Виталик через московских коллег вычислил посредника и номер поезда, на котором последний притащится в Северную столицу. Но этих данных оказалось маловато. Задерживать посредника на платформе не имело смысла — даже если при нем окажется пистолет, он заявит, что нашел его в тамбуре вагона, а теперь добросовестно несет сдавать в транспортную милицию. И не факт, что сможешь убедить его говорить только правду и ничего, кроме правды. Ставить за ним «ноги» тоже рискованно — в эпоху рыночных отношений, когда все покупается и продается, «ноги» могут привести не туда. Заявят потом, что объект упустили, а на самом деле не упустят, а предложат посреднику финансовую альтернативу. Или действительно упустят.
Вычислять входящие-исходящие его мобильника долго, да и сотовые операторы с большой неохотой выдают такие данные. Коснись чего — они крайние, клиенты им предъявят: «Как же так, господа? Вы же утверждали, что гарантируете конфиденциальность разговоров?»
Поэтому вновь понадобился друг детства. Конечно, Виталик и сам мог прокатиться в купе, но опасался, что ментовская суть себя проявит, и человек замкнется. Да и не сыграет он убедительно.
Коляныч к делу подошел ответственно. Слепил на принтере соседа визитку с липовой фамилией. Номер мобильника, указанный в ней, был зарегистрирован на какого-то умершего мужика — Виталик постарался. Не в смысле умертвить, а зарегистрировать. Квартиру тоже приготовили. В Интернете «агент 007» нашел странички, посвященные сварке, и выучил технические характеристики кое-какой аппаратуры. Для полной достоверности. Ну и так, для общего развития.
Билеты, правда, пришлось оформить на подлинную фамилию, но вряд ли посредник будет вычислять агента через вокзальный компьютер. Ему просто в башку не придет, что коварные сцеслужбы Ее Величества внедрят в купе лазутчика. Подобное только в малобюджетном кино бывает.
Деньги на билеты, по обыкновению, предоставили спонсоры из патриотических коммерческих структур. Скудная милицейская казна допускала агентурное внедрение только в городской черте, в крайнем случае — в области.
Поэтому в столицу доморощенный Джеймс Бонд добрался в дешевом плацкартном вагоне, на верхней полке — спонсорский кошелек отнюдь не резиновый. Зато обратно рассчитывал вернуться по-человечески, с мелкобуржуазным комфортом.
По Москве пришлось болтаться весь световой день. Хотел повидаться с президентом, обсудить вопросы разведки — как коллега с коллегой. Но не пустили. Послали к Ленину, в Мавзолей.
…Поезд остановился. Коля выглянул. Бологое. Полпути. Спать не хотелось совершенно, и вовсе не потому, что мешал молодецкий храп пьяного соседа. И даже не угроза провала операции. Никуда она не провалится.
Вера Павловна. Вспомнились слова Виталика о расчете. Глупости, если б все сходились по расчету — жизнь бы остановилась!
Черт, этот козел называл меня при ней Вадиком. В билет она вряд ли будет внимательно заглядывать, но как быть завтра? Ведь он твердо решил пригласить ее в ресторан.
А если не пойдет, пошлет подальше? Вдруг у нее есть с кем в ресторан сходить?
Самая первая мысль, возникающая у порядочного мужчины, которому приглянулась порядочная женщина, — а свободна ли она? Нет ли рядом тени подлеца-конкурента?.. Вторая — какое на ней сейчас белье? И только третья — каково ее происхождение и материальное положение. У непорядочного — ровно в обратной последовательности. В бельевом вопросе — совпадение. Коля считал себя порядочным.
Попить, что ли, чайку? Еще разок на нее посмотреть? Проводница. Опца-дрица.
Нет, не чайку. «Наверно, только алкоголь поможет мне…» Часов в пять Коля все же заснул. И приснился ему Ленин в сварочной маске, со строительным пистолетом Макарова в одной руке и серпом в другой.
А в семь в купе постучалась Вера Павловна. Несмотря на бессонную ночь, она выглядела отдохнувшей и свежей. Волосы снова спрятаны под пилотку, на плечах форменный китель, на ручках — белоснежные перчатки. Легкий аромат туалетной воды. Закалка!
Никаких знаков внимания открывшему дверь Коле она не оказывала. Произнесла дежурное «подъезжаем», вернула билеты и отправилась будить остальных.
Коляныч с трудом растолкал соседа. Тот чувствовал себя неважно: клофелин хоть и лекарство, но в сочетании с водкой вызывает побочные эффекты. С третьей попытки он сел на койку, протер покрасневшие, как у кролика, глаза и тупо уставился на Колю:
— Ты кто?
Опля! А ведь это провал, как говаривал старина Штирлиц. Хорошо хоть, не спросил, кто он сам. Клофелин, видимо, не только вызывает эффекты, но и отшибает память.
— Я Вадик. Из Питера. А ты Игорь из Москвы. Строительными пистолетами торгуешь.
— Я?! Строительными пистолетами?!
Удивление было неподдельным, искренним. Действительно ведь не строительными.
— Сам сказал. Мы посидели вчера так славно. Ты давай, вспоминай, вспоминай!
— А куда я еду? — Попутчик выглянул в окно, за которым мелькал пригородный пейзаж.
«Ну здрасте! Куда-куда… Едешь ты на „стрелку“ к людям Димы Академика ствол показывать и о цене базарить. Остановиться должен в гостинице „Русь“. Не дай бог, не вспомнишь. Операцию сорвешь!»
— В Питер. Вроде как новые рынки осваивать.
— Да?.. А к кому?
— Понятия не имею. Вроде в гостиницу «Русь». Мы вчера за успех немного приняли. Символически. Ты спать лег.
Игорь уставился на пяток пустых бутылок, катавшихся по ковру. Сейчас его лицо напоминало лицо человека, собиравшегося чихнуть.
— Мы ЭТО пили?
— Ну да. Нормальный коньяк. Рядом с Красной площадью брал, вряд ли «паленка». У меня, кстати, еще есть. Может, плеснуть чуток? Удивительно освежает! Или водочки?..
Игорь согласно кивнул. Коляныч накапал в стаканчик коньяка без клофелина. Благородный напиток тут же поднял упавшее давление, и посредник слегка пришел в себя. Но память по-прежнему давала сбои:
— Я точно Игорь?
— Ну, я, конечно, в паспорт к тебе не заглядывал, но…
Игорь заглянул. После посмотрелся в зеркало, нашел общие черты с оригиналом и облегченно вздохнул.
«Вспоминай, урод неумытый, вспоминай!»
— Может, еще выпьешь?
— Давай… как тебя?
— Вадик. Сварочное оборудование. У тебя визитка в куртке.
«Интересно, а если ему сказать, что он шахид и едет взрывать Смольный, — поверит? Зомби, натуральный зомби».
До Московского вокзала оставалось тридцать минут пути. Надо успеть расшевелить ему память. А то ведь действительно пойдет к Академику предлагать строительные пистолеты вместо огнестрельных. Отличная сценка получится — «Очень страшное кино».
Еще пятьдесят граммов внутрь. Потом трудный поход в туалет. Но дошел сам, уже прогресс. Оживай, оживай!
Вернувшись, Игорь полез в сумку, достал «макарыча» и минуты две пялился на него, словно археолог, неожиданно нашедший артефакт. Коляныч старательно делал вид, будто ничего не замечает.