– Очень приятно, – Борис Федорович продолжал улыбаться, – Денис, а по батюшке?
– Сергеевич, – немного смутился тот, пожимая его пухлую ладонь. В двадцать пять еще непривычно, когда к тебе обращаются по имени-отчеству.
– Присаживайтесь, – директор принялся суетливо убирать рулоны обоев, сложенных на кожаном диване, – мы ремонт затеяли, приходится все здесь хранить, а то разворуют. Может, кофейку? Или пивка?
– Некогда, – Андрей сел на диван и закинул ногу на ногу, – Так, Борь, сегодняшний вратарь вчера стоял?
– Володя? Да, работал… А что стряслось, если не секрет?
– Позови его, – не ответив, велел Андрей.
– Да, минуточку, – Борис Федорович выпорхнул из кабинета, оставив дверь приоткрытой.
– Нервная у мужичка работенка, – Угаров достал пачку дорогого «Кэмела».
– Почему?
– Не будет стучать, мы запрессуем. А будет – братва. Так сказать, стоит на огневом рубеже. Но с другой стороны имеет хорошо, иначе б здесь не сидел.
– А вообще, много с этой «Устрицей» проблем?
– Бывают, – коротко ответил Андрей, щелкая зажигалкой.
Кабачок не имел собственного названия, окромя безличного «Кафе-бар», но местный народ окрестил его «Голубой устрицей» по цвету стен, выкрашенных в теплые кальсонные тона. Аналогии с баром из популярного фильма «Полицейская академия» не проводилось, заведение не ориентировалось на сторонников однополой любви. Для довольно большого спального микрорайона это было единственное увеселительное местечко, где можно скоротать вечерок в активном, плотном безделье. Здесь размещалось собственно кафе, небольшой бар и дискотека. Последнюю, в основном, посещали малолетки, для которых наладили торговлю качественной травкой. Разумеется, неофициальную. Формально «Устрица» принадлежала «Общепиту», что у всех вызывало улыбку, ибо ни о каком государственном присутствии речи здесь не шло. Разве что во время проверок БХСС. Присматривал за заведением зорким, недремлющим оком районный дон Слава Куликов, носивший космическое прозвище Луноход, за то, что страдал приступами лунатизма. Присматривал, само собой, не безвозмездно. Нынешнего директора пригласил тоже он, да и вообще вся кадровая политика велась лично Славой. Как заботливый и рачительный хозяин, он требовал от работников «Общепита» соблюдения трудовой дисциплины, не допускал пьянства на рабочем месте и каленым железом выжигал хамство по отношению к порядочным клиентам. Для непорядочных существовала группа разбора, укомплектованная мастерами прикладных видов спорта. Так приложат, что забудешь, какой вкус у водки. Заведение должно приносить прибыль, а оная напрямую зависит от качества обслуживания населения. Кому не понятно – обломаем рога. Двухэтажная «Устрица» возвышалась на «земле» старшего оперуполномоченного Андрея Валентиновича Угарова. Проблем, к слову сказать, она ему особых не доставляла. Больше участковому, вынужденному разбираться с мордобоями, регулярно случающимися в разгар свадебных торжеств и прочих юбилеев. В остальное время за клиентами заботливо присматривали птенцы Куликова, и все конфликты улаживали сами. Неделю назад для поднятия престижа заведения дон велел пускать клиентов только в костюмах.
– Сейчас Луноходу отстучит, – усмехнулся Угаров.
– Думаешь?
– Семафорить хозяину о визите органов его первейшая и почетная обязанность. Даже если постовой просто зашел отлить или погреться.
Вернулся Михеев довольно быстро, ведя на буксире вышибалу Володю, юношу с приметами глубокой душевной простоты на мускулистом лице. С такой физиономией хорошо работать в забойном цехе мясокомбината. Скотина от страха сама дохнуть будет.
– Ты вчера караул держал? – на всякий случай переспросил Угаров.
– Ну, – согласно кивнул тот.
– На дискотеке много народу было?
– Да как сегодня. Погода дерьмо, все по домам сидят, хоть и воскресенье.
– То есть немного, – Андрей извлек из куртки пару фотографий и протянул их вышибале, – Отлично. Вот две подружки. Вчера приходили. Помнишь их?
Володя секунд десять всматривался в лица, бегая зрачками от одного фото к другому, наконец, поднял глаза и пробасил, почесав подбородок пятерней.
– Чего-то не видал таких… Они точно у нас были?
– Точно.
Помусолив фотографии еще немного, он вернул их Угарову.
– Не, не помню. А чего стряслось то?
– Стряслось… Очки, случайно, не носишь? – поинтересовался Андрей.
– У меня линзы, – вышибала мизинцем оттянул веко, – контактные.
– Ты их, должно быть, вчера вставить забыл. А, слепой Пью? Не забыл? Девчонок пол «Устрицы» видело, а ты не заметил. Чего ты на вахте делаешь? В тетрис играешь?
– Не, ну, может, я куда, типа, отходил, – вратарь заиграл мускулами лица, якобы вспоминая события воскресного дня.
– Отойти ты еще успеешь, – мрачно усмехнулся Угаров, – Не помнишь, значит? Ладно, вали в коридор и готовься.
– К чему?
– К атомной бомбардировке… Скоро узнаешь.
Володя оторвал тяжелую корму от стула и исподлобья уставился на Угарова, переминаясь с ноги на ногу.
– Вали, говорю! – рявкнул Андрей.
Вышибала нехотя скрылся за дверью. Угаров протянул фотографии директору.
– А ты, Борь, что скажешь?
Борис Федорович нацепил очки и отпил чая из стоящей на столе фарфоровой чашки.
– Я, вообще-то, в зал почти не выхожу… Да и темно там.
– Ты посмотри, не бойся. Особенно на блондинку.
Директор виновато опустил на фото глаза и резко загрустил. Денису показалось, что он увидел на картинке самого себя, лежащего в могиле. Однако, секунд через пять он тоже отрицательно покачал головой.
– Не заметил… Андрей Валентинович, вы поймите, у меня тут столько проблем. Не до того, чтоб клиентов рассматривать.
– Проблемы? – усмехнулся Угаров, – так их у тебя скоро не будет… Знаешь, что это за девочки?
– Да откуда, ж?
– Вот эта, – Андрей взял фото блондинки, – Азарова Лена.
Восемнадцать лет. Первый курс Универа. Изнасилована и убита в своей квартире. Гантелей по голове. Кашу из черепа сделали. Вторая – ее подружка. Слава Богу, жива. Повезло.
– Да… Но, мы-то тут причем?
– В воскресенье они заглянули на вашу дискотеку… В первый раз.
Подружка отвалила около десяти, а Лена осталась. И, скорей всего, зацепила мальчиков. Судя по всему, двоих. Не знаешь, кто у вас тут вчера гулял?
– У нас каждый день кто-нибудь гуляет. Попробуй, упомни…
– Вот поэтому, Борь, у тебя теперь проблем и не будет. Усекаешь?
– Не совсем…
– Прикроем мы ваш голубой шалман к чертовой матери и устроим здесь центр восстановления памяти. Или планетарий, например. Звезды смотреть… Чего улыбаешься? Не веришь, что закроем? А ты вспомни «Ракушку».