– Не вздумай дёргаться. Учти, в спине ствол. Сразу пулю получишь. Пошли.

Воронцов вывел Кивинова. Второй сопровождающий вплотную прижался к парочке. В спину Кивинова упёрся твёрдый предмет.

На часах было без пяти семь. Метро выплёвывало пассажиров, спешащих домой к семьям, детям, любовницам. У всех свои заботы.

У меня тоже своя забота, как от мудаков этих отделаться. Был бы я Джеймсом Бондом или хотя бы майором Прониным, раскидал бы ребяток враз. Зачем я влез, а? Придурок. Сам виноват. У нас же тоже уровни. Положено тебе велосипеды искать и колёса пропавшие, вот и ищи. И не лезь выше. Пусть этим занимаются те, кому положено. А, что теперь говорить. Георгич-то меня ищет или нет? Рядом ведь с отделением стоим. Обидно. Хоть бы кто знакомый попался".

В пять минут восьмого к ним подошёл мужик-пьянчужка и протянул свёрток. «Чёрт, Димыч, до безобразия ведь точен, не мог на полчасика опоздать». Воронцов одной рукой развернул бумагу и извлёк кассету. Кивинов позеленел. Это же не та! Это же Фредди! Всё, труба!" Додумать он не успел – его втолкнули в машину.

– Давай в офис. Проверим кассету, мы же порядочные люди, а, Андрюша? Чего побледнел?

– Бабки где?

– Вот посмотрим товар, оценим и рассчитаемся.

«Всё, доигрался».

Машина тормознула вплотную у «Тыр-пыр сервиса». Кивинов взглянул на вывеску. "Странно, а я думал, «сервис» через "з" пишется". Его внесли вовнутрь. Воронцов потянул за собой на второй этаж. Кивинов уже не чувствовал боли ни в голове, ни в боку, ни в руке. В экстремальных ситуациях боль отходит. Защитная реакция организма. Как слезы.

– Эдик, мне в сортир очень хотца, я же не резиновый. Воронцов усмехнулся, отстегнул браслет и пихнул Кивинова по направлению одной из дверей.

«Сортир без окон, зараза. Не убежишь. Ого, унитаз мраморный, круто. А на кафеле знакомое слово. Совки. Да, вас никакой мраморный унитаз не спасёт».

– Ты скоро там, деятель? Штаны, что ли, стираешь? Кивинов вышел, его подтолкнули к кабинету Воронцова. Тот открыл дверь, вошёл, опустил жалюзи и выключил свет.

– Ну-с, посмотрим. У меня здесь в шкафу допотопное чудовище из палеозоя компьютеризации завалялось, всё никак руки выкинуть не доходили. Видишь, вот и пригодилось, а то как бы мы твою кассету проверили?

Воронцов достал из шкафа полупечатную машинку, полухолодильник со встроенным магнитофоном.

– Ошибка старого компьютерщика. Такого уже не увидишь. Ещё из райкома уволок в своё время. Я так понял, – обратился он к Кивинову, – ты пароль знаешь. Может, подскажешь?

– А не боишься, что башку тебе снимут?

– Ничего, не снимут. Ну как, подумаешь? Время есть.

«Подняться хочет, – подумал Кивинов, – на другой уровень. Нет, Эдик, ты шестёрка, вот и шестери».

Воронцов сел за клавиатуру, включил магнитофон, нажал кнопку.

«Всё», – мелькнула мысль у Кивинова.

Дверь распахнулась от удара ногой. На пороге стоял Петров, в руках у него угрожающе дрожал автомат.

– Стоять! Руки на стену!

Возле кабинета крутил охранника Дукалис. Воронцов выхватил кассету из магнитофона, вскочил и с разбегу сиганул прямо в панно с изображением морского пейзажа. Кивинов зажмурился. «Кошмар, он ведь так башку разобьёт, в одном метре от поребрика, как Аяврик». Панно рассыпалось, и Воронцов исчез из виду.

