, Катерина, но я — честный человек. А вот эти, которые... здесь держись крепче... которые на хвосте, черт знает кто и откуда. Но, кажется, им за мою бестолковую голову замаксали столько, что ты при любом раскладе окажешься лишним свидетелем.