— Шеф, бутылки берём?
Мама миа! Ну и рожа! Покруче моей будет! Узкий прищур глаз, такой же небритый, как и у меня, подбородок, перебитый в драке нос, сломанные уши и короткий ежик чёрных волос. И нож. Направленный на меня. Симпатичный. Но у меня тоже одна симпатичная штучка есть. Не забалуешь. Может, на месте этого чудака с ножиком положить? А что, имею право. Только представиться сначала надо.
А поэтому на его предложение: «Пошёл отсюда!», я ответил встречным:
— Сам пошёл! Нож на землю, козёл! Милиция!
Он, наверное, что-то не понял. Какая тут может быть милиция? Это же наш рынок. Мы хозяева.
Узкие глаза его немного расширились, больше от удивления и возмущения, нежели от страха. Повторение своего предложения я сопроводил ударом ноги по его, хм… интимному месту. Ну, наконец-то, дошло.
Ножик упал на деревянный пол ларька, а парнишка согнулся в поясе, протянув задумчивое «У-у-у…» Остальные тоже сказали: «У-у-у». А что ещё говорить под дулом пистолета?
Кеша с постовым были уже рядом. Через минуту троица в коже стояла уперевшись руками в стенки ларька, а Кеша очень профессионально наводил шмон. Я, кстати, так не умею. Той же процедурой занимался Евгений, обтряхивая водителя «БМВ».
Посмотреть на спектакль сбежалось как минимум полрынка. Люблю повышенное внимание. Я вернулся в ларёк. Миша, забившись в угол, вытирал пот рукавом куртки.
— Ну как? — поинтересовался я.
— Ничего.
— Взять что-нибудь успели?
— Не успели, вы помешали.
— Плохо. Ну-ка, в двух словах…
— Зашли. Говорят, давай «рыжьё». Я им: «Вы что, ребята? Какое „рыжьё“?» Они: «Чего ты нас лечишь? Гайки давай, если жить хочешь». Я в стол, а тут вы. Вот и всё.
Я усмехнулся. Вот зараза. Соскочат ведь. Сейчас за оконченный состав преступления выпускают, а тут попытка, да и то весьма сомнительная. Хорошо в запасе первый эпизод есть. Я нагнулся, поднял нож, взвесил на руке и, убедившись, что на 218-ю [6] он не потянет, сунул его в куртку.
— Давай, Миша, сворачивай торговлю, пойдёшь с нами.
— Зачем?
— Ну как зачем? Не меня ж ограбить пытались. Напишешь заяву, что так и так, чуть не стал жертвой, прошу привлечь. Про золото можешь не упоминать, скажи, денег потребовали.
— А без меня нельзя?
— Без тебя нельзя. Ну что ты как девочка? Они ж тебя замочить могли!
— Но не замочили ведь.
Миша опять смотрел в пол и сворачивать торговлю явно не торопился. Всё ясно. Дрейфит. Вот и помогай после этого гражданам. Ведь он на волоске висел. Не сегодня-завтра, как только позвонил бы Юрию Сергеевичу своему, мог бы уже начинать писать завещание. А теперь — я ничего не хочу. Люди — овцы. Ладно, чёрт с тобой, сиди, торгуй своими презервативами.
Я, хлопнув дверью, вышел из ларя. Евгений уже сидел за рулем «иномарки». Четверо бандитов, сцепленных друг с другом наручниками, стояли гуськом, охраняемые бдительным Кешей и постовым.
— Погоди немного, — кивнул я Иннокентию.
Я забежал в шашлычную имени Алёны Апиной и выпил стакан сока. Алёны сегодня не было, вероятно, вследствие поломки неблагодарного магнитофона, поэтому, вместо музыкального фона, в помещении звучало мерное урчание. Весьма знакомый звук. Я мельком оглядел шашлычную и возле окна обнаружил источник урчания — фирменный японский кондиционер. Ну-ну. Я пощелкал пальцами. Теперь я догадываюсь, откуда захаровские ребятки получают информацию. Я вышел из шашлычной и направился к машине.
— Мама, мама, а кто эти дяди? — раздался за моей спиной детский голосок.
— Сынок, это бандиты. Но теперь их можно не бояться. Теперь их, сволочей, в тюрьму посадят…
С обедом я опять пролетаю. Не везет— мне в последнее время с этим мероприятием. Тщательно пережевывайте пищу, товарищи. Хотя древние говорили, что голодать полезно. Посты там всякие. Правильно: сытый чукча — глупый чукча. А время движется к закату. На часах — пятый.
Что же мы имеем, товарищ Ларин? Опять это же самое — ни фига. Недоработки сплошные. Ножик, говорите? А кто видел, что он у него в руках был? Как кто? Я видел. Он же меня этим ножиком собирался того-этого. Ну, товарищ Ларин, вы уж совсем заработались. Кто вы такой? Вы представитель карающих органов и свидетелем быть не можете. Нет, мы понимаем, что в кодексе не сказано, что не можете. В принципе, конечно, можете, но… Практика, товарищ Ларин, практика. В суде ваши показания не проскочат. А отпечатков на ножичке нет, ручка не полированная, рельефная. И вот молодой человек утверждает, что зашёл в ларёк поинтересоваться, не нужны ли в продажу видеокассеты. А вы на него с пистолетом. Да ещё лёгкие телесные повреждения нанесли. Абсолютно необоснованно. И никакого ножика он в глаза не видел. Где акт изъятия с понятыми? Ах, не до того было? Но это ваши проблемы. Лучше работайте, чтоб было до того.
Во, Евгений зашёл.
— Ну, дебилы. Я одного в кабинет посадил, даю ручку и лист бумаги, говорю — опиши сегодняшний день. А он мнется, а потом заявляет — не умею. Я его — что не умеешь? А он — писать не умею. Орёл. Я, кажется, даже в восемнадцать лет с ошибками писал, но ведь писал же! А тут? Куда мы катимся? Ты-то разобрался?
— Относительно. Два часа в пустую угрохал. Смотрит мне в глаза и утверждает, что нож не его, завтра пойдёт на Якубовича, в прокуратуру и напишет на меня цидулю. Смотри-ка, даже адрес выучил. На всякий случай, наверное… Дурак не дурак, а что говорить знает. Вернее, не говорить.
— Да, они сейчас подкованные. Обычный человек и понятия не имеет, где у нас прокуратура. А тачка?
— Тоже пролёт. Не в угоне. Оформлена на другого, ездят по доверенности. Я на тачку и не рассчитывал. Надеялся, ствол найдём или свистнуть что-нибудь успеют из ларька. Рановато я туда сунулся.
— И что теперь?
— Не знаю. Утром попробую опоздание провернуть в больнице. Стёпа-то их запомнил, по крайней мере, этого с ножиком узнать должен, если не сдрейфит, конечно.
— Весёлая у нас система. Твори, выдумывай, пробуй. Грабь, режь, убивай. И гуляй дальше. Тебя не опознают, тебя боятся. Я так думаю, Киря, что ни фига у нас с сегодняшним случаем не выгорит. Даже если твой раненый кого-то и опознает. Через пару дней максимум откажется, скажет — обознался, извините. А следствие наше — сам знаешь — любое дело развалит. Ты гляди, до чего дошло. Я сейчас с историей одной разбирался. Муж и жена, оба БОМЖи, подрались в подвале своем по пьяни. Обычное дело, не поделили что-то. Он её бутылочкой приласкал, она его в ответной речи — ножиком в живот. Нормалёк, в общем. Вызвали потом скорую. Те приехали, обоих забрали. Её с раненой головой, его с животом.