Кивинов подлетел к проёму и посмотрел вниз. За стеклом была улица. Эдик, прихрамывая, убегал.

«Не буду прыгать, мениск болит, да и надоело всё. Хватит с меня. Кассету жалко, новая, даже дослушать не успел».

– Миша, вы очень кстати, ещё бы минут пять, и я бы летел где-нибудь сейчас с небоскрёба, постепенно набирая ускорение свободного падения.

– Нам Юлька всё рассказала, когда ты утром на сходку не пришёл. А мы сначала и не дёргались, мало ли где ты. А потом она прибежала и про дискетку всё выложила. Да ты лежи, не вставай. Тебя ещё не сильно, отлежишься с недельку.

Соловец прикурил.

– Ну вот, мы, соответственно, к «Тыр-пыр сервису» – там всё закрыто. Оставили Петрова с Дукалисом на лавочке наблюдать, а я тебя по своим каналам искать стал. Есть связи кое-какие. А в начале восьмого тебя собственной персоной и привозят, в браслетах. Ребята охрану положили на землю, связали ремнями и в офис. Дальше ты знаешь.

– Кассету посмотрели?

– Да, штучка интересная. Знаешь, что там? До кода – так, исполнители, шушера всякая типа Ветрова и Балдинга. На каждого что-то есть. Крючок. Кто что натворил или сколько кому должен, кто кого знает и так далее. А потом ребята покрупнее пошли. Видно, Дайнего иногда сам с компьютером работал. Воронцов без кода, конечно, ничего узнать не мог.

Там много интересного. Потенциальные потерпевшие для рэкета и грабежей, всё про них, начиная с финансового положения и до распорядка дня. Директор ЛВЗ тоже есть. Я ещё не всё там понял. Много номеров машин, двойных. Как бы старый и новый. Все – иномарки. Миша покопался, и оказалось, эти машинки за границей угнаны, через «Вирус» переправлены сюда и в МРЭО оформлены. Там даже указано, кто сколько в МРЭО за эти операции получает.

В финансовые заморочки я не влезал. Так, догадываюсь, что там пути отмывания денег через конторы типа «Тыр-пыр сервис» да питейные заведения. Целая сеть по городу. Вообще, организация здоровая. Работать и работать с ней. Там и проститутки, и наркотики, и рэкет, и коррупция. И главное вся структура. На такие верхи можно выйти, что голова закружится. Интерполу не справиться. Ты вспомни, кто добро на «Плакучую иву» дал в исполкоме? А Дайнего невысоко сидел, хотя нити держал многие, и, похоже, повыше метил, поэтому и собирал в компьютер всю информацию. Всю и на всех. У них тоже борьба за власть. Своя, тайная. Я так решил: голову ломать не будем, кассету отправим в управление по борьбе с организованной преступностью, это их хлеб.

А ты отлежись, а лучше, знаешь что, дуй в какой-нибудь дом отдыха ментовский, сейчас ведь бесплатно. Через две недели, когда страсти поулягутся, вернёшься. А то тебя достать могут, хотя бы из принципа, что кровь им пустил. Давай.

Соловец вышел из палаты.

«Интересно, – подумал Кивинов, – влепят мне строгача за то, что ксиву у меня Воронцов спёр? А дом отдыха – это хорошо, правда, что там осенью делать? Водку только пить».

ЭПИЛОГ

Осень вступила в свои права. Солнце реже грело землю, листва, не убираемая машинами, крутилась колесом по проспекту Стачек, скапливаясь у поребриков. Петров с Кивиновым возвращались с очередной заявки и болтали.

– Интересно, там, в Главке, команду эту раскрутили, что на кассете?

– Не знаю, Андрюха, но «Плакучая ива» на ремонт закрылась, капитальный, а Дайнего пропал куда-то. Ладно, расскажи лучше, как в домах отдыха ментовских, ничего?