– Ты не с нами, Сережа. Я бы мог тебе кое-что напомнить. Например, твою комбинацию с нефтью в Заречье. Помнишь, два года назад? Ты ведь провернул ее на общие деньги, а куш положил в свой карман. Про твои фирмы и счета в банках… На это закрывали глаза. В конце концов, это только бизнес. Каждый делает то, что умеет. Но ты начал строить совсем не экономические планы. Не пора ли занять место этого глупого и пустого Шуры? Ну? Чьи слова?
Сергей затрясся, но вовсе не от холода. Он вспомнил эти слова. Он ляпнул их абсолютно левой девице, так, больше для бахвальства, по пьянке. Трезвым он бы никогда не упомянул имя будущего депутата. Но как Спикер узнал?..
– Это пьяный базар. Спикер, ты чего?
– Что у пьяного на языке, Сережа… Сегодня базар, завтра дело. А кто сдал ментам мою квартирку? Ты совсем потерял голову, Сережа. Зная, что в ментуре тоже есть терпеливые люди. Может, ты успел рассказать и про Шерифа?
Сергей зарычал.
Спикер кивнул напарникам.
– Отпускайте, пусть побесится. А незаменимых, Сережа, нет. Думаешь, ты первый у Зелинского? Или Шериф был первым? Или зарвавшиеся быки? Нет, Сережа. Такого добра сейчас хватает в любом дворе. Так что извини, благодарим за службу.
– Погоди, погоди… Только не прикидывайся бессребреником. Ты же не с Марса прилетел. – Сергей выставил руки перед собой, заметив приближение Спикера. – Сколько тебе надо? Сколько?! У меня есть бабки! Хватит твоим правнукам! Опомнись, говнюк, опомнись!!!
Видя бесполезность слов, Сергей бросился вперед – неумело, безрассудно, охваченный животным желанием спастись, рыча, как затравленный медведь. Но бывший разведчик Закавказского военного округа относился к таким выпадам с показательным хладнокровием.
– Не покупай. Не продаюсь…
Нож, нацеленный умелой рукой, начертил в воздухе кривой крест и тут же снова исчез в складках черного пальто.
Сергей по инерции схватился за горло, пережимая разрубленную артерию, и грохнулся на снег.
– Согласись, Сережа, что в любом деле есть свои тонкости.
Витек открыл багажник, достал канистру с бензином.
Спикер отвернулся и пошел в сторону пригородной трассы. У каждого своя философия, своя дорога. Стремясь к рассвету, да не увидь закат.
– Это Ольга? – Белкин взял фотографию с полочки.
– Да, три года назад. Правда, она красивая?
– Ничего.
Вовчик сел на диван.
– Ты-то что делать собираешься?
– В каком смысле?
– Да в самом житейском. Завтра какой-нибудь красавчик приглянется Ольге, ну и… Ты здесь, как я понимаю, на птичьих правах.
– Ольга никогда не прогонит меня.
– Все хорошо до поры до времени. Это ее квартира.
Женька накинула платок. Сквозь оконные щели просачивались струйки морозного воздуха, в комнате было холодно.
– У меня нет никаких планов. Как-нибудь проживу… Проживем.
– Да не обижайся ты. Всеобщее братство обещано только в раю да при коммунизме. А у нас частная собственность. Черные не достают?
– Не было пока.
– Если объявятся, позвони. Подскочим – объясним что к чему. Ольга в больнице?
– Да, только в детской, у Катьки. Врачи сказали, что Катьке климат надо менять. Здесь никогда не вылечится.
– Ты это… Чем помочь надо, вдруг… Звони.
– Хорошо, спасибо.
Вовчик положил фотографию, пару раз кашлянул в кулак. Женька внимательно следила за ним, ожидая новых вопросов официального лица.
Во, черт! Как не хватает казанцевской легкости при общении с женщинами. Двадцать седьмой, а сижу, словно пионер на отрядной викторине. Вопрос – ответ. Здрасьте – до свидания.
Вовчик упорно твердил про себя, что приехал сюда исключительно в служебных целях – уточнить, предупредить… Рассказывайте это начальству, Владимир Викторович… Самого себя не проведешь. Ты приехал, чтобы увидеть эту девочку, сидящую сейчас напротив тебя. Только за этим. Ты думаешь о ней последние две недели, забыв даже про футбол. Флюиды… Тьфу, детский сад. Очнись, ты мент, ты… А что, мент не человек?
Вовчик поднялся с дивана. Вопросы закончились, а анекдотов он никогда не запоминал.
– Вот еще… История, к сожалению, продолжается, Спикер бегает. Не хочу тебя пугать, но все ж будь поосторожнее.
– Мне опять прятаться?
– Нет, можешь жить дома. Просто, если заметишь что-нибудь, ну, ходить кто за тобой будет или звонки непонятные начнутся, сразу дай знать. Мне или любому из наших. Телефон помнишь?
– Да.
– Ну, ладно… – Вовчик вздохнул и шагнул в прихожую.
Женька тоже поднялась.
– Скорей бы Ольга приехала. Так страшно одной.
– Не бойся.
Вовчик начал шарить по стенке в поисках выключателя.
– Сейчас. – Женька протянула руку. В воздухе их пальцы встретились. Вовчик несильно сжал холодную Женькину ладошку и, не выпуская ее, полушепотом спросил:
– Как ты?
Вопрос мог относиться к чему угодно, но Женька поняла по интонации Вовчика, что официальная часть закончилась.
Не пытаясь освободить пальцы, она, также шепотом, ответила:
– Нормально.
– Пока.
– До свидания.
На ночной улице Вовчик приложил к горящему лбу горсть снега. Флюиды… Какие там флюиды! Еще бы мгновение, и он прижал бы к себе эту маленькую девочку с забинтованными руками, чтобы никогда больше не отпускать от себя.
Зелинский нагнулся к глазку, взвел курок газового “бульдога”. Но тут же поставил оружие на предохранитель и повернул ключ.
– Проходи в комнату.
Спикер топнул сапогами, сбив остатки снега. Зелинский бросил револьвер в изящное бюро над камином.
– Мне только что звонила жена Сергея. Два часа назад он вышел из дома на сработавшую сигнализацию и назад не вернулся. Ты должен принять меры, Андрей. Его надо найти. Если потребуют выкуп, соглашайся на любую сумму. Его могли похитить из-за выкупа. Побазарь с блатными, выйди на авторитетов. Намекни, что готовы отмаксать.
– Хорошо, – спокойно ответил Спикер, прику-Ривая от позолоченной настольной зажигалки. -
Только если его сняли из-за бабок, выйдут на нас сами.
– Не люблю неопределенность. Опасаюсь, что это удар прежде всего по мне.
– Вряд ли, Александр Михалыч. Я держу руку на пульсе, можете быть спокойны.
– За всем не уследишь.
– Я стараюсь.
– Не сомневаюсь, Андрей. Но дело в том, что ряд моих проектов просто рухнет без Сергея. Он держит в руках очень важные нити. И многие знают об этом